Еще несколько месяцев назад, казалось, существовал общий консенсус по поводу того, что Афганистан следует считать «необходимой войной», которую Запад не может позволить себе проиграть. Сейчас его больше нет. Видные либералы, центристы и консерваторы гурьбой и гуртом спешат объявить наши цели недостижимыми, а шансы на успех – слишком низкими, чтобы оправдать трату такого количества крови и денег.
Если - а это сейчас выглядит неизбежным – мы покинем Афганистан, не закончив нашу работу (что бы это ни значило), это, безусловно, повлечет за собой определенные геополитические последствия, о которых сейчас все увлеченно спорят. Атланстистов, однако, беспокоит и нечто другое: как происходящее скажется на НАТО?
В 2004 году тогдашний генеральный секретарь НАТО Яап де Хооп Схеффер (Jaap de Hoop Scheffer), только вступивший на свой пост, провозгласил: «Наша первоочередная и непосредственная задача – навести порядок в Афганистане. Мы не можем позволить себе не справиться с этим». «Если мы потерпим неудачу в Афганистане, - продолжал он, - если мы не сдержим данное нами народу этой страны обещание помочь ему построить лучшее будущее, кто тогда поверит нам после этого? На кону стоит доверие к НАТО, доверие к евроатлантическому сообществу. Именно оно является одним из самых важных наших активов, и чтобы сохранить его, мы обязаны преуспеть». Эта тема продолжала всплывать в его выступлениях вплоть до самого конца его срока на посту.
Схеффер великолепно управлял нашим альянсом в крайне непростой период. Тем не менее, его слова были исключительно неразумны.
Естественно, жители свободных стран не горят желанием посылать солдат на бой и на смерть, кроме тех случаев, когда дело правое, а опасность особенно велика. Это приучает демократических лидеров к прискорбному обыкновению обеспечивать войне общественную поддержку, преувеличивая ее значимость и преуменьшая опасности. Вспомним, как Джордж Буш называл Саддама Хусейна «вторым Гитлером», манипулировал данными об оружии массового уничтожения и рассуждал о грибовидных облаках, или как Билл Клинтон обещал, что американские войска пробудут в Боснии не больше года.
Схеффер искренне верил, что победа в Афганистане – в интересах национальной безопасности Запада, и что после всех обещаний потеря решимости и незаконченная работа подорвут доверие к альянсу. Заявить, что на кону стоит судьба альянса, казалось хорошим способом обеспечить непопулярной войне поддержку лидеров.
Однако дело в том, что НАТО начала войну в Афганистане после терактов 11 сентября, руководствуясь пятой статьей Североатлантического договора, согласно которой «нападение на одного из членов альянса считается нападением на всех». В итоге правление талибов, дававших убежище «Аль-Каиде», было свергнуто. Сотни лидеров террористической организации были убиты. Однако после этого исходная миссия переросла в неслыханно амбициозную попытку государственного строительства со смутными целями.
НАТО никогда не ставила перед собой подобные задачи, даже на волне вызванных 11 сентября эмоций. Почему же тогда ее будущее должно зависеть от того, будут ли они выполнены?
Более того, идея о том, что, прекратив бесплодные попытки, мы потеряем некое «доверие», только кажется сама собой разумеющейся, но не подтверждается историческим опытом. Соединенные Штаты — и ООН — три года сражались в Корее и в итоге зашли в тупик. Во Вьетнаме, провоевав больше десяти лет и так и не достигнув поставленных целей, мы тоже решили «провозгласить победу и вернуться домой». После инцидента с падением «Черного ястреба», мы сочли, что охота за полевыми командирами в Сомали не стоит труда. При этом мы все же как-то смогли остаться главной военной, политической, экономической и культурной силой в мире.
Если государство способно жить по-прежнему, проиграв или остановив войну, чем же альянс хуже?
Джеймс Джойнер работает главным редактором в фонде Atlantic Council.
