Горбачев: России нужно время

Михаил Горбачев, находясь с визитом в Страсбурге, дал интервью DNA и ARTE, в котором рассказал о начале разрядки между США и СССР, об объединении Германии и о Европейском Союзе.


- 6 июля 1989 года вы выступили в Совете Европы за создание 'общеевропейского дома'...

- Да, я очень доволен этим визитом, мне тогда сказать много важных вещей: что Европа - это наш общий дом и что я не хочу, чтобы она снова стала театром военных действий.

К несчастью, после окончания Холодной войны, война все-таки случилась (в 1991-95 гг. в Югославии, - прим. ред.). А ведь у европейцев было все для того, чтобы сохранить мир. И это значит, что тогда они еще не были настоящими партнерами. Но сейчас все совсем иначе. Мне кажется, изменилось очень многое, и во многом это заслуга Совета Европы и других общеевропейских организаций. Хотя и не все еще идет гладко.

Я убежденный европеец, и я считаю, что Россия - это партнер и неотъемлемая часть Европы. Сегодня я настроен также, как и во время визита в 1989. Сегодня мы должны работать над тем, чтобы Россия и Европа сохраняли дружественные отношения и чтобы между нами установилось абсолютное взаимопонимание. Но сейчас мы еще только пытаемся друг друга понять.

Необыкновенный Папа Римский

- В 1989 году Вы встретились с Иоанном Павлом II, который сделал очень многое для объединения Европы. Тогда он тоже выступил в Совете Европы.

- Иоанн Павел II был выдающимся деятелем славянской культуры, великим служителем церкви и гуманистом, которому нет равных. Тогда он сказал, что Европа должна дышать обоими легкими. То есть жители Восточной и Западной Европы должны ощущать себя европейцами и нести ответственность за судьбы Европы и всего мира.

У нас с ним были хорошие отношения - как политические, так и человеческие. Мы переписывались. Мне запали в душу его слова: 'Нам нужен новый миропорядок - более стабильный, более справедливый и более человечный'. Никому не сказал об этом лучше. Я часто думаю о Папе и буду помнить о нем всегда. Это был необыкновенный человек.

- В октябре 1989 вы были в Берлине на праздновании 40-летия ГДР, в то время росло народное недовольство. Все помнят о вашем 'поцелуе Иуды' с Эрихом Хонеккером (Erich Honecker), которого отправили в отставку десять дней спустя. Как вы пережили этот визит?

- Это был очень интересный момент. Мне было не просто решить, нужно ли ехать в ГДР или нет. В то время у нас были натянутые отношения с Берлином. Но несмотря на это, я, как и большинство в политбюро, были убеждены, что ехать надо. Надо было договариваться с Хонеккером или еще кем-то из наших немецких друзей.

Меня просто поразила толпа. Когда мы стояли на трибуне вместе с Хонеккером, рядом со мной был Польский премьер-министр Раковский (Rakovski), который спросил меня: 'Вы знаете немецкий?' Я ему ответил, что моих познаний в немецком достаточно, чтобы понять лозунги, и мне этого хватило, чтобы оценить степень народного недовольства. Люди хотели и требовали перемен. И перемены не заставили себя ждать.

В принципе Хонеккер был очень предан своему народу. Он был убежденным коммунистом. В брежневскую эпоху у нас с ним были очень хорошие отношения. Я не могу сказать, что отношения испортились, но момент был упущен. ГДР была самой развитой страной Варшавского договора. Если бы там были проведены реформы, они могли бы объединиться с ФРГ в лучших условиях.

'Наши' и 'не наши' немцы

- 9 ноября пала Берлинская стена...

- Немецкий вопрос был очень важен, страна была символом разделенной Европы и разделенного мира. В СССР мы хорошо относились к 'нашим' немцам, то есть к ГДР. А в Западной Германии жили 'не наши' немцы. Вот такая сложилась ситуация.

В какой-то момент мы поняли, что объединение Германии неизбежно и что это проблему нужно решать. Несмотря на то, что в правящих кругах по-разному относились к этому вопросу, наша точка зрения основывалась в первую очередь на стремлениях немецкого народа.

- Как вы сегодня к тому, что сейчас происходит в вашей стране?

- На протяжении 70 лет в России была четкая организованная ситема, которая оказала сильное влияние на народ, его психологию, культуру и повседневную жизнь. Так прожили три поколения. Сейчас переходный период. Если говорить о наших успехах и завоеваниях, о том, что действительно важно, то это то, что сейчас страна мыслит иначе, у нее другие, отличные от советской эпохи, приоритеты и ценности: свобода самовыражения, свобода совести... Эта страна сильно отличатся от того, что было 25 лет назад.

Мы можем гордиться тем, какой путь мы преодолели, но мы прошли его еще только наполовину. Нам еще далеко до того, чтобы иметь право сказать, что путь пройден. Проблема наших партнеров, наших европейских друзей в том, что они хотят, чтобы мы во всем были на высоте: чтобы у нас была сильная рыночная экономика, чтобы были развиты все демократические институты и чтобы мы умели пользоваться своей свободой. Но так не бывает! Вы, люди Запада, не способны понять, что для того, чтобы пройти весь этот путь, нужны годы, десятилетия, века. Но мы уже идем по этому пути и будем продолжать по нему идти.

Начало разрядки с Соединенными Штатами

- Еще до 1989, во времена Рейгана, вы пытались заложить основы отношений с Соединенными Штатами.

- Я был знаком с Джорджем Бушем, еще когда он был вице-резидентом Рейгана, в начале 80-х годов - на пике напряженности отношений между нашими странами. Не забывайте, что Брежнев и Рейган вообще не встречались! Это было ненормально, безответственно. Нужно было прийти к согласию и встретиться. Моя встреча с Рейганом состоялась в 1985 году в Женеве. Мои коллеги спросили, что я думаю о Рейгане, и я сказал, что это настоящий динозавр. А Рейган заявил, что Горбачев - это упертый твердолобый большевик. Тем не менее, за два дня встречи два таких разных человека проделали большой путь. Мы приняли декларацию о неприемлемости ядерной войны, сказав, что в ней не будет победителей. А если это говорят президент США и генсек КПСС это многое значит! Так начался процесс двусторонних контактов и переговоров.