Интересно наблюдать, как меняются слова, с помощью которых оправдывается свое поведение и подчеркивается вина других. Несколько дней назад побывал на конференции в Пскове, где речь шла о начале Второй мировой войны. Думаю, это один из наиболее обсуждаемых периодов в истории Европы. Как вспыхнула война, ее предыстория и конкретные события и личности. Но ясности все же нет. Нет, о событиях и фактах более или менее знают одинаково, но их объяснения различаются.
Это вновь доказывает, сколь субъективна наша история. Мы отбираем из прошлого определенные факты, относительно произвольно наводим между ними мосты и ведем по ним разговоры. Более или менее убедительные. Смело обобщая, можно сказать, что между Россией и ее соседями протекает глубокий водораздел.
Российские историки во многом вернулись к ходу мышления советских времен. Рассказывая, сколь враждебно и хитро загнала Германия Россию в угол, так что бедной запуганной Москве не оставалось ничего иного, как заключить договор о взаимном ненападении. Который предательский Берлин позже нарушил.
Принимавшие участие в конференции историки Балтии, Польши и Белоруссии разговаривали на ином языке. Что инициатива договора исходила в неменьшей степени из Москвы. Что происходил циничный передел сфер влияния. Что советская Россия оккупировала затем, так сказать, свою часть Европы и начала здесь грубо устанавливать свой порядок.
Неизбежно в воздухе витали слова «оккупация» и «освобождение», «цивилизация» и «варварство». Лучший пример – фотография из белорусской газеты военной поры. На ней солдат в плохоньком военном советском мундире разговаривает на улице с гражданином в плаще и шляпе. Внизу подпись: человек в бушлате освободил человека с галстуком.
Российские историки и политики, крутящиеся вокруг истории, в основном, отрицают оккупацию. Сейчас среди них особенно яркая звезда Александр Дюков (руководит чрезвычайно интересным заведением – фондом исторической памяти). И на этой конференции он выступил в своем известном свойстве. Правда, споря с одним преподавателем из Пскова, он вышел за грань элементарной осторожности: прямо заявил, что не было тысяч депортированных и вагонов для скота.
Мероприятие было хорошо озаглавлено: «Российско-германский договор о ненападении: вынужденный компромисс или долгосрочная стратегия?» Наверное, каждый дал этому свою оценку, но прямой ответ так и не прозвучал.
Попробую задним числом дать свой ответ. Тогдашнее соглашение (которые мы знаем больше всего как пакт Молотова-Риббентропа) было, по мнению обеих сторон, долгосрочной стратегией. Обе стороны надеялись получить от него пользу. Но для одной это стало вынужденным компромиссом. Как намек предлагаю подумать: кто проиграл эту войну?
Перевод: Хейно Сарап
