Заместитель руководителя парламентской фракции Блока Литвина, зампред Народной партии Олег Зарубинский, известен как аналитик, всегда старающийся докопаться до сути явлений, в том числе и в политике. В эксклюзивном интервью корреспонденту «СН» он поделился своими мыслями по поводу самых острых проблем, стоящих перед страной.
«У нас не монархия»
— Олег Александрович, такое впечатление, что вопрос о снятии депутатской неприкосновенности возникает время от времени весь период существования Верховной Рады. Что характерно: его чаще всего поднимают именно накануне очередных или внеочередных выборов — будь то президентские или парламентские. На этот раз катализатором, кроме всего прочего, выступил так называемый педофильский скандал. Причем БЮТ уже заявил, что вопрос о снятии неприкосновенности не только с народных депутатов, но и с президента и судей является своего рода ширмой для «слуг народа», не желающих отказываться от своей неприкосновенности…
— Убежден, что отмена неприкосновенности народных депутатов, президента и судей должна быть определена не только законом, хотя такой закон просто необходим, и он будет принят, но это должно быть нормой мировоззренческой позиции. «Закон — один для всех!» Это что, просто лозунг? Когда президентская сила шла на выборы с этим лозунгом, они, очевидно, считали, что президент — это не один из всех граждан. А моя позиция: все одинаковы. И поэтому, когда Верховная Рада приняла в первом чтении и направила в Конституционный суд законопроект, в котором лишается неприкосновенности и президент Украины, очевидно, это раздражает тех, кто считает, что кто-то может быть и королем (королевой). Но у нас не монархия. Поэтому и президент, и депутаты, и судьи должны быть лишены неприкосновенности в той части, которая ставит их выше остальных граждан.
— Однако вам не кажется, что лишенный неприкосновенности депутат может столкнуться в своей деятельности с определенными рисками?
— Знаете, очень плохо, когда наличие или отсутствие депутатской неприкосновенности становится инструментом в предвыборной кампании, потому что тогда никто к этому серьезно подходить не будет. Мне кажется, что это серьезный юридический и мировоззренческий вопрос. Почему? Потому, что народный депутат Украины, которому избиратели дают полномочия отстаивать их интересы, во всяком случае, я в это верю, должен иметь такую возможность. Мне как народному депутату ежедневно приходит 35 — 45 писем. И вы знаете, в них не хвалят ни прокуратуру, ни правоохранительные органы, ни мафиози. То есть защита прав избирателей в 90 процентах случаев заключается в том, что я, извините за жаргон, на кого-то «наезжаю». И «наезжаю» на тех, кого мне можно бояться, — на коррумпированную прокуратуру, милицию, которая прикрывается мундиром, на конкретных предпринимателей, обманывающих граждан. Совершенно не исключено, что со стороны тех структур, от которых добиваюсь справедливости, я сам могу стать жертвой, когда мне просто что-то подкинут в карман, как это наши доблестные правоохранительные органы не раз делали. Следовательно, не Верховная Рада должна давать разрешение на привлечение меня к ответственности. Это исключается. Но когда суд докажет мою вину, только после этого я могу быть задержан и арестован. Потому что меня завтра за то, что я говорю, что прокурор, извините, сволочь и «крышует» теневой бизнес (а у нас это сплошь и рядом), они организуют так, что я буду сидеть в СИЗО четыре месяца. Потом они извинятся, потому что я не виновен, но я буду отвлечен от законодательной работы и отстаивания интересов своих избирателей из-за этого гнусного прокурора или какого-то полковника милиции.
— Но ведь и суд очень просто может принять решение о том, что вы виновны...
— Это уже сложнее, для этого нужно вступать в организованный преступный сговор. Нужно, чтобы и судья, и следователь, и прокурор, и адвокат повели себя таким образом, чтобы на «белое» сказать «черное». Поэтому, когда происходят предвыборные спекуляции на эту тему, депутаты должны думать: готовы ли они отстаивать интересы людей — или готовы стать, как многие сейчас и делают, глухонемыми, ничего не требовать, никого не защищать, а просто решать свои вопросы. Цель этого — стремление президента, чтобы депутаты были абсолютно без какого-либо иммунитета, а сам президент, влияющий на прокуратуру, СБУ, которые ему в рот смотрят, может при этом манипулировать теми или иными депутатами. И когда президент говорит без решения суда о том, что в Раде убийцы и педофилы, он должен быть привлечен к уголовной ответственности. Потому что не окончено следствие, нет еще решения суда, а он уже зомбирует и прокуратуру, и правоохранительные органы, и суд, каков должен быть вердикт. Вот вам суть вопроса. Все остальное — все эти заявления, все эти вопли — носят исключительно предвыборный характер.
— Поэтому можно сделать вывод, что тот законопроект, к которому вы имели отношение и который направлен в КС, вас устраивает?
— Он, конечно, не идеальный, но, на мой взгляд, оптимальный. Суть в том, что и президент, и парламентарии, и судьи оказываются в паритетных условиях, то есть никто не может использовать прогнившую правоохранительную и судебную систему против другого института власти, и этот закон дает мне как депутату возможность выполнять свои функции. Потому что я все время мешаю нашей партизированной, политизированной, коммерциализированной правоохранительной системе.
— Но пример Лозинского показал, что пока будет решение суда, депутат десять раз может скрыться от правосудия. В чем же здесь равенство с другими людьми?
— Суть предложенного закона в том, что если сейчас, в соответствии со статьей 80 Конституции, без разрешения Верховной Рады депутат не может быть привлечен к уголовной ответственности, то с его принятием можно вести следствие, вызывать на беседу, использовать весь инструментарий доказательств вины. Впрочем, в рядах тех, кто сейчас громче всех кричит о том, что это неправильно, немало таких, кто стал, по сути, виновниками всех этих разговоров.
— Олег Александрович, сейчас в связи с эпидемией гриппа заговорили о возможности введения чрезвычайного положения. Насколько это реально? И не явится ли это проявлением желания действующего президента продлить свои полномочия?
— Вообще, ничего сложного в этой процедуре нет. Однако возможность для президента своим указом ввести чрезвычайное положение может быть следствием пандемии, а не эпидемии. То есть для такого решения должно быть признано, что это пандемия на очень серьезном уровне... Честно говоря, объявление чрезвычайного положения еще буквально несколько дней назад я считал совсем невозможным, но теперь вижу, что распространение болезни происходит, все новые и новые области преодолевают эпидемиологический порог. Поэтому если нужно будет объявлять чрезвычайное положение, то, очевидно, это надо будет делать. В то же время не хотел бы это связывать с чьим-то желанием еще месяц или два побыть в высоком кресле. По большому счету, ничего для этого человека от этого не изменится. Поэтому давайте отделять чье-то гипотетическое желание с помощью чрезвычайного положения еще побыть у власти и реальную необходимость или отсутствие необходимости объявления чрезвычайного положения в зависимости от того, как будет развиваться ситуация.
Где деньги лежат?
— Перейдем от правовых вопросов к экономическим. Вам не кажется, что новый Бюджетный кодекс, предложенный правительством, станет инструментом ручного управления местными бюджетами? Может быть, все же лучше оставить управление из центра?
— Как всегда, для разумных людей, а себя я считаю разумным человеком, нет ничего абсолютно черного и абсолютно белого. Есть и тут, несомненно, свои плюсы и минусы. Сама идея нового Бюджетного кодекса верна. Она заключается в том, что не областной совет должен утверждать, условно говоря, Жмеринке одно, Немирову — другое, а Песчанке — третье в зависимости от того, вероятно, насколько хорошо прислуживает местный начальник областному руководству. Это оптимальный вариант, когда максимально много бюджетов — с тем чтобы эти бюджетные отчисления зависели от реальной ситуации в конкретном городе или поселке. То есть идея, в принципе, правильная, она приближает бюджетную систему к источнику, откуда, собственно, налоги и берутся. Это система без посредников. Но осуществление этой идеи в предвыборный момент ставит много вопросов: не присутствует ли здесь стремление, чтобы каждый городской голова или руководитель местной общины зависел непосредственно от центра и за хорошее отношение к себе, конечно же, обязан был голосовать за определенную политическую силу? Это минус, а первое — плюс. Думаю, что нужно идти вперед. Но говорить о том, что новый Бюджетный кодекс, который все критикуют, очень хороший, тоже конъюнктура. С одной стороны, те, кто говорят, что не нужно ничего делать на пути приближения бюджета к тем, кто его формирует, занимаются ерничеством. С другой стороны, нельзя оставаться на позициях суперцентрализованного нынешнего Бюджетного кодекса, в котором появляется много соблазнов откатов и коррупции.
— Вы лично голосовали за новый Бюджетный кодекс?
— Я голосовал «за» исходя из того, что экономический и социальный плюс для меня больше, чем мои рассуждения об избирательной конъюнктуре. Повторю: идея правильная, она заслуживает внимания, но не очень хорошо, что она реализуется в преддверии выборов.
— Олег Александрович, вы удовлетворены тем, что ваш законопроект по повышению соцстандартов принят Верховной радой?
— Считаю, что он правильный. Ложь то, что на его реализацию нужно 100 миллиардов гривен. Почему? Вот заместитель министра Матвийчук говорил, что нужно 70 миллиардов, а Юлия Владимировна на следующее утро уже говорит, что нужно 100 миллиардов гривен. До этого говорили и 15, и 30, и 50 миллиардов. Все это ложь. Мне кажется, нужно не искать причины, почему нельзя выполнить установку парламентариев, а нужно искать деньги.
— И где же их искать?
— Я предложил где. Чья вина в том, что в стране 50 процентов всей экономики в тени? Власти, министерств экономики и финансов. Сократите теневой бизнес хотя бы до 20 процентов. Или другой момент: увеличивают на 30 процентов финансирование президента Украины в 2010 году по сравнению с нынешним, а финансирование Кабмина — на 17 процентов. И это в условиях кризиса! Так что ж вы кричите и плачетесь о деньгах? Вот где деньги нужно брать.
— По вашему мнению, насколько грязной будет избирательная кампания?
— А она уже грязная, разве вы не видите? Не знаю, что может быть еще более грязным, чем вещи, связанные с растлением и изнасилованием малолетних? При этом хочу сказать, что я не следователь, не прокурор и не знаю, правда это или нет. Но то, что это происходит уже в информационном пространстве как кампания, — скажите, что еще может быть грязнее? Разве что еще можно сказать о ком-то, что он каннибал и некрофил…
