"Результаты были скромными", — отозвался президент России Дмитрий Медведев о саммите по климату, прошедшем в Копенгагене.
Это было ещё мягко сказано.
Что бы ни писали о прошедших двух неделях споров и пересудов, назвать их "успешными" крайне трудно. В газете "Коммерсант", например, писали о "полном провале". Руководитель программы Всемирного фонда дикой природы "Климат и энергетика" Алексей Кокорин сказал, что саммит кончился не провалом, а "неудачей", и в любом случае принёс разочарование.
"У нас есть довольно хороший, не отличный, но довольно хороший уровень договорённости между главами ведущих государств, который может лечь в основу последующих переговоров и юридически обязывающих решений", — прокомментировал Кокорин. Результаты, однако, не впечатляют. Сообщается, что Копенгагенское соглашение, как успели прозвать подписанный документ, было оговорено между Китаем, США, Индией, Бразилией, ЮАР и Европейским союзом в последние безумные часы работы саммита. По его условиям "признан" "научный взгляд, что повышение мировой температуры должно составлять менее двух градусов по Цельсию", но участники не обязаны ничего делать в связи с этим. Главное же состоит в том, что не указан крайний срок достижения пика выбросов. С другой стороны, богатым странам предоставляется возможность поучаствовать в предоставлении бедным странам помощи в борьбе с последствиями изменений климата и в действиях, направленных против этих изменений.
А что же Россия?
Медведев не стал дослушивать всё это до конца. О "скромных" результатах он высказался уже из Алма-Аты, где выступал на неофициальном саммите СНГ, из-за которого и покинул Копенгаген раньше положенного срока. Перед тем, как уехать, однако, Медведев нашёл время произнести речь, в которой пообещал к 2020 году снизить выбросы тепличных газов на 25 процентов — "вне зависимости от того, будет ли у нас соглашение по всем существенным принципам и вне зависимости от того, будет ли это соглашение юридически обязывающим, по одной простой причине: это выгодно нам самим".
В газете "Известия" появились похвалы в адрес Медведева как "единственного лидера", сделавшего подобное обещание. Правда это или нет, неизвестно — авторы не уточнили, как именно им удалось отследить наличие или отсутствие подобных утверждений во всех выступлениях лидеров всех ста девяноста двух делегатов, — но произошедшее говорит о существенном сдвиге в отношении России к этому вопросу, учитывая, что ещё в июне, общаясь с российским "Первым каналом", Медведев пообещал "к 2020 году снизить выбросы на величину от десяти до пятнадцати процентов". Впрочем, как отметил Медведев ранее в той же речи, в результате развала советской промышленности Россия выбрасывает в атмосферу на 30 процентов меньше тепличных газов, чем в 1990 году; тем самым выясняется, что на ближайшее десятилетие Медведев фактически предсказал рост выбросов.
"Разумеется, рост", — сказал Кокорин. — "Но обычный сценарий означал бы рост выбросов к 2020 году до уровня на двадцать процентов ниже, чем в 1990 году, так что разницы мало, но всё-таки это серьёзное обязательство".
Медведев был откровенен в том, что касается корыстных интересов России: сокращения выбросов планируется достигнуть за счёт повышения эффективности энергетики, а не за счёт введения ограничений. С другой стороны, именно эта корыстная мотивация придаёт данным им обязательствам дополнительный вес.
"Я ему верю. Совершенно понятно, что России необходимо повысить эффективность энергетики, и правительство очевидным образом занимается претворением этой политики в жизнь", — прокомментировал Кокорин.
В распоряжении правительства имеется целый ряд рычагов воздействия, с помощью которых данная цель может быть достигнута. Самым болезненным методом стало бы повышение внутренних цен на электричество, чего уже давно добиваются влиятельные российские нефтяные и газовые компании с целью высвободить побольше энергоносителей для поставок на экспортные рынки. Это может быть опасным с политической точки зрения, но в долгосрочном периоде, похоже, Кремль будет заниматься именно этим.
Но есть и другие варианты, менее неоднозначные по своей природе и расположенные в списке приоритетов существенно выше. В настоящее время законодательные нормы обязывают государственные учреждения — от школ и больниц до музеев — приобретать только самое дешёвое оборудование из имеющихся на момент покупки. Зачастую этим исключается применение более дорогостоящего, но и более эффективного, а значит — более дешёвого в эксплуатации оборудования. Снятие этих административных барьеров позволит государственным предприятиям принимать более разумные с коммерческой, а значит — и с экологической точки зрения решения.
Медведев справедливо указал, что на Россию "за последние двадцать лет пришлась половина мировых сокращений выбросов", и всё же она по-прежнему занимает третье место по загрязнению окружающей среды после США и Китая, так что защитники окружающей среды должны радоваться тому, что Медведев придумал, как объединить финансовое стимулирование с сокращением выбросов. Но даже с учётом доброй воли, проявленной Россией и Евросоюзом, который больше всех настаивал на резком сокращении выбросов, никакого реального прогресса с изменением климата не будет, если Копенгагенское соглашение не превратится в юридически обязывающий международный договор, способный заменить Киотоский протокол, действие которого прекращается в 2012 году.
Это должно произойти на дополнительной конференции в Бонне, которая пройдёт через полгода, и здесь Россия уже не сможет принести столько пользы. В России ни общественность, ни государство не обеспокоено опасностями изменения климата в той же степени, в которой они обеспокоены состоянием экономики страны (к тому же, как указал Кокорин, с учётом российского климата перспектива повышения температуры может вселять какое угодно чувство, но только не чувство опасности). А российский Институт экономического анализа завоевал огромную популярность среди всех, кто относится к разговорам о перемене климата со скепсисом, так как опубликовал на этой неделе сообщение, в котором раскрыл обман британских учёных, исказивших данные, полученные с российских метеорологических станций.
В глазах многих наблюдателей главным экологическим злодеем оказалась не Россия, а Китай, подвергшийся обвинениям в отсутствии каких-либо графиков и заявленных целей. Собственно говоря, главной целью, которую Россия будет преследовать в Бонне, станет сохранение ценных кредитов, полученных ею по условиям Киотоского протокола, и покуда в этом вопросе Россию всё устраивает, она, скорее всего, не будет пытаться саботировать сделку.
"Китай надеялся, что Россия скажет что-нибудь подрывное, но этого не случилось", — прокомментировал Кокорин.
