Передачу «Имеди» многие связали с предстоящими выборами, а некоторые – с визитами Ногаидели и Бурджанадзе в Москву. Некоторые эксперты и определенная часть населения не считают Ногаидели и Бурджанадзе частью одной оппозиции. В своем интервью Georgian Times Бурджанадзе не ответила на вопросы по поводу Ногаидели, но одозначно отметила, что они работают с русскими над разными вопросами и не действуют координировано.
- Вы можете рассказать, почему Вы ведете переговоры с русскими?
- То, что у Саакашвили нет никакого рессурса для беседы с Россией, это факт. Более того, до 13 марта у него был рессурс, чтобы говорить с американцами и европейцами, а с того дня он сровнялся с нулем. Поэтому он приучает народ к той мысли, что если он не будет стоять во главе страны еще 30 лет, мы пропали. Саакашвили понял, что еще раз ясно выявилось, что Нино Бурджанадзе может говорить и в Москве, и в Брюсселе, и в Вашингтоне, и это картина его полного уничтожения. Его полнейшая истерика была вызванна именно этим фактом. Он хочет посеять страх приближения российских танков. Это заставляет общественность мобилизоваться на одном главнейшем, лишь бы не было войны, а там, как будет, так и будет, все остальное переходит на второй план. Мы реально увидели, что Саакашвили готов стрелять в народ, если он выйдет на улицы, чтобы опротестовать сфальсифицированные выборы.
- То есть, он действительно ожидает своей ликвидации?
- Разве не видно, что он очень боится? Между прочим, один иностранец сказал мне, что тогда понял, что этот репортаж не соответствует истине, когда объявили,что правительство эвакуировано, а президент остался в Тбилиси. Знаете, как это меня ударило? Стыдно, когда у государства Давида Агмашенебели такой президент!
- Дипломатический корпус был в шоке, не так ли?
- Международное сообщество очень плохо отреагировало на этот трюк, и послы тоже в шоке. Поэтому, Саакашвили сам начал рыть свою политическую могилу. Я никому не пожелаю вырыть себе могилу в прямом смысле, но уверяю вас, ему действительно готовят политическую могилу, и я, и многие другие. 13 марта оказался очень серьезным шагом к его политическим похоронам и к этому надо сделать очень маленький шажок. Мир дрогнул. Нет ни одного СМИ, которое не выражает своей позиции по отношению к такой неслыханной фальсификации, с помощью которой Саакашвили устроил своему народу теракт.
- Какова была ваша реакция на то, что касалось именно вас?
- Меня обвиняли то в отмывании денег, то в покупке оружия, то в связях со спецслужбами. Это было смешно и в Москве, и в Брюсселе, и в Вашинтоне. А я благодарна, что они выработали мне иммунитет, и меня уже ничего не задевает из того, что я о себе слышала и смотрела. Уже восемь лет, как в суде не нашли времени на рассмотрение моего иска. Если я агент, и меня финансирует Россия, пусть это подтвердят документально.
- Не было ли вмешательство Москвы в 2003 году в процесс смены правительства в Тбилиси и в Батуми, и было ли это предательством со стороны вашей тройки?
- Об этом спросите у Саакашвили, но я хочу спросить вас о другом: то, что я спасла Батуми от взрыва и работала в 24-часовом режиме, висела на телефоне, то, что я в три часа ночи разбудила Иванова, тогда я не была предательницей?
- После 2003 года нас не приглашают на его брифинги, и возможность задать ему вопрос у нас была один – единственный раз в 2005 году. Поэтому мы и спрашиваем у вас...
- Я точно знаю, кем я была. Я и тогда не предавала Родину и не делаю этого сейчас, да и никогда не сделаю. Народ увидит, кто и что сделал для Грузии, а кто все портил, кто на самом деле патриот. Сейчас я не скажу вам большего. Но я обещаю, что обязательно выступлю на суде свидетелем.
- По поводу вашего визита в Москву у политиков, экспертов и общественности неоднозначное отношение. Какие у вас надежды по поводу России?
- Когда я говорю народу, что отношения с Россией можно урегулировать, я должна знать точно, что происходит в России. Несмотря на то, что до отъезда туда я ознакомилась со многими сайтами, для меня действительно было сюрпризом те заявления, которыми высказывалось руководство России. Болеющие за меня, но настроенные все–таки скептически люди говорили мне, что у моей поездки нет смысла, если я не вернусь хоть с какими–то результатами. Моей целью было узнать, имеют ли перспективу российско–грузинские отношения. Если бы там выступили с другими заявлениями, мои оценки были бы соответствующими.
- Тогда, наверное, Вы бы не затруднились назвать Россию оккупантом?
- Естественно, если бы мне кто–нибудь сказал, что Грузия должна стать российской губернией, что мы должны забыть о суверенитете, Абхазии и южной Осетии, моя реакция была бы адекватной. Человек должен быть ненормальным, как гражданин и как личность, чтобы после заявлений Путина и Лаврова (которые выложили на их сайты) начать ругать их, вместо того, чтобы использовать ту лазейку, которую эти люди приоткрыли еще пошире.
- Какие заявления показались Вам более обнадеживающими?
- За последние полтора года, Россия на всех встречах, на всех уровнях, в Женеве, Брюсселе и так далее фиксировала, что существуют вопросы, которые не подлежат рассмотрению. Впервые на этих встречах сначала Путин, а затем и Лавров заявили, что в российско–грузинских отношениях нет вопросов, на которые наложены табу, решить которые невозможно, если отношения будут построены на равноправии, доброй воле и взаимном уважении. Кроме того, до начала встречи, Путин отметил, что августовская война это трагедия наших стран и, в отличии от нашего президента, не говорил, что они выиграли войну. Хотя, его танки до сих пор остаются на нашей территории.
- Он объяснил причину этой трагедии?
- Он сказал, что это результат безответственной политики, но сделал он это с максимальной деликатностью. Мне бы тоже было бы неприятно, не смотря на мое отношение, если бы я услышала в адрес нашего президента неприятные эпитеты. Это тоже указывало на то, что эти люди хотят вести беседу в нормальных рамках. Когда человек оценивает что–либо, как трагедию, факт, что он этого больше не повторит, и что у него есть желание все исправить. Главное, что было сказано, что мы должны вернуться к положению, бывшему до кризиса. А это, к сожалению, на этом этапе важный вопрос. Если агитация – пропаганда Саакашвили (которой позавидовала бы большевистская пропаганда) кому–то не забила уши и не закрыла глаза, и если кто–нибудь думает о реальных результатах, это возможно, но без Саакашвили.
- Как я понимаю, на первой встрече у Вас не было возможности поговорить о том, как можно и когда русские начнут выводить свои танки?
- Вы очень правильно заметили. Собралась такая масса проблем, что невозможно было начать разговор именно на эту тему. Тем более, я действительно являюсь оппозиционером, и у меня нет никаких реальных рычагов для принятия решений. Мы обсудили то, какие между нами существуют важные проблемы, и какие существуют позитивные факторы, есть ли реальный шанс на то, чтобы хоть немного сбить температуру российско–грузинских отношений. Главное, не допустить беспорядков и новых провокаций.
- Вы отметили, что что народ должен поставить точку тому, что происходит сегодня в Грузии. Существует соображение, что будет поставлен вопрос об импичменте президента.
- Если бы это произошло во Франции или в Греции, весь город собрался бы около здания телевидения, и правительство ушло бы в отставку. Если мы уважающая себя нация, мы не должны хотеть смены президента с помощью Америки, или России или Европы. Мы сами должны делать наше дело. В этом общественность должна проявить активность. Народ должен потребовать импичмента Саакашвили. На Саакашвили смотрят, как на неадекватного президента и объект насмешек. Если мы еще будем терпеть этого человека, сами станем объектом насмешек.
