Чего хочет оппозиция в Ираке?

Однажды Али прибежал к своему шейху:

- О, досточтимый шейх, я шел по базару и встретил Смерть. Она погрозила мне пальцем. И я не могу унять страх с тех пор. Позволь мне уехать в Басру.

Шейх кивнул. Вскоре он сам шел по базару и тоже повстречал Смерть. Он спросил ее:

- Зачем ты погрозила моему другу Али? Он так испугался, что отправился в Басру.

- Я очень удивилась, что он гуляет по базару в Багдаде, в то время как у меня назначена с ним встреча в Басре, - ответила Смерть.

В Ираке встретить смерть можно в любом месте и в любое время. У нее теперь плотный график, и нет времени на прогулки по базару. "Мы не можем знать, что произойдет через минуту", - в таких выражениях многие люди описывали мне свое ощущение от жизни. Многие из них чудом избежали взрыва или бомбы. Рядом со многими на мелкие кусочки разрывались родные. По дороге к Кербеле есть специальное кладбище для тех, от кого остались только кусочки. Поэтому эта притча - своего рода лекарство: смерть каждому назначит встречу, но никто не знает, где. Большинство жителей, кроме контингента под руководством генерала Петреуса знают эту притчу. Но именно генерал Петреус разрабатывает в Ираке меры по обеспечению безопасности жизни. В этом парадокс иракской ситуации.

Иногда эту историю рассказывают не про Басру на юге, а про Самарру на севере. Сейчас эти два знаменитых города считаются очень опасными. Лично я не смогла туда проехать - никто из водителей, с которыми разговаривали мои знакомые, не решился везти меня даже за хорошие деньги. Если в Ираке куда-то вас не везут за большие деньги, значит, это и правда опасно.

Безопасность как программа на выборах

Самые редкие в Ираке люди - те, кто не ругает власть. Мне встретились два человека - оба родственники бывшего премьера Малики. Он проиграл выборы, так что к нынешнему моменту мои знакомые уже стали оппозицией. Так что оппозицией в Ираке является большинство народа. Тех, кто надеется, что новая власть что-то изменит, довольно много. При этом в Ираке полностью отсутствуют какие-либо политические идеи. И это при том, что существует 298 политических партий, которыми власти гордятся, как главным и единственным признаком демократии.

Главное требование ко всем политикам и партиям у людей простое: прекратить разруху. Как это сделать, никто не знает. Кто этого добьется, будет героем. Парадоксально, что все, кто до власти дорывается, не имеют никакого плана, как наладить чью-то жизнь, кроме своей собственной и своей семьи. Большинство людей, с которыми я разговаривала в Ираке, объединяло желание безопасности. Это - единственное, ради чего они готовы были идти на выборы. Не ради абстракции демократии, не ради победы своих кандидатов, выходцев из своих племен, не ради шиитов или суннитов в парламенте, а только ради безопасности, которую МОЖЕТ БЫТЬ новые избранники как-то обеспечат.

- А как они ее вам обеспечат? - спрашивала я.

- Да, пока что депутаты обеспечивают безопасность только себе, - грустно отвечали мне бывшие депутаты и министры, неграмотные и профессора, охранники и партизаны. И они снова принимались рассуждать о том, что сначала - безопасность, а потом уже все остальное.

Люди в Ираке страстно хотят, чтобы вернулась спокойная жизнь. Они помнят, что еще 7 лет назад жизнь была спокойной. Они помнят ее ритм, ее запах. Как в маленьких американских городках. Для многих это звучит: "как при Саддаме". Одни хотят, чтобы жизнь вернулась прежняя, но без Саддама. Другие опасаются, что сейчас во власти слишком много новых Саддамов, но ни порядка, ни безопасности.

Азхар аль Шехли так и говорит: "Не то чтобы у политиков не было программ - просто все программы одинаковые. Все говорят об одном и том же - что нужна безопасность". Когда я разговаривала с Азхар, она была в оппозиции. А после выборов она в правящей партии. Азхар совсем недавно была во власти - при премьере Джаафари (2005-2006) занимала пост министра по делам женщин. А на этих выборах шла вместе с Аядом Аллауи (первым временным премьером оккупационной власти.

Аллауи получил на выборах 91 место, а правивший блок Малики - 89 мест. Издалека можно подумать, что демократия налицо - в борьбе эти люди добились своих мест. Но все гораздо прозаичнее. Оба - шииты, оба состязались разве что в верности американцам. Всего в парламенте 325 мест.

Азхар аль Шехли одна из немногих, кого избирали за дела Она знаменитая женщина в Ираке - она образованная, профессор политологии и была министром по делам женщин, организовала помощь вдовам и обучает профессиям молодых женщин, чтобы они научились выживать в разрушенной стране. Она попадет в парламент. Что это означает? Теперь у нее снова будет несколько машин, охрана и 12 тысяч долларов в месяц на обеспечение собственной безопасности. В этой стране не у каждого человека есть на жизнь 3 доллара в день. Большинство женщин рассчитывает только на себя. В Багдаде мало кто выходит из дома без оружия. Студенткам просто рекомендуют носить оружие.

А ведь еще 7 лет назад здесь было общество, где все люди были более или менее обеспечены едой, работой, медициной, образованием. И оружие было не нужно.

- Что из этого самое главное сейчас?
- Безопасность, конечно.

Я спрашивала Азхар, а как же всем достичь безопасности в стране? Не только депутатам. Она обаятельно улыбалась и зачитывала мне по бумажке пункты своей прекрасной программы. Мало чем отличающейся от других.

Бессмыслица как политическая данность

Ирак - религиозная страна. Когда въезжаешь в Ирак на автобусе из Сирии, все женщины надевают платки. Когда выезжаешь - они их снимают. Без платков ходят христианки и женщины старой саддамовской закваски. То же самое касается и длины юбок. В американских газетах я читаю о каких-то иракских женщинах в миниюбках. Я таких не видела. Американцы, как и в вопросах демократии, в быту оккупированных стран желаемое принимают за действительное. Чем дольше они в Ираке, тем меньше там демократии. И женщин в коротких юбках. Тем больше разрухи, тем она масштабнее.

Самая мощная оппозиция в стране - это суннитские и шиитские партизанские отряды. Американцы делают вид, что их либо нет, либо они - аль-Каида. Они то пытаются найти к ним подход, то вдруг переходят к зачисткам. Они давят на иракцев, чтобы те договаривались, но собственными действиями все договоренности рушат.

Разговариваю с молодым инженером. Он суннит. Ему 27, у него есть работа, множество родственников и молодая жена, которой он запретил работать. Степень его отвращения к иракским политикам сродни чувству, которое испытывают к политике его ровесники в России или Европе. Он издевается над всеми признаками нынешнего "демократического Ирака". Он не верит в выборы. Он поражен, как просто суннитских депутатов исключали из списка кандидатов под вымышленными предлогами. Нет, он не поклонник Саддама, но он просто испытывает стыд за состояние страны, которую я вижу. Ему неприятно, как выглядят улицы, как на них грязно, как они изуродованы бетонными заборами. Ему неловко, что он не может пригласить меня в гости к своей семье, потому что у них мало места и много народа, нет света и воды, опасно, если соседи увидят, что к ним приходила иностранка. Он никуда не хочет бежать, он ждет, когда оккупация закончится - только тогда можно будет говорить о политике. Впрочем, он не очень верит, что американцы оставят его страну в покое. Тех, кто сейчас правит его страной, он презирает.

Разговариваю со студентом - технарем. Ему 20. Он родом из Фаллуджи. Никто из его семьи не голосовал - семья исчисляется десятками родственников. По сравнению с тем, что было в 2004 году, нынешнее положение кажется ему более оптимистичным. Но едва разговор заходит о конкретных деталях жизни, как оптимизм пропадает. Их дом разрушен. Починить его нет ни денег, ни возможности - по дороге нельзя провести стройматериалы, чтобы их завести в квартал, надо проходить долгие проверки.

Единственная на сегодняшний день видимая мера по достижению безопасности - это блокпосты через каждые 100-500 метров в Багдаде и повсюду вне Багдада. Устройства, которыми проверяют каждую машину на металл и взрывчатку, закуплены в Великобритании. В прошлом парламенте разгорелся скандал, когда выяснилось, что эти устройства фальшивые. Никого не судили, металлоискатели никто не спешит предоставить Ираку новые.

Пока что блокпосты если что-то и создают, то мощные пробки. Стоять в этих пробках крайне неуютно - ведь ты сидишь в машине, как беспомощное пушечное мясо. Каждое утро ни один человек в Багдаде не знает, сколько ему понадобиться времени, чтобы проделать свой обычный путь - 15 минут или несколько часов. Никто не знает, вернется ли он. Никто не знает, когда это кончится, и как сделать так, чтобы ситуация начала налаживаться. В Багдаде есть только одно новшество: кое-где стоят фонари на солнечных батареях. Ведь электричества в городе нет, а комендантский час и продуктовые карточки есть. В Ираке много людей, которые приняли решение ждать часа Х - когда американцы уйдут из страны. Вот тогда и начнется реальная иракская политика.