Ключ решения проблемы находится в Москве и в Тбилиси

Во Франции побывал недавно с визитом президент Грузии Михаил Саакашвили. Визит состоялся, практически, накануне приезда в Париж российского премьер-министра Владимира Путина. Вот как прокомментировал визит грузинского президента Директор отдела по исследованиям России и стран СНГ Французского Института Международных и Стратегических Отношений Арно Дюбьен, с которым встретился Игорь Белов.

- Визит, безусловно, интересный, во-первых, по срокам: то, что он состоялся накануне визита председателя правительства России, премьера Путина –это кое о чем говорит. Это – определенный сигнал со стороны Парижа о том, что, невзирая на явное сближение с Москвой, в том числе – по линии военно-технического сотрудничества, тем не менее, мы не забываем о Грузии. Что касается содержания визита, то он, как мне кажется, очень скромный: никаких контрактов, никаких особых договоренностей не было, поэтому это, скорее всего, – символический визит, жест доброй воли со стороны Саркози, чтобы его не упрекали, что он жертвует отношениями с Грузией ради сближения с Россией, но, что касается содержания, еще раз, - это очень скромно, чтобы не сказать – ничтожно.

- Во время визита президента Грузии в Париж не обошлось, конечно, без того, чтобы не затронуть проблемы вертолетоносцев Мистраль, которые Франция намеревается продать России. Насколько этически правильно: разнять, так сказать, двух участников конфликта, развести, а потом одной из сторон продавать вертолетоносцы?

- Во-первых, надо напомнить, что такое Мистраль. Речь идет не о стратегической подводной лодке или об истребителях. Мистраль, прежде чем быть вертолетоносцем, он – командный пункт. Это такая очень современная коробка, пункт управления, но Мистраль не позволяет никого бомбить. Нельзя отнести Мистраль к наступательным вооружениям. Во-вторых, вопреки тому, что многие считают или говорят, мы здесь не считаем, что Россия представляет военную угрозу Европе, и что Мистраль может применяться в военных условиях против Европы и даже НАТО. Вот такой анализ был сделан, может быть, он – ошибочный, некоторым кажется циничным. Речь идет о большой политике, где, как известно, нет постоянных друзей, есть интересы коммерческие, стратегические. Франция готова идти на углубленное сотрудничество с Россией, в том числе, по линии ВТС. В этом плане своеобразным образом восстанавливаются отношения довоенного периода – до Первой Мировой Войны. Надо сказать, что строительство военных кораблей для России – это не новость. Очень многие корабли, в том числе, и наступательные, строились на тех же верфях в Сен-Назэр до Первой Мировой.

- С Вашей точки зрения, проблема Южной Осетии и проблема Абхазии является каким-то осложнением для французско-российских отношений? То, что Россия до конца не выполнила соглашения, которое было заключено при посредничестве Николя Саркози?

- Да, безусловно, этот пункт остается на повестке дня, и все понимают, что скорого решения этой проблемы ожидать не стоит. Что касается частичного выполнения - это, безусловно, так; с другой стороны, никто не ожидал что они будут стопроцентно выполняться. Срочной задачей было остановить войну, путем компромисса пошли на это, даже подозревая, что некоторые вещи останутся на бумаге. Сейчас реалии таковы, что ожидать скорого решения южноосетинской проблемы и абхазской проблемы явно не стоит. Все понимают, что переговоры будут очень длинными, и что, на самом деле, все зависит от качества отношений между Москвой и Тбилиси, а не от позиции Вашингтона, Парижа, Берлина или от продажи Мистраля. Ключ решения проблемы находится в Москве и в Тбилиси. Пока эти отношения не восстановятся и не изменятся, проблема Южной Осетии и Абхазии останется открытой.

- Николя Саркози способствовал приостановлению военных действий. Как говорят многие, Москва ухватилась двумя руками за предложения Саркози, потому что сама не знала, как приостановить войну. С Вашей точки зрения, Франция что-нибудь еще может сделать и собирается ли действовать в направлении нормализации российско-грузинских отношений или это чисто российско-грузинское дело?

- Франция и Евросоюз в целом содействуют переговорам, в том числе, в Женеве мы следим, делаем предложения, при этом осознавая ограниченность возможностей. Можем советовать, но не можем диктовать ни Москве, ни Тбилиси. В конечном итоге, это от них зависит. Можем им помочь, но за них решать проблему не можем. Это все понимают.

- Грузия ищет союзников, покровителей в Европейском Союзе? Какова здесь роль Франции?

- Грузия, безусловно, ищет друзей, союзников. Они есть, и Франция относится к числу друзей. Грузии Франция и Евросоюз в целом готовы помочь, и это уже делается. Поэтому, я не вижу здесь особых проблем, другое дело, что контекст изменился: была война, Грузия ее проиграла, Россия победила. Изменился контекст в плане вступления в НАТО, сменилась администрация в Вашингтоне, поэтому объективно позиции Грузии сейчас уязвимы, и перспективы, во всяком случае, пока Саакашвили будет находиться у власти, я имею в виду перспективы сближения с Россией, нормализации – они призрачны.

- По-вашему, какая страна ближе к идеалу демократии: Россия или Грузия? Или обе одинаково далеки?

- Обе страны выходят из одной бывшей страны – Советского Союза. Эти 20 или 19 лет они шли разными путями. Они шли через разные испытания. Грузия начала свою жизнь как независимое государство с гражданской войны в Абхазии, да и внутри основной части Грузии. Де-факто откололись целые территории. Россия тоже прошла через непростые испытания, но, в целом, как государство, состоялась более успешно. Что касается развития основных свобод, вещи меняются быстро и в Грузии, и в России. Грузия, я считаю, продвинулась более далеко несколько лет назад. Сейчас, уже два года, происходит некоторая регрессия. Россия шла ударными темпами в 90е годы, потом процесс не остановился, но тормозился, и сейчас все понимают, что идут очень интересные дискуссии в Москве, что перед президентскими выборами могут быть сюрпризы в этом плане.