Отрывки из «Московского дневника» редактора газеты Literární noviny Йозефа Брожа.

Часть 1

Пятый открытый книжный фестиваль. Москва. Я здесь уже почти неделю. Последний раз я был здесь 30 лет назад. Это может показаться  невероятным, но когда я тогда приезжал в Москву, я был кем-то совершенно другим. За 30 лет много всего произошло. И мир тоже тогда казался другим. Иногда я ловлю себя на мысли, что я в общем-то уже ничего не помню, потому что все уже где-то в области снов, плохих снов. В Кремле тогда правил человек с самыми густыми в мире бровями. Помните? (…)

У людей, которые участвуют в фестивале, в глазах какое-то особое сияние. И когда во время дискуссий они задают вопросы, эти вопросы не банальные. Они спрашивают, например, о «социальной революции». Иногда они ведут себя каким-то особым образом, невероятно неистово. Некоторые носят на пиджаках медали. И хотя этническое смешение здесь не так заметно, как в Западной Европе (особенно в странах с колониальным прошлым), но вот, например, татары очень активны. Один спросил меня, знаю ли я, что в конце XIII века в Моравии был татарский шпионаж. Нет, я не знал. Он старательно поучал меня и, наконец, хотел получить мой телефонный номер. Не получил.

Многие, особенно русские слависты, которых я встретил, очень приятные: они говорят на таком чешском, что иногда мне стыдно употребить какое-нибудь разговорное слово. Среди них выделяется Наталья Зимянина, которая выросла в Праге. Я встретился и с местным издателем Богумила Грабала. Кажется, в России это пока не тот автор, которого можно сравнивать с Миланом Кундерой. Пока… Всему свое время.
 
Я здесь на очень короткое время, но дух здесь захватывает буквально от всего. Огромное количество разных маленьких палаток, где кто-то точно продает что-то, чего вы еще никогда не видели. Одни палатки с цветами (cvety) на каждом углу. Как и salony krasoty. Туда ходят девушки и дамы, вне зависимости от возраста и положения. В переходах, это особая категория, продают разные безделушки: гребни, серьги и медали. Порой какая-нибудь bábuška просит милостыню, при этом часто держит какую-нибудь маленькую икону. Но, конечно, здесь есть и сетевые магазины с produkty, где вы встретите столько сортов пива, что нам, чехам, считающим себя пивной державой, такое даже и не снилось. Здесь есть и дешевое, и очень качественное пиво. И то же самое с винами. О продуктах, особенно о рыбе и других видах мяса, которые здесь продаются, можно писать очень долго. Я не специалист по водке – это уже точно был бы целый роман. По моим источникам, любая водка дороже ста рублей – качественная. На одной полке я насчитал пятьдесят видов.

У людей здесь есть чувство юмора, но иногда этот юмор производит странное впечатление, я бы даже сказал, кажется наивным… Да, в них есть что-то детское. Они даже производят впечатление известных заранее жертв. Когда речь заходит о демократии, их глаза горят, как автоген. Вчера отмечали День России – на улицах развевались флаги, люди на улицах их даже раздавали.

Часть 2

Не только книжным фестивалем жив человек в Москве. Когда я уезжал в Москву, меня провожали скептическими фразами типа: «Не забудь, что оттуда не возвращаются!».  Я не принимал это близко к сердцу, но после прилета в московский аэропорт «Шереметьево» эти слова еще звучали у меня ушах. Да, для большинства чехов Россия остается страной, откуда многие не вернулись (и куда ушли навеки), квинтэссенцией мрачности и не в последнюю очередь ГУЛАГа. Первое место по мрачности в воображаемом рейтинге принадлежит самому психопатичному мистику и целителю Распутину.

Я приехал как раз в то время, когда в Москве шли сильные дожди. Мне заранее сообщили, что  с собой надо взять «галоши». Вместо дождевика я взял только практичный капюшон к жилетке, что само по себе мне уже казалось чересчур. Предрассудки – это одно, а действительность – это что-то совсем другое. Водитель Роман, который ждал меня в аэропорту, решил проехать в центр по какому-то «короткому пути», который, конечно, оказался не слишком коротким, потому что мы все равно попали в пробку. Но он старался, это было видно. Роман был тем немногим, в чем в Москве я мог быть уверен: он всегда приезжал, когда должен был приехать. По дороге в центр казалось, что здесь только что прошел смерч. Попадавшие деревья Роман комментировал лаконично: «Вчера здесь был ураган!».

Когда мы стояли у железнодорожного переезда, вокруг нас ходили продавцы разных нужных в хозяйстве предметов – от бензопилы до пылесоса, и даже со свежей зеленью. Эти люди выглядели так, будто они только что сбежали откуда-нибудь из Азии (Киргизия, Узбекистан – я еще не знал, что именно в Киргизии начались преследования узбеков).

Чешский дом в Москве – это оазис для всех, кто говорит и понимает по-чешски. Отсюда и название. Это необязательно должны быть чехи, это могут быть, например, и словаки, которые любят это место. Пиво здесь стоит 1,5 евро, и только этой валютой здесь можно расплатиться. Во всех остальных местах, конечно, принимают рубли. Так что вы должны подумать, сколько менять рублей и сколько евро. Сначала, кажется, что вы поселились в чешском отеле. Но это продлится дня два, вы быстро привыкнете – к привилегиям человек привыкает быстро. Охрана у входа приветлива, но у вас с собой должен быть паспорт, если вы его забыли, и на выходные поменялась смена, считайте, вам не повезло. Внутрь вас никто не пустит.

В Чешском доме, хорошо известном, я по вечерам проводил свое свободное время: здесь есть wi-fi (waj-waj, kak menja skazal krasivyj personal), так что здесь можно все хорошо организовать. Цена пива сравнима с ценами в районе Винограды в Праге, а вот «на улице» (за пределами Чешского дома на Тверской, 3) сложно быть в чем-то уверенным: в ресторане «У Швейка», например, 0,5 литра Budvar продавали за 210 рублей. Я не хочу обременять вас расчетами, но счет в итоге, хочешь не хочешь, надо оплачивать. «У Швейка», например, картой заплатить не получилось – у них не было подходящего терминала, так что вновь пришла очередь евро. За три небольшие порции закуски и два пива – 810 рублей, то есть 22 евро.

Первые два дня меня не покидало ощущение постоянной опасности: водители на переходе не останавливаются, они едут дальше. Это большие машины, которые вдруг откуда-то появляются, когда их совсем не ждешь. Надо быть внимательными. Ostaróžno! Примерно так же воспринимается и присутствие на каждом углу милиции (в машинах и без них) и специального подразделения ОМОН (их маски уже издалека впечатляют). Если к этому прибавить существенную долю «небольшого насилия», часто связанного с незнанием всех нюансов языка, вы вряд ли будете чувствовать себя в своей тарелке. Улицы длинные, здесь все гораздо дальше, чем мы привыкли, например, подземные переходы соблазняют перебежать улицу, а это совсем не безопасно.

Но первые впечатления быстро сменяются приятными неожиданностями. Волшебное слово «Чешская Республика» вызывало каскады поздравлений. Сначала я боялся, что Чехию будут путать с Чечней, но в отличие от бывшего канцлера Германии Гельмута Коля, все знают, что такое Чехия, или Чехословакия. Таксист на Новом Арбате спросил меня, как у нас живется. Когда я спросил его об том же, он сказал: «Нам по-разному живется, кому как!». Философия не покинула ни таксистов, ни открытую книжную ярмарку, куда я попал благодаря Чешскому центру. Здесь было очень много философов, и это было заметно на каждом шагу. Периодически меня спрашивали, почему чехи так ненавидят русских… Я пытался объяснить, что это не совсем верное впечатление. Но и мои впечатления были не совсем верными. Но об этом в следующий раз…