Москва приступила к объединению бывших союзных республик в рамках договора о коллективной безопасности по прошествии менее чем полугода после развала Советского Союза. В мае 1992 года Армения, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан и Узбекистан подписали в Ташкенте Договор о коллективной безопасности. Со временем еще три республики присоединились к договору, который вступил в силу в 1995 году.
Некоторые государства, ставшие членами альянса, решили выйти из него в тот момент, когда этот пятилетний договор продлили в 1999 году, однако все первоначальные участники соглашения, а также Белоруссия продолжают оставаться членами этой организации, которая теперь называется ОДКБ.
До недавнего времени казалось, что ОДКБ динамично развивается и превращается в полноценный альянс. В рамках этой организации созданы силы быстрого реагирования и регулярно проводятся учения. Его и сейчас можно считать жизнеспособным союзом, если говорить о защите его членов от внешней военной угрозы, как это и предусмотрено основополагающими документами альянса, которые были разработаны два десятилетия назад.
Однако последние беспорядки в Киргизии показали, что ОДКБ начинает испытывать сложности, когда речь заходит о внутренних угрозах, которые стали более реальными и более серьезными в центрально-азиатских государствах, входящих в альянс, чем угроза военной агрессии.
Сначала бывший в то время президентом Киргизии Курманбек Бакиев безуспешно призывал своих коллег по альянсу оказать ему помощь в прекращении кровавых беспорядков, которые происходили весной в этой бедной центрально-азиатской стране. В конечном итоге он был вынужден покинуть республику, как это сделал пять лет назад его предшественник на посту президента Аскар Акаев.
Затем временное правительство Розы Отунбаевой, свергнувшее Бакиева, обратилось к Москве и ОДКБ, когда в июне этого года произошли столкновения на национальной почве между киргизами и узбеками в городе Ош. По оценке временного правительства, в ходе этих беспорядков было убито 2000 человек.
Некоторые кремленологи поспешили интерпретировать отказ Москвы удовлетворить просьбу Бакиева как часть разработанного плана Кремля по смещению со своего поста человека, который не выполнил свои обещания и не выгнал американцев с авиабазы Манас. Однако даже сторонники конспирологических теорий оказались в затруднительном положении, когда надо было определить, нет ли каких-то скрытые причин в заявлении генерального секретаря ОДКБ Николая Бордюжи о том, что этот альянс не будет направлять миротворцев в Киргизию, несмотря на поступившую просьбу со стороны тех, кто сместил Бакиева.
Одно из объяснений состоит в том, что положения основного документа Организации Договора о коллективной безопасности точно определены только в той части, где речь идет об отражении внешней агрессии, но в нем достаточно туманно говорится о консультациях по вопросу о совместных действиях в случае иных угроз в области «безопасности, территориальной целостности или суверенитета» стран-участников.
Однако это не мешало в прошлом членам ОДКБ договариваться о совместных действиях при возникновении угроз, которые нельзя определить как внешняя агрессия, как это происходит в случае с терроризмом.
Нежелание Москвы участвовать в событиях в Киргизии, использую механизмы ОДКБ, можно легко объяснить. Вмешательство России увеличило бы цену сохранения ее влияния в Центральной Азии, а краткосрочных преимуществ это бы не принесло. Кроме того, вмешательство ОДКБ в этнический конфликт между киргизами и узбеками могло бы не устроить соседний Узбекистан, который также является членом альянса.
Тем не менее решении России не помогать еще не оперившимся киргизским властям также имеет свою цену в долгосрочной перспективе.
Этот отказ от вмешательства преподнес немало важных уроков партнерам России по ОДКБ. Один из них состоит в том, что членство в ОДКБ ничего не дает или дает очень мало в том случае, если нужно решать проблемы, связанные с внутренними угрозами безопасности, которые являются значительно более реальными, чем опасность военной агрессии со стороны соседнего государства. ОДКБ может отказаться предоставить помощь даже в том случае, если какой-либо из пророссийских режимов столкнется с внутренними угрозами, способными подорвать основы суверенного государства и превратить его в несостоявшееся государство.
При активном участии России необходимо разработать реальные процедуры и создать соответствующий потенциал в рамках ОДКБ для проведения гуманитарных интервенций и миротворческих операций с целью противодействия внутренним угрозам, с которыми сталкиваются центрально-азиатские участники этого договора. Такого рода операции, разумеется, должны иметь ясный мандат международного сообщества. Если Москва не сможет разработать такой механизм, то тогда доверие к этой организации коллективной безопасности может резко сократиться.
Такого рода ослабление будет иметь в определенной мере парадоксальный характер, если учитывать недавние предложения об установлении контактов с этим альянсом со стороны НАТО и Соединенных Штатов, при том что администрация Джорджа Буша отказалась рассматривать ОДКБ как потенциального партнера. И, конечно, это даст пищу для размышлений правительствам в Центральной Азии и заставит их задуматься над тем, не стоит ли диверсифицировать компоненту безопасности в их внешней политике в тот момент, когда такие игроки как Китай стремятся укрепить свои позиции в регионе, обладающим большими запасами энергетического сырья.
Симон Сараджян является научным сотрудником Белферовского центра при школе им. Кеннеди Гарвардского университета (Harvard Kennedy School’s Belfer Center). Он является автором нескольких работ, посвященных вопросам безопасности и терроризму.
В данной статье автор высказывает свою собственную точку зрения, а не мнение ISN.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
До недавнего времени казалось, что ОДКБ динамично развивается и превращается в полноценный альянс. В рамках этой организации созданы силы быстрого реагирования и регулярно проводятся учения.
Однако последние беспорядки в Киргизии показали, что ОДКБ начинает испытывать сложности, когда речь заходит о внутренних угрозах, которые стали более реальными и более серьезными в центрально-азиатских государствах, входящих в альянс, чем угроза военной агрессии.
