Современная Россия мне напоминает Францию времен моей молодости

Доминик Фернандес, писатель, путешественник и один из сорока членов Французской академии (научного учреждения, которое занимается формированием языковой и литературной нормы французского языка) поехал на литературном поезде «Блез Сандрар» по Транссибирской магистрали неслучайно. Он горячий поклонник русской культуры и первый раз побывал в России еще в советское время. России он посвятил несколько книг, среди которых «Дети Гоголя», «Красная площадь», «Словарь влюбленных в Россию». В интервью РФИ он рассказал о своем видении современной России и, в частности, о проблеме гомофобии - враждебного отношения к гомосексуализму - в России. Сам Доминик Фернандес не скрывает свою гомосексуальную ориентацию.

В России вышли переводы трех книг Фернандеса. Роман-биография Сергея Эйзенштейна, книга о взаимоотношении между психоанализом и творчеством «Дерево до корней», в которой исследуются творческие биографии Пруста, Микеланджело и Моцарта, и роман «В руке ангела», основанный на жизни итальянского кинорежиссера Пазолини, за который Фернандес получил Гонкуровскую премию в1982 году. Первый вопрос мы задали Доминику Фернандесу о том, как он побывал в России в первый раз, более двадцати лет назад.

- В первый раз я приехал в Россию, в Москву, в 1986 году. Тогда все здесь было старое, обветшалое, грязное. Изменения, произошедшие с тех пор, изумительны. Страна меняется из года в год. Безусловно, изменилась Москва. Но не только. Я не ожидал, что в провинции такие города, как Казань, Екатеринбург, стали современными, в местных магазинах можно купить все, что угодно. Ведь было время, когда здесь ничего не было, был сплошной дефицит. Люди стояли в очередях, чтобы купить хоть один соленый огурец. Была нищета. По улицам ездили старые поломанные машины. Сейчас виден необыкновенный подъем экономики.

В 1982 году я приехал на премьеру оперы Клода Дебюсси «Пеллеас и Мелизанда», которая до этого никогда в России не исполнялась. Это удивительно, ведь опера была написана в 1902 году. Это было в консерватории имени Чайковского, в концертной версии. Я помню, что в зале был великий пианист Рихтер, он еще был жив. В тот раз я приехал в Москву как журналист. А потом в 1993 году я приехал в Санкт-Петербург. И с тех пор я приезжаю в России по крайней мере раз в год. В этом году это уже моя третья поездка в Россию. Как только у меня появляется повод, я приезжаю, конечно, в основном в Москву и в Санкт-Петербург.

- Чем вас привлекает Россия? Почему вы так часто возвращаетесь?

- Знаете, во Франции имидж России скорее негативный. Это, конечно, наследие коммунистической эпохи. Имидж России – это мафия, Путин, коррупция. Все эти клише. Средства массовой информации любят только сенсации, они никогда не рассказывают о том, что идет хорошо. Они рассказывают о преступлениях, о насилии. Когда СМИ говорят о России, то это либо связано с войной в Чечне (они не в курсе, что эта война была всегда, Лев Толстой писал об этом в «Хаджи Мурате»), либо связано с коррупцией, мафией, убийством политических журналистов. У каждой страны свои раны. Но, несмотря на все это, в России сохранились культурные традиции. Это меня необычайно трогает. Ведь всей этой культуры могло бы и не быть больше. Недавно я был в Мариинском театре, там исключительная школа балета.

И я стараюсь бороться против такого представления СМИ о России. Я написал уже много книг о России, попытался объяснить необычайный интерес, который представляет эта страна, место, которое занимает в ней культура. Именно это меня так привлекает в России, опера, театр, концерты. Это чудесно. Я не против, чтобы говорили о проблемах, но надо говорить и об успехах. И так как все говорят о проблемах, я, со своей стороны, пытаюсь рассказать о достижениях.

- Тем не менее, убийства политических журналистов, нарушения прав человека, авторитарный режим и та же коррупция очень беспокоят ваших коллег, российских писателей. В марте известный российский писатель Захар Прилепин подписал открытое письмо «Путин должен уйти», в котором ряд российских общественных деятелей подвергает резкой критике деятельность российского премьер- министра. В письме говорится и о коррупции, и о ситуации в Чечне…

- Я не могу судить. Но я не думаю, что после столетий деспотизма Россия может сразу стать демократией. Нужно, чтобы выросли два-три поколения. И в царское время, и при коммунистах Россия всегда была в угнетенном положении. Она никогда не была свободной страной. За десять лет просто так невозможно стать свободной страной. Это абсурдно. Ведь время посткоммунизма еще не прошло.

- Доминик, вопрос, который должен быть вам небезразличен. Недавно в очередной раз московские власти запретили проведение гей-прайда в российской столице. А в прошлые годы попытки его проведения зачастую заканчивались нападением на участников со стороны националистических группировок. В 2006 году в ходе гей-акции в Москве были избиты несколько иностранных активистов: депутат Бундестага, представитель французской партии зеленых и австрийский активист. Что вы думаете об этом?

- Я сам гомосексуалист и я очень чувствительно отношусь к этой теме. В 1993 году президент Ельцин исключил из уголовного кодекса статью о гомосексуализме, который до этого считался уголовно наказуемым преступлением. Это произошло менее чем двадцать лет назад! Я не уверен, что гей-прайд – лучший способ для того, чтобы заставить общество принять гомосексуализм. Я лично не люблю гей-прайды в Париже. Они выходят на улицы в одеяниях с перьями, и тому подобное. Это определенным образом подтверждает идею того, что эти люди не в себе, сумасшедшие. Это карикатурно. Это может шокировать общественное мнение. Есть другие способы. Лучше писать хорошие книги, ставить красивые спектакли на эту тему. Это принесет больше пользы.

- Разве тот факт, что гей-прайд неэффективный способ борьбы за права гомосексуалистов, оправдывает насилие по отношению к его участникам?

- Насилие всегда отвратительно. Действительно, российское общество жестоко. Я хочу лишь сказать, что российские гомосексуалисты должны сами найти менее насильственные методы для того, чтобы бороться за продвижение их идей.

- Разве гей- прайд - это насильственная акция?

- Да, насильственная. Для ограниченных недалеких людей, гей-прайд создает слишком насильственный образ. Возьмите, например, Францию. Я сам был активистом и гей-движение развивалось у меня на глазах. Гей-прайды появились лишь только после подготовительной работы. Были газеты, книги, фильмы, которые приготовили общественное мнение. В гей-прайдах есть этот элемент карнавала, элемент провокации. Я не осуждаю, конечно, гей-прайды. Но я считаю, что даже во Франции они стали бессмысленны. И главное, что гей-прайды еще больше усиливают это клише, что гомосексуалисты - это такие нелепые сумасшедшие. Я вовсе не поддерживаю идею запрета гей-прайдов. Никогда не нужно ничего запрещать. В принципе я за гей-прайды, это выражение свободы. Но я не думаю, что для России это хорошее решение. Я хорошо знаю Россию, у меня есть друзья российские геи. Слишком рано. Нельзя сразу резко перейти от табу к гей-прайду.

Знаете, во Франции, геи моего поколения были изгоями. Гомосексуализм был табу. До 1968 года. Май 1968 год стал революцией, которая все изменила. Современная Россия мне напоминает Францию времен моей молодости. Надо подождать лет пятьдесят. У россиян очень старые представления, клише, они считают, что гомосексуалисты – плохие люди. Их надо убедить с помощью примеров, например, с помощью красивых книг, картин, спектаклей, фильмов. Кино это очень важно. Во Франции и вообще на Западе много фильмов на эту тему, английских, американских, с помощью которых и был достигнут прогресс в этой области.

- Получается, что российским геям ничего не остается, как подождать полвека?

- Может быть это произойдет быстрее. В России все происходит так быстро. Да, россияне гомофобы. У меня есть русские друзья, мы с ними все время ругаемся на эту темы. Зачастую, россияне и антисемиты. Антисемиты, гомофобы, расисты. По отношению ко всем темнокожим в России ужасающий расизм. И я задаюсь вопросом: «Почему?» Но ответ прост: нужно время. Во Франции тоже был и расизм, и антисемитизм, хотя мы и не осмеливаемся об этом говорить вслух, и гомофобия. Но соотношение сил изменилось. Больше никто не осмеливается высказываться в этом духе публично. За исключением фашистской партии Ле Пена, никто не говорит об этом вслух. Поэтому мы все-таки свободны. Но в России нельзя за 10 лет перевернуть все с ног на голову, ведь в России в течении тысячи лет были цари, потом Сталин.

- Но ведь во Франции тоже была монархия?

- Нет-нет, при королях были очень свободные нравы в этом смысле. Нельзя сравнивать Россию и Францию. Франция - маленькая страна, ее модель демократии приспособлена к реалиям страны. Она более менее работает. Но это не применимо к такой огромной стране как Россия, с ее климатом, с ее просторами. Невозможно управлять этими двумя странами одинаковым образом. Это невозможно.

- Было что-то, что вас шокировало во время вашего путешествия по транссибирской магистрали?

- Единственное, что меня шокировало, это Храм на Крови в Екатеринбурге. Это ужасно, там чувствуется запах денег, запах бабла. Не знаю, кто его построил, мафия или нет… В то время, как в Екатеринбурге есть старые полуразвалившиеся дома, построенные в стиле конструктивизма, которые нуждаются в спасении. Это ужасно. Такое же впечатление, как и от Храма Христа спасителя в Москве. Это пахнет именно тем, что мне в России не нравится.

- Доминик, расскажите, планируете ли вы что-то написать о вашем путешествии по Транссибирской магистрали?

- Да, я планирую написать об этом книгу. Это будет история, серия репортажей о культуре России, за пределами Москвы и Санкт-Петербурга. Мой друг и попутчик Ферранте Ферранти делает для этой книги фотографии. Ведь во Франции ни о чем этом не знают. Раньше я никакого представления не имел, например, о Екатеринбурге, о его богатой архитектуре, все эти авангардные здания, построенные в 20-ых – 30-ых годах прошлого века. А Казань, и весь этот татарский мир? Раньше для меня это были лишь названия. Теперь они обрели для меня смысл.