Косово как прецедент

Британский научный фантаст Дуглас Адамс придумал суперкомпьютер Deep Thought. Когда этот компьютер спросили, каков смысл «жизни, Вселенной и всего остального», Deep Thought провёл в раздумьях семь с половиной миллионов лет, а затем «с бесконечным спокойствием и величественностью» ответил: «Сорок два».

22 июля в Гааге произошло нечто, напомнившее об этом сюжете Адамса. После нескольких месяцев прений Международный суд огласил своё решение: одностороннее объявление Косовом независимости в феврале 2008-го года не было нарушением международного права, потому что нет никаких положений международного права, которые могли бы быть этим нарушены.

В отличие от суперкомпьютера, Международный суд перед оглашением своего ответа не стал давать банальное предупреждение: «Вам это не понравится». Строго говоря, решение понравилось косовскому правительству, но даже в Приштине от суда ожидали чего-то обоснованного, а не увёртки.

Можно с уверенностью сказать, что весь остальной мир ждал от Международного суда хотя бы начала попытки ответить на вопрос — а что же дальше? Но Международный суд разочаровал ждавших этого.

Кто следующий?

Если говорить в очень узком смысле, то решение Международного суда подкрепило сложившийся статус-кво на Балканах. В редакционной статье, появившейся в номере французской ежедневной Le Figaro от 23 июля, было замечено, что это было «лучшее среди плохих решений» для балканских войн.

Но ничего нового нет и в этом. Косово уже десять лет является международным протекторатом, его безопасность обеспечивает НАТО, США и большая часть стран Евросоюза признали его независимость, и невозможно представить, чтобы какая-то сила вернула Косово в состав Сербии против воли большинства его населения.

Но настоящая проблема, которую авторы статьи во французской газете намеренно или ненамеренно обошли, — связана с прецедентом, который, возможно, был таким образом создан. После оглашения судом своего решения наблюдатели были единодушны: Косово — лишь верхушка айсберга мирового сепаратизма, и вполне вероятно, что его легитимизация откроет ящик Пандоры.

Из Европы в основном поступали реакции в духе «Кто следующий?». 23 июля Die Welt опубликовала карту со значками взрывов на месте Северного Кипра, Придрестровья, Сомалилэнда, Нагорного Карабаха, Абхазии и Южной Осетии. Financial Times Deutschland в тот же день дала ещё больше воли воображению, поместив во главе списка главных сецессионистов Фландрию, Гренландию и Каталонию; Чечня и Тибет тоже удостоились чести быть упомянутыми.

Другими словами, это всё не пустые малозначительные мечтания. В игре прецедентов реально многое поставлено на карту для ряда стран ЕС, не говоря уже о двух постоянных членах Совета безопасности ООН.

Доктрина Блэра

Своим решением Международный суд по сути дела снял с себя всякую ответственность за международное право в том, как оно относится (или не относится) к отделению нового государства от нежелающего того бывшего суверена. Но когда молчит закон, то сказать можно всё, что угодно. Так что, размышляя о прецеденте, созданном событиями вокруг Косова, нужно посмотреть вокруг.

Похоже, что в первую очередь нужно изучить мотивы сторонников независимости Косова и их аргументацию.

События вокруг Косова коренятся в так называемой доктрине Блэра (названной в честь бывшего премьер-министра Великобритании Тони Блэра, хотя немалый вклад в становление доктрины внесли и президенты США Билл Клинтон и Джордж Буш-младший). Суть сформировавшейся в конце 1990-х доктрины в том, что международное сообщество имеет право осуществлять военное вмешательство в дела суверенных государств, если их население терпит значительные страдания из-за действий или бездействия правительств.

На практике эту «ответственность по защите» применяли крайне избирательно, а выполняли, как правило, силами «коалиций доброй воли». В ситуацию в Косове НАТО вмешалось в 1999-м году без одобрения Совета безопасности ООН, после того, как сербские войска убили тысячи албанцев.

НАТО свою позицию основывало на том, что Белград утратил моральное право на Косово. Эта позиция получила подтверждение в форме резолюции Совета безопасности ООН за номером 1244 от 10 июня, в которой подтверждалось право Югославии на территориальную целостность, но в то же время вводилось «международное присутствие гражданских структур и сил обеспечения безопасности».

Отчуждение суверенных прав у Белграда в пользу ООН, хотя и носило временный характер, оказалось решающим. Теперь в любом учебнике сепаратизма одним из первых пунктов наряду с открытым напрашиванием на конфликт с действующими властями станет обеспечение на соответствующей территории международного присутствия, желательно — в лице ООН. В конечном итоге подрыв морального права суверена на владение территорией путём длительного поддержания международного присутствия на ней подорвёт его легитимность в глазах мировой общественности. Именно это и станет долгосрочным последствием событий вокруг Косова. Всё остальное — территория, население, статус в прошлом, устойчивость — всё это будет менее важным.

С этой точки зрения статус Косова никак не связан с противопоставлением друг другу таких абстрактных принципов, как право на самоопределение и право на территориальную целостность. Это противопоставление и впредь останется выхолощенным и абстрактным без поддержки извне со стороны «коалиции доброй воли», претендующей на глобальный мандат доверия и консенсус.

Политические решения

Главная слабость решения Международного суда — это то, что он позволяет трактовать Косово как прецедент, установленный «коалицией доброй воли». Возможно, конкретно за той коалицией, что стояла за косовским решением, и была моральная правота, но природа балансов сил такова, что все они изменчивы и промежуточны.

Невозможно придумать лучший пример опасности и неадекватности вердикта Международного суда, чем отколовшийся от Грузии регион Абхазия (да и Южная Осетия тоже, хотя к ней это относится в меньшей степени). Вне зависимости от справедливости доводов в пользу её независимости вынесенное решение никак не мешает авторитетно и объективно оценить ситуацию с Абхазией в соответствии с прецедентом Косова. То, что Косово обладает «своеобразием», — не юридический аргумент, а политический. Независимость Абхазии, как и независимость Косова, зависит лишь от внешней поддежки, просто, в отличие от Косова, у Абхазии друзья «неправильные».

Особняком от всех прочих надеющихся на легитимизацию сецессионистов Косово стоит потому, что ему в конечном итоге гарантировано вступление в ЕС. Сам ЕС занимает по этому вопросу нейтральную позицию (Испания, Греция, Кипр, Румыния и Словакия отказываются его признать), но абсорбировать весь регион Западных Балкан намерен твёрдо.

Если это случится, то будут основания надеяться, что по истечении достаточно длительного времени разногласия между Белградом и Приштиной сгладятся, а возможно, и полностью исчезнут.

Но не менее вероятно и то, что политические процессы в ЕС по той или иной причине приведут к торможению или даже обращению прогресса вспять. В этом случае сближение при посредстве Брюсселя, если оно не будет построено на честном принципе компромисса на местном уровне, может рухнуть, что приведёт к катастрофическим последствиям, и тогда обе стороны останутся без или почти без опыта компромисса, а угли под слоем пепла будут всё ещё очень жаркими.