В настоящее время ирано-российские отношения переживают период напряженности, что объясняется иранскими политиками и функционерами как результат стремления политического руководства России сформировать «новые» отношения с США, ведущими государствами Европы и Европейским Союзом в целом. Только в последние недели Высший совет безопасности Ирана дважды обсуждал вопросы отношений с Россией, и, скорее всего, пока в Тегеране нет определенного понимания того, каким образом нужно поступать в дальнейшем в отношениях с Москвой. Имеются некоторые признаки того, что в Тегеране прошел некоторый этап истеричности и реактивного поведения, видимо, иранцы пришли к выводу, что следует решать не сиюминутные проблемы, а разработать долгосрочную программу выстраивания политики с Россией заново.
Исходя из отдельных фрагментов, можно придти к выводу, что Иран пересмотрит свое отношение к некоторым регионам России с преимущественно исламским населением. Если ранее иранцы вели себя достаточно сдержанно и деликатно в отношении Дагестана, Чечни, Татарстана, то, видимо, в последующем иранцы предпримут более экспансионистскую политику в этих регионах, то есть, попытаются использовать свое присутствие в них для давления на Россию. В настоящее время иранцы пытаются развернуть пропаганду в части прав России на территории Кавказа и Центральной Азии и поставить под сомнение договора, заключенные в результате русско-персидских войн. В настоящее время посольствам Ирана в странах Южного Кавказа и Центральной Азии поручено разработать мероприятия и инициативы, касающиеся претензий Ирана в этих регионах, при акценте, направленном против интересов России. Пересматривается роль и политика отдельных политиков России, интересы и деятельность отдельных групп политиков и лидеров бизнеса в проведении политики в иранском направлении. Если привести суть и характер претензий Ирана к России в свете предыдущих и нынешних отношений, то допустимо следующее.
Современная политика России в отношении Ирана сформировалась в 1996 – 1997 годах, когда была исчерпана позиция правительства Бориса Ельцина в отношении так называемого договора Альберт Гор – Виктор Черномырдин, который предполагал жесткое ограничение в поставках обычных вооружений и различных высоких технологий Ирану. Ранее назначенный шефом Службы внешней разведки России Евгений Примаков был назначен министром иностранных дел, с чем консервативными и левыми политическими кругами в Москве связывались изменения в российской внешней политике. В 1996 году состоялась примечательная поездка Е.Примакова в Тегеран, что вызвало тогда воодушевление в иранском политическом руководстве. В июне 1997 года президентом Ирана был избран Мохаммад Хатами, что вызвало некоторое беспокойство в Москве, так как новый президент считался либералом и реформистом, и это вызвало у русских опасения в части возможного сближения Ирана с Западом. Но эти опасения вскоре были исчерпаны, так как на внешнюю политику Ирана оказывали влияние не только президент М.Хатами и его сподвижник, министр иностранных дел Камаль Харрази, но и более консервативно настроенный Высший совет национальной безопасности. В тот период, в условиях эйфории по поводу политики Е.Примакова, некоторые советники и консультанты иранского руководства утверждали, что политика Е.Примакова заключается не в развертывании отношений с Ираном, а в определении ограничений, которые были расставлены в российско-иранских политических и военно-технических связях. Иранские официальные лица не хотели в это верить некоторое время, так как Россия стала поставлять Ирану различную гражданскую и военную технику, продолжала сооружать Бушерскую атомную электростанцию, критически относилась к попыткам США изолировать Иран. Иран, в свою очередь выполнил все обязательства по проблемам этнорелигиозных движений на Северном Кавказе, «северного альянса» в Афганистане, невмешательства на Южном Кавказе, в части газовой политики и другим ключевым региональным проблемам. Вместе с тем, Иран все более ощущал, что политика России направлена не только на ограничение поставок военно-технического и высокотехнологического характера, но и на сдерживание усиления региональных позиций Ирана.
Практически, 2000-е годы прошли под знаком взаимного недоверия между Ираном и Россией. Россия поставляла Ирану некоторые довольно устаревшие виды обычных вооружений, некоторые материалы двойного назначения, средства гражданской авиации (отличающиеся моральным и физическим износом), при этом, поставки нередко срывались, носили нерегулярный характер. Москва обвиняла иранцев в неспособности строгого соблюдения договорных обязательств и оплат за поставки. До сих пор Россия не выполнила обещания по поставкам ракет С-300, что рассматривается Ираном как «удар ножом в спину» в условиях постоянных угроз США и, в особенности, Израиля. Россия активно проводила контрразведывательную деятельность в отношении попыток Ирана получить различную техническую документацию и некоторых комплектующих изделий для производства военной и иной продукции. Имели место случаи, когда в Москве и в других городах России контрразведка нарочито организовывала «утечку информации» для организации провокаций в отношении агентов промышленного шпионажа Ирана. При этом, результаты этих реальных и вымышленных контрразведывательных операций публиковались в открытой печати.
Такие отношения между двумя государствами нельзя назвать дружественными. Одновременно, Россия подрывала позиции Ирана в Северном Афганистане и в Таджикистане, совершенно не была заинтересована в усилении позиций Ирана в регионах Южного Кавказа и Центральной Азии, даже при всевозможных намеках и репликах иранцев о возможном сотрудничестве с целью ограничить влияние США. В Москве рассуждают таким образом: «Американцы в Центральной Азии и на Кавказе - временные командировочные, а иранцы – это надолго». Планы иранцев по поводу транспортировки газа в Армению были заметно скорректированы Россией, которая опасается возникновения конкурента в поставках газа в Европу. Достаточно грубым ответом на стремление Ирана усилить свою роль в мировой и региональной политике стал практический отказ от принятия Ирана в ШОС, хотя, наряду с русскими, в этом не были заинтересованы и китайцы.
Во второй половине 2000-х годов Россия пыталась компенсировать свои неудачи в установлении более тесных партнерских отношений с державами Запада развитием отношений с крупными и не очень крупными государствами исламского юга, прежде всего, с Ираном, Турцией, Сирией, Египтом, а также Пакистаном и Индией. Однако, выяснилось, что развертывание отношений с данными азиатскими государствами не менее сложное дело, чем отношения с западными странами. Часть из данных азиатских государств, прежде всего, Индия и арабские государства находятся под сильным влиянием США, и проделать «брешь» в сложившихся отношениях нелегко. Другие государства, прежде всего, Турция, находятся на распутье и в поиске «нового пути», и не менее опасны для России, чем для американцев или европейцев. Дружба и определенные тесные отношения с Ираном, по мнению российских политиков, наносит их стране значительный ущерб, так как ставит под сомнения обязательства России в отношениях с ведущими западными партнерами, а также раздражает и многие государства Ближнего Востока, рассматривающие Иран в качестве противника.
После 2007 – 2008 годов Россия, видимо, решила вернуться к задаче установления более тесных партнерских отношений с Западом - как безальтернативному пути, чему может помешать ее лояльное отношение к Ирану. В настоящее время произошли заметные изменения в позиции и логике поведения ведущих европейских государств в отношении Ирана. Франция и Германия пытаются выработать и проводить новую, более самостоятельную политику в отношении Ирана, не зависимую от мнения и позиции США. Великобритания, длительное время пытающаяся играть роль посредника между Ираном и Западным сообществом, теперь вынуждена солидаризоваться с европейскими партнерами. Франция и Германия шаг за шагом дистанцируются от политики США и стремятся приблизить политику США к своей политике, тем самым занять более важную роль в международной политике. Иранская проблема стала важным фактором формирования новых позиций ведущих европейских континентальных государств, и они не собираются в дальнейшем возвращаться к прежнему положению, когда они были всего лишь «второстепенными» участниками процесса давления на Иран. В отличие от Великобритании и США, Франция и, в особенности, Германия, являются масштабными экспортерами промышленной продукции и инвестиций в Иран и не заинтересованы в блокировании и изоляции Ирана. Вместе с тем, европейцы усилили давление на Иран, стремясь его сделать, прежде всего, европейским «клиентом», привязывая его к своей стратегии и политике. Европейцы понимают, что подлинная экономическая блокада Ирана невозможна без их участия, и не торопятся с реализацией своих планов по этой проблеме.
Вместе с тем, Франция и Германия обретут гораздо более сильные позиции по иранской проблеме, если будут сотрудничать с Россией, которая является важнейшим партнером Ирана в экономике, технологии и политике. Создание тройной «связки» Франция – Германия – Россия, при вынужденной солидарной позиции Великобритании, позволит однозначно переставить фигуры в игре и поставит США в положение державы, которая утратила монополию в диктовке требований в отношении Ирана. Франция и Германия также надеются, что, так или иначе, Китай будет вынужден приблизиться к их позиции по иранской проблеме. Россия понимает и свою важную роль в этой игре, но и понимает, что отказ от сотрудничества с европейцами приведет к ее изоляции в мире, к возможному вынужденному возвращению европейцев к сближению с США и утрате реальной инициативы в «иранской игре». Для России «иранская игра» - это шанс для обретения достойного места в европейской политике, демонстрации своей способности проводить политику в Европе по правилам и приемам, принятым в европейской политике. Наряду с решением основной стратегической задачи – войти в европейскую политику достойным образом, на полных правах европейской страны, Россия стремится регулировать, с помощью «иранской игры», энергетическую политику, прежде всего, сохранить позиции в глобальном газовом бизнесе. Россия выдвинула свою концепцию европейской безопасности, которую критикуют США и Великобритания, и хотела бы продемонстрировать готовность пожертвовать своими амбициями в Азии во имя солидарности с европейскими партнерами.
Вместе с тем, для России важна и другая сторона медали в «иранской игре» - усилить свою роль для Ирана как партнера, и она хотела бы использовать свою роль в Европе и на Западе в целом для демонстрации своей значимости в мире. Идеальным положением дел для Ирана является максимальное дистанцирование России и Китая от Западного сообщества, что даст надежды иранцам на установление более тесных и доверительных отношений с данными двумя державами. Для Ирана не все потеряно, так как ни Китай, ни Россия не торопятся принять требования Запада и проводят политику в своих интересах. Иран в отношении проблемы санкций ведет себя довольно уверено.
Идеальным для России стилем в отношениях с Ираном является «удержание его на привязи» как «соподчиненного государства». Таковыми были взгляды и намерения Москвы в отношении Ирана, практически, всегда - и до исламской революции, и после. В соответствии с этой постановкой задачи, Россия не может допустить ускоренного технологического развития Ирана и весьма заинтересована в ограничениях, которые выстраивают США и их партнеры в части сотрудничества с исламской республикой. Но Иран уже не тот, каким был после тяжелейшей и разрушительной войны с Ираком, и удерживать это динамично развивающееся государство под контролем Россия не сможет, если не будет солидарна с ведущими технологическими и экономическими державами Европы. В альянсе с Европой Россия могла бы проводить в отношении Ирана более маневренную и эффективную политику, удерживая его в определенных рамках отношений. В последнее время Иран предпринимает контрреакцию на столь однозначную политику России, вспоминая, в том числе, и историческую ретроспективу, указывая на захватническую политику России на Южном Кавказе в начале 19 века.
Одной из актуальных задач России является увязка «иранской игры» с планами США по установлению системы ПРО в Европе, направленной на защиту от иранских баллистических ракет дальнего действия. Данная ситуация только кажется достаточно прозрачной. В действительности, ситуация весьма запутана, и Россия так и не сумела заручиться согласием Ирана на совместное проведение этой ситуационной игры, где контрпартнерами являются США и Израиль. Одновременно, США также не принимают в должной мере данную игровую ситуацию и вовсе не собираются разменивать давление России на Иран на решение по поводу размещения системы ПРО. Игра пока не получилась, и никто не может сказать, насколько США и Россия способны придти к согласию по этой проблеме, но Иран, в любом случае ощущает себя в ущербном положении. Помимо попыток увязать «иранскую игру» с общими проблемами в отношениях с США, Россия привлекает к этой игре и Израиль, прекрасно понимая, что это в высшей степени раздражает Иран.
На протяжении многих лет Россия использовала иранскую тему для решения своих проблем с западными государствами, и довольно часто в Иране возникали значительные претензии к России. Но, тем не менее, России удавалось выходить из данных ситуаций в качестве чуть ли не «спасителя» Ирана, что воспринималось в Тегеране как приемлемое решение, так как международное положение Ирана оставалось тяжелым, и Россия была нужна иранцам, несмотря на отсутствие желаемых отношений. Иранцы очень хорошо понимают, что заигрывание России с европейцами не приведет к присоединению русских к политике блокирования Ирана, даже в ограниченном формате. Если для Западного сообщества блокирование и изоляция Ирана - вполне приемлемая позиция для удержания Ирана под контролем, то для России какая-либо форма блокирования означала бы утрату важнейших позиций на южном стратегическом направлении. За последние два десятилетия в Москве поняли, что Иран является единственным возможным стратегическим партнером для России на огромном пространстве от Средиземноморского бассейна до Китая. В ряду региональных макродержав Передней и Южной Азии – Египет, Турция, Саудовская Аравия, Ирак, Пакистан, Индия - для России нет государства, заинтересованного в отношениях стратегического характера с Россией. Даже Индия, которая много лет рассматривалась в качестве стратегического партнера для России, теперь все более ориентируется на США, в формате противостояния Китаю. Не исключается, что со временем большая часть из данного ряда государств станут не только «нейтральными» по отношению к России, но и ее противниками.
В тандеме Россия – Иран именно Иран находится сейчас в глухой обороне и выступает в роли лоббиста своих интересов в Москве, а не напротив. Так же, как и Россия, Иран находится в положении жесткой геополитической осады, и это может сблизить позиции и сочетать интересы обоих государств. Рано или поздно данные отношения изменятся и обретут более доверительный характер. Но в настоящее время элиты обеих стран должны понять, что выдвижение в обоюдных отношениях столь критической массы отсутствия доверия и обязательств приводит к накоплению враждебности и иррационального отношения. Это не в интересах стран ни в ближней, ни стратегической перспективе. С точки зрения сегодняшнего дня может представиться парадоксальным, но будущее российско-иранских отношений во многом зависит и будет обусловлено не конфронтацией, а тесным сотрудничеством Ирана и США, которые располагают гораздо большим набором взаимных интересов, нежели противоречий. Иран, безусловно - надежный союзник США в близком будущем, что является темой другой статьи.
Перевод: Гамлет Матевосян
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В настоящее время ирано-российские отношения переживают период напряженности, что объясняется иранскими политиками и функционерами как результат стремления политического руководства России сформировать «новые» отношения с США, ведущими государствами Европы и Европейским Союзом в целом.
