Лидер России, премьер-министр Владимир Путин лично летает тушить лесные пожары (надеемся, что этот лес не оставили гореть специально для него) и каждый день с усердием наблюдает, как продвигается строительство новых домов на месте сгоревших дотла.
Для этого он приказал установить в своем кабинете веб-камеры на двух строительных площадках. Его бдительный взор, очевидно, единственное средство в России, которое заставит чиновников шевелиться.
Разумеется, если эти камеры в Нижегородской и Московской областях показывают настоящую картинку, а не имитацию деятельности местных мудрецов, отметила в сарказмом на минувшей неделе российская экономическая газета «Ведомости». Ведь после мартовских взрывов в московском метро выяснилось, что установленные вокруг станций метро камеры милиции на самом деле оказались муляжами.
Маловажные решения
Но неважно, настоящие это камеры или нет. Важно, что Путин вынужден такими способами управлять государством. Путин ведь не дурак: он знает, что в государстве, где власть постоянно обманывает свой народ, очень много тех, кто захочет отыграться и за счет беды нажиться на государстве. Для этого и нужно контролировать лично.
Когда шесть лет назад после трагедии в Беслане Путин создал в России «Вертикальную структуру власти», это значило, что все важнейшие решения в государстве будут приниматься только Кремлем. Многие это хвалили и говорили, что Россией можно управлять только твердой рукой, которая все проверяет и руководит.
Возможно, в историческом плане это и верно, но в России вертикальное управление означает, что все чаще Путин вынужден принимать все менее значимые решения. По меньшей мере, последние два-три года Россия была на т.н. ручном управлении. Кроме топ-чиновников высшей властной иерархии многие, например, губернаторы, которые все чаще скрывают истинное положение дел, уже не смеют принимать самостоятельных решений.
Путин за время президентства и премьерства участвовал в ликвидации десятков больших и малых чрезвычайных ситуаций, но сих пор ни одна трагедия не означала несчастья в смысле управления государством. Бушевавшие более четырех недель лесные пожары, потребовавшие не менее 60 жертв, безжалостно выявили слабую эффективность вертикального (ручного) управления. Это один из главных выводов из пожаров. Веб-камера в кабинете Путина прекрасная иллюстрация положения.
Политолог Глеб Павловский, который считался одним из приближенных к Кремлю и окружению Путина людей, сказал 10 августа в «Ведомостях», что происходящие вокруг пожаров – признак истертости государственного управления.
По словам Павловского, неприятным сюрпризом для руководителей государства (прежде всего Путина и Медведева – Я.П.) стало то, что вертикаль власти оказалась недействующей в условиях нынешней ситуации. На это же указывал и ряд известных московских политологов.
Искаженные диагнозы
Село из 350 домов сгорело дотла через несколько часов после того, как власти сообщили, что в области больше нет больших возгораний, и все находится под контролем. Другое село сгорело потому, что пожарные машины нее смогли подъехать – местный железнодорожный начальник приказал раскопать железнодорожный переезд, так как там время от времени происходили несчастья, мешавшие движению товарных поездов.
Врачам Москвы приказали не указывать в свидетельствах о смерти диагноз «тепловой удар» после того, как смертность в несколько раз превысила обычные показатели. Подобные вещи из-за недееспособности властей сводят обычных россиян с ума, так как они чувствуют, что отчуждение чиновников превысило все пределы и почти никто из них не наказывается.
В России многие комментаторы всерьез считают, что нынешнее лето, предпоследнее перед президентскими выборами в России, доказало Кремлю и Путину, что в России нужно менять что-то существенное. Власти России постоянно боялись террористов, правозащитников, всяческого рода демократов, кого угодно, но вовсе не жары и пламени, которые могли бы изменить созданную Путиным систему власти.
В то же время – Путин не любит, ну никак не любит признавать свои ошибки и никогда не был согласен с высказанными мнениями. Затягивание же еще большая ошибка.
Перевод: Хейно Сарап
