В России назревает недовольство «твердой рукой»

В России назревает спрос со стороны жителей на большую демократию, констатировал член консультативного совета Московского центра Карнеги, эксперт в области политики и журналист Константин фон Эггерт. Другой вопрос: будет ли власть это хотя бы частично уважать или задушит.

- Какими вы видите дальнейшие отношения России со странами Балтии и Латвией? Российская сторона для визита президента Латвии установила «режим длительного ожидания», и это заставляет сделать соответствующие выводы.

- Складывается впечатление: российская власть пришла к выводу, что нельзя расточительно поступать с ресурсами внешней политики, как до кризиса. Сейчас политические круги России сконцентрировались на том, что происходит внутри страны, и на формировании более спокойных отношений с зарубежными странами. Скажем, с Польшей. Это характерный пример, когда российская власть как бы говорит: от разногласий мы устали, используем возможность упорядочить отношения! Такое решение принято не потому, что поляков в кругах российской власти вдруг почему-то полюбили, а чтобы сделать руки России более свободными для решения важных вопросов.

В России усилилось ощущение, что после вступления в силу Лиссабонского договора она больше может полагаться на своих традиционных союзников в ЕС. В Москве считают, что эти союзники попытаются повлиять на те государства, у которых есть разногласия с Россией, чтобы они стали более уступчивыми. Но и сама Россия готова демонстрировать определенную конструктивность. По-моему, в отношениях России со странами Балтии просматривается продвижение к нормализации. В особенности потому, что среди политиков стран Балтии достаточно много таких, кто говорит: то, что было в 1940 году, оставим за порогом отношений, займемся нефтепроводами, торговлей или хотя бы экспортом сырков! Если в Латвии будет такое отношение, то Россия пойдет на улучшение отношений и, возможно, даже сделает какие-то символические шаги навстречу. В то же время во внешней политике России отдается предпочтение двусторонним межгосударственным отношениям, а не системному подходу. То есть, если нормализуются отношения с Латвией, это еще не означает, что такими же теплыми будут отношения с Эстонией или наоборот. Эта принципиальная позиция не изменится.

- Я не думаю, что мы в Латвии допустим торг о статусе государственного языка взамен на сбыт сырков...

- Количество неграждан сокращается, к тому же все они в довольно почтенном возрасте. Через определенное время количество неграждан достигнет определенной стабильной цифры. По-моему, нет причин, чтобы русский язык в Латвии стал вторым государственным языком.

- Однако очевидны попытки России увеличить свое влияние в Балтии.

- Если говорить об информационном и идеологическом влиянии России, то оно уже достигло определенного порога, возможно, крайнего предела. Ясно видно, что очень многие жители Латвии, говорящие на русском языке, живут в информационном пространстве России. Другое дело – русская молодежь, которая, как мне кажется, выберет ориентацию на ЕС.

То, что Россия хочет усилить экономическое влияние в странах Балтии, было бы странно отрицать. Россия еще долго будет воспринимать страны Балтии как сферу своих интересов, несмотря на то, что они члены ЕС и НАТО. Российская власть считает, что вес государства на международном уровне характеризуется его влиянием – политическим, экономическим, военным. Это в силе также по отношению к странам Балтии.
 
- Что, по-вашему, назревает в России? Власть продолжает прежний курс «твердой руки», в обществе все больше набирают силу протесты. На различных акциях требуют больше демократии, лучшего управления, свободы собраний. Например, протесты 31-го числа, акции синих ведер, также в интернет-изданиях широко критикуют «показательную поездку» Путина по восточным областям России. Есть сигналы, что люди хотят перемен.

- Перемены нельзя исключать. Возможно, эти спонтанные общественные акции являются их предвестниками. Тут нельзя забывать также борьбу общественности против сноса старой Москвы. Вот, в один момент эти раздробленные проблемы жителей могут перерасти в одну проблему власти: в растущее недовольство населения.

Власть может сказать жителям: да, мы с вами согласны и подумаем, скажем, о строительстве дороги в другом месте. Но у власти есть опасения, что общество принятие во внимание мнения жителей может трактовать, как слабость власти. Одно из заблуждений, которое существует также, между прочим, и среди западных политологов, - это взгляд на Россию, как на современную диктатуру, где все определяют один или два человека. Российская система не демократическая, но существуют интересы довольно широкого правящего круга: это приближенные к власти предприниматели, чиновники, частично также силовые структуры. Один из важнейших вопросов, который сейчас решает власть: двигаться в сторону твердой руки в управлении государством или к выпуску пара в обществе. Это вопрос, ответы на который власть ищет давно – в царской России, в советское время и сейчас, то есть: являются ли уступки обществу «искусством возможного в политике», условием выживания власти или же признанием слабости власти? Если это признание слабости, то ясно, что власти до последнего нужно стоять на своем... У меня складывается впечатление, что российской власти приходится отвечать на этот вопрос каждый день и все чаще. Какое направление власть выберет, об этом я не берусь судить.

- Путин вроде бы планирует баллотироваться на президентских выборах 2012 года, и это заставляет думать, что нынешний жесткий курс будет продолжен.

- Если Путин будет баллотироваться, у него довольно надежные шансы вернуться в Кремль. Многие в Москве сегодня говорят: если Путин в 2012 году вернется в Кремль, то он себя «придумает заново» и преподнесет себя как реформатора и модернизатора. Но не легко перепрыгнуть через самого себя. Правда, в политике, может быть, необходимо петь соловьем, скакать на коне и показывать трюки... Однако невозможно дважды войти в одну и ту же реку – вернуться в Кремль «Путиным 2004 года». До кризиса Россия была другой, а сейчас медленно меняется отношение жителей и к государственной власти, и к происходящему в государстве. Кризис способствовал медленной, но постепенной политизации тех слоев общества, которые раньше о политике не думали. Прежде всего, это средний класс: люди, которые до кризиса хорошо зарабатывали, покупали новые дома, телевизоры, автомашины, ездили отдыхать за границу и думали, что эта цветущая жизнь будет продолжаться вечно. Из-за кризиса многие из них потеряли работу или бизнес или сузили предпринимательскую деятельность. То, что люди больше стали думать о политике, «отменить» уже нельзя, даже если будет расти цена на нефть.

В российском обществе сейчас увеличилось количество тех людей, которые считают, что нынешняя система управления государством себя исчерпала и стала слишком коррумпированной. Сейчас еще непонятно, что на выборах 2012 года будут делать люди, которые ранее принципиально не ходили голосовать. Возможно, через два года они могут пойти голосовать. В этой связи я допускаю, что на выборах возможны сюрпризы. Это значит, что мы сможем увидеть какой-то новый этап в переменах в российском обществе. Потому что постепенно в обществе возникает спрос на политическую силу, которая больше будет представлять интересы среднего класса. Это, кажется, начали осознавать и в Кремле. Поэтому нельзя исключать, что на президентских выборах будет генерироваться и такого рода кандидат.

- Руками кремлевских политтехнологов?

- ... Президент Медведев упомянул, что может быть также какой-то кандидат от партии власти или правящих кругов.

- Как в этом контексте выглядят весьма активная замена региональных лидеров в России, в том числе и отстранение мэра Москвы?

- У обновления кадров, по-моему, две цели. Из замененных многие были авторитарными руководителями, в том числе и Лужков, который в 90-е годы создал в Москве систему управления твердой руки. Эти люди оказались у власти в другую эпоху, а власти хочется своих. Поэтому этих самостоятельных и «слишком много о себе думающих» людей просят уйти. Во-вторых, власть поняла, что они недостаточно компетентны для наших дней, потому что работают при помощи методов «хозяйственников» советской эры. В-третьих, эти руководители, как утверждает пресса, часто сквозь пальцы смотрели на коррупционные сделки.

За время работы этих упомянутых лидеров на находящихся в их ведении территориях был констатирован высокий уровень коррупции. Коррупция становится проблемой для российской власти, потому что она все больше беспокоит жителей, и отстранение этих руководителей позволяет, по меньшей мере, улучшить атмосферу в обществе. Например, губернатор Башкирии Хамитов оказался активным человеком со своим стилем руководства.

- Когда начался кризис, Путин изображал Россию островком мира и порядка. Через некоторое время Путин начал говорить о модернизации, и на Западе это в определенной степени хотят считать путем к демократизации России. Не являются ли эти надежды слишком иллюзорными?

- Пока российская политическая элита трактует модернизацию довольно узко: как принятие совокупности решений, которые позволят обеспечить более чистые улицы, более эффективное взимание налогов, то, что движение транспорта не будет задерживаться, в столовых будет чистая посуда... Примерно так. Модернизация, если на нее смотреть шире, с перспективы 21-го века, более обширна и, по сути, означает создание таких институтов, которые позволят стабильно развиваться обществу и экономике. Тем более с учетом того, что в повестке дня России экономика знаний, информатизация общества... Мне непонятно, как можно провести модернизацию в условиях, когда отношение российского законодательства к инвесторам в России разное, когда политическим инициативам зачастую мешает коррумпированный государственный аппарат... Проект «Сколково» часто сравнивают с Кремниевой долиной в США. Кремниевая долина появилась, потому что из среды предпринимателей вышла инициатива самоорганизоваться, и там оказалось удобное место. Еще неясно, каким будет интерес предпринимателей к Сколково.

Другой вопрос, почему лозунг модернизации в России малопопулярен. Раньше то, что говорил президент, легко уходило в народ. Дело в том, что многим этот лозунг кажется подозрительным. Потому что, если модернизацию проводить по существу, это несравнимо более широкий процесс, чем установка автоматов для электронных билетов.

По-моему, модернизация, - это хороший лозунг. Если на это смотреть серьезно, то рано или поздно невозможно будет обойти политические аспекты. Потому что, чтобы провести модернизацию, нужна открытая дискуссия о том, как это осуществить – с привлечением интеллектуалов, предпринимателей, политиков. Во-вторых, необходимо создание таких институтов, которые позволят сделать модернизацию необратимым процессом. В-третьих, создание такой законодательной базы, которая будет способствовать модернизации.

Перевод: Лариса Дереча