Миллионы тех, кто увлеченно следил за захватывающей драмой в Египте, которая разыгрывалась на мировых экранах, сейчас терзаемы большими вопросами.
Что это означает? Что будет дальше?
Однако даже самые циничные и самые оптимистичные сходятся в одном: у египетской революции есть потенциал, чтобы все изменить.
Мы видели народную мощь и ранее: мирное свержение британского правления Ганди, кровавая казнь Чаушеску в Румынии, внезапное падение Берлинской стены.
Однако это было тогда - тогда новости появлялись с задержкой, опосредованно, фильтрованные редакционной политикой газет, телерадиовещательных компаний и, зачастую, правительств.
Новости с площади Тахрир совершенно, разительно другие; они моментальные, нефильтрованные и неконтролируемые, даже там, где правительства предпринимают отчаянные попытки их подавлять.
Все тоталитарные режимы, исторически поддерживающие власть путем контроля над распространением информации, получили предупреждение.
Мировая деревня – в которой нет секретов, где каждый может узнать все о каждом, – уже здесь.
Египет продемонстрировал, что сила народа, когда отчаяние и смирение сменяются бесстрашной решимостью, имеет первостепенное значение.
Это не было толпой, доведенной до крайности страстью или ненавистью. Революционеры решительно действовали, пресекая относительно малое количество проявлений мародерства и беззакония.
Очевидно лишенные лидера, по большей части молодые, египтяне были движимы моральными принципами, которые казались глубоко укоренившимися в духе их бунта и в их сердцах.
Есть ли у событий в Египте потенциал, чтобы изменить моральные принципы мира?
Влияние на тоталитарные режимы на Ближнем Востоке уже начинает проявляться.
Короли и диктаторы карабкаются в попытке провести реформы с целью спасти режим. Однако более неуловимым, и более глубоким, является влияние на лидеров западных демократий, которые исторически поддерживали диктаторов во имя сохранения стабильности.
Во все более прозрачном цифровом мире мы видим влияние на американского президента Барака Обаму; он ходит по краю в попытке найти равновесие между поддержкой демократии и отказом от долговременных отношений с мировым ассортиментом диктаторов.
Граница между корыстным прагматизмом и высокими идеалами, которые должны вдохновлять западную демократию, неуловима.
Это критический момент в истории, однако не только для египтян, которые, как большинство из нас в глубине души надеется, все утрясут. Это фактор, изменяющий расклад игры для всего так называемого свободного мира, который теперь должен заново изобрести свою внешнюю политику, причем быстро.
Невозможно называть себя демократией и при этом финансировать диктаторов.
Если принципиальная, четкая, практически ненасильственная революция может опрокинуть поколения жестоких репрессий, может ли что-то меньшее, чем идеалы египетских улиц, быть приемлемым для бедного и лишенного права голоса мирового большинства?
Из всех людей мы, северные американцы, лучше всех знаем, насколько несовершенной и неприятной может быть демократия.
Однако менее чем за три недели юные египетские патриоты подняли планку демократических ожиданий.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Миллионы тех, кто увлеченно следил за захватывающей драмой в Египте, сейчас терзаемы большими вопросами. Что это означает? Что будет дальше? Однако даже самые циничные и самые оптимистичные сходятся в одном: у египетской революции есть потенциал, чтобы все изменить.
