Первый раунд переговоров между Москвой и Тбилиси о вступлении России в ВТО, стартовавших 9 марта в швейцарском Берне, закончился ничем. Делегации двух стран лишь договорились возобновить дискуссии в апреле. Российская сторона назвала этот результат провалом, тогда как представители Грузии предпочли куда более мягкие формулировки. Теперь же заместитель министра Миностранных дел Нино Каландадзе и вовсе заявила, что переговоры проходят в «позитивном ключе». Но последние высказывания Михаила Саакашвили подтверждают правоту россиян.
Диаметрально противоположные оценки переговорного процесса, прозвучавшие из уст представителей Москвы и Тбилиси, заставляют задуматься о том, кому они вообще нужны, эти переговоры. С одной стороны, инициатором возобновления дискуссии по поводу вступления России в ВТО была Москва. С другой стороны, чем дальше, тем больше кажется, что эти дипломатические расшаркивания требуются прежде всего именно Тбилиси.
«Если наши грузинские соседи будут, как они публично грозились, выдвигать такие темы, как восстановление, как они выражаются, грузинского таможенного и пограничного контроля на границах между Южной Осетией и Россией, а также Абхазией и Россией, то этот путь бесперспективен. Данные вопросы не имеют к ВТО никакого отношения, - заявил глава российского внешнеполитического ведомства Сергей Лавров вскоре после завершения бернских прений. - Если наши грузинские коллеги будут упорствовать в своей политизированной позиции, то, наверно, придется решать вопрос присоединения России к ВТО иначе, без их участия. Такие возможности есть».
На эти слова российского министра незамедлительно отреагировала Нино Каландадзе. «Жаль, что российские СМИ сделали предвзятое заявление, будто переговоры провалены. Это целенаправленная кампания, направленная на срыв переговоров», - заявила заместитель главы грузинского МИДа.
Казалось бы, зачем Москве срывать переговоры, инициатором которых она же и выступала? Но ответ на этот вопрос найти нетрудно. Если раньше позиция Грузии была пусть и значимой, но лишь одной из многих преград на пути России во Всемирную торговую организацию, то теперь несговорчивость Тбилиси осталась единственным препятствием для вступления. К тому же раньше на руку Саакашвили играли противоречия Москвы с Вашингтоном, Пекином и другими участниками ВТО, а сейчас сама Грузия превратилась в камень преткновения для грандов мировой политики и экономики, которые рады видеть Россию среди членов торговой организации. Поэтому Тбилиси закономерно стал объектом дипломатического давления с их стороны.
«США и ЕС очень заинтересованы во вступлении России в ВТО, потому что от этого выиграют все. Наши западные партнеры это понимают. А мы им сказали, что они, если такой интерес у них есть, должны убедить Тбилиси, на который у них явно больше влияния, в том, чтобы грузины перестали чинить искусственные проблемы. Думаю, что вопрос будет решен», - прокомментировал сложившуюся ситуацию Сергей Лавров.
При этом, естественно, Вашингтон не мог открыто принудить своего кавказского союзника к тотальному пересмотру отношений с Россией. Именно поэтому он официально дистанцировался от переговоров по ВТО. Но то, что Кремль решился начать переговоры с режимом Саакашвили, подтверждает наличие у него негласной поддержки Белого дома. Отсюда и риторика Сергея Лаврова про вступление в торговую организацию, невзирая на грузинское противодействие. Вполне возможно, что и сами переговоры были задуманы лишь как последний шанс для американского сателлита сохранить лицо. Поэтому Москву устраивал любой результат. И раз Мишико в очередной раз проявил ослиное упрямство, отказываясь идти на взаимоприемлемый компромисс, то российской стороне совсем нет резону и дальше ломать в Берне эту комедию.
Но кому комедия, а кому и драма. В Тбилиси прекрасно понимают, Грузия оказалась в международной изоляции, и бернские прения - единственная возможность хоть что-то выторговать у России. Лишним подтверждением безвыходности положения, в котором оказался режим Саакашвили, стал отказ Международного суда ООН принять его иск к России, поданный после пятидневной войны 2008 года.
При этом на попятный Мишико тоже пойти не может: груз политики, целиком и полностью построенной на многолетних антироссийских провокациях, не оставляет особой свободы для маневра. Судорожные метания тбилисской элиты прекрасно иллюстрируют заявления Нино Каландадзе и Михаила Саакашвили, противоречащие друг другу.
Каландадзе заявила вчера, что переговоры с Россией проходят «в позитивном ключе». Что она имела в виду, понять сложно, поскольку они вообще никак не проходят: очередной раунд, который вполне может оказаться последним, должен начаться только в этом месяце. Но для сотрудника дипломатического ведомства сохранять хорошую мину - это прямая обязанность.
Ту же мину пытается сохранить и сам Мишико. Но трактует он ее совсем иначе. В интервью американскому изданию Foreign Policy президент кавказской республики в очередной раз попытался продемонстрировать свою решительность и принципиальность, заявив, что не позволит сделать вопрос допуска грузинских вин на российский рынок разменной монетой в торге вокруг ВТО.
«Русские говорят, что разрешат нам поставки вина, если мы изменим позицию. Но у нас нет вина для продажи его русским. Это не козырь в переговорах. Нам нужна прозрачность пограничных соглашений и таможенных вопросов. И в этой сфере мы должны искать с Россией такие решения, которые будут приемлемы для обеих сторон, - заявил Саакашвили. - Русские должны показать, что они готовы к гибким и компромиссным решениям. Русские говорят, что станут членами ВТО и без Грузии. Желаю им успеха. Пусть попробуют. Но Грузия своих принципов не уступит».
В МИДе, который пытается сохранить видимость успешного взаимодействия с Москвой, понимают, что Сакартвело в отчаянном положении. Понимает это и сам Саакашвили, поскольку угрозу не продавать вино на самый крупный и близкий рынок иначе как воплем отчаяния не назовешь. Но он - заложник собственной неадекватной политики. И теперь ему ничего не остается, кроме как сотрясать воздух, наблюдая, как Россия неотвратимо движется в ВТО. И она там окажется, вопреки всем принципам Мишико. Остается надеяться, что вино поможет ему пережить это унижение.
