Британские агенты увидели в Евдокии Петровой ценную находку

Неуклюжий русский шпион Владимир Петров стал в 1954 году настоящей звездой в Королевской комиссии по шпионажу, оказавшись в центре скандала, придавшего новый вид политической истории Австралии, а также усилившего напряженность холодной войны.

Но ставшие недавно достоянием гласности документы МИ-5 показывают, что британские разведчики, направлявшие неопытных австралийских агентов в этом деле, считали жену Петрова Евдокию более ценной свидетельницей.

Документы, полвека хранившиеся в секретных архивах британской разведки, показывают, что агенты МИ-5 считали 40-летнюю Петрову производящим большее впечатление и вызывающим большее уважение человеком, чем ее мужа, а также более надежным и умным источником информации.

Петрова произвела мощное впечатление на австралийскую общественность, когда в газетах были опубликованы ее фотографии в окружении крепких сотрудников КГБ, ведших ее к самолету в Сиднее, чтобы отвезти домой спустя 16 дней после бегства ее мужа 3 апреля. В ее глазах был виден страх, и она потеряла одну туфлю на полосе аэродрома.

Полиция разоружила российских охранников в аэропорту и предложила ей дезертировать.

Вскоре стало понятно, что привлекательный «бухгалтер» из российского посольства имеет ту же профессию, что и ее муж. Она была шифровальщицей, владела несколькими языками и имела звание капитана российских спецслужб.

Британский агент Дерек Хамблен (Derek Hamblen), являвшийся «секретным офицером связи» между МИ-5 и Службой разведки и безопасности Австралии ASIO, сообщил в Лондон, что Петров во время допросов был настолько неточен, беспорядочен и непостоянен, что относиться к его показаниям следует крайне осторожно. Однако его жена «намного более собранна, и ей можно доверить в определенной мере изложение некоторых мыслей на бумаге».

Будучи самыми важными агентами советской разведки, перешедшими на сторону Запада на тот момент холодной войны, Петровы стали для него огромной удачей. Они также изменили политическую историю Австралии, поскольку отвлекли внимание Герберта Эватта (в то время лидер оппозиции – прим. перев.), помогли внести раскол в Лейбористскую партию Австралии по вопросу коммунизма и испортили ее отношения с ASIO.

Похоже, что Петрова со своей прекрасной памятью и организованностью оказалась более полезной, чем ее муж, когда дело дошло до опознания сотен русских агентов.

«Петровым показали списки и фотографии всех российских сотрудников, работавших в Британии с 1939 года, и они дали много полезной информации по их опознанию», - писал Хамблен, отмечавший, что переводчик от МИ-5, прикомандированный к Службе разведки и безопасности Австралии на время этого дела, «использовал свободное время на допросах для того, чтобы задавать вопросы о Британии».

Они показали, что «в Британии постоянно работает около 20 сотрудников МВД (КГБ был выделен из состава МВД в марте 1954 года – прим. перев.), в том числе, весь состав консульства. Конечно, сюда не входили те российские сотрудники, которые были привлечены на месте и помогали МВД».

40 картонных папок с оригиналами докладов и совершенно секретных телеграмм показывают, что люди из МИ-5 восхищались личными качествами и профессионализмом Петровой.

Петров, с которым сотрудники австралийской разведки вошли в контакт, когда он в пьяном виде искал по Сиднею проституток, не очень-то думал о своей жене, о родственниках и друзьях в России, когда решил перейти на другую сторону. Один раз, когда он предложил бежать своей жене, она ответила отказом, потому что  беспокоилась по поводу последствий для своих родственников.

Она согласилась лишь тогда, когда австралийские власти, отнявшие Петрову у ее кураторов из КГБ в аэропорту Дарвина, соединили женщину по телефону с мужем, и тот предупредил ее, что вернувшись домой, она никоим образом не обеспечит безопасность своим родственникам.

По словам Хамблена, даже когда Петрова начала давать информацию, она все равно пыталась защитить своих бывших непосредственных начальников в российской резидентуре в Швеции и в Москве, надеясь, что российские власти не накажут друзей из-за ее поступка. Ее муж такой личной преданности не проявил.

5 мая, спустя две недели после воссоединения Петровой с мужем, Хамблен сообщил в Лондон, что тот безопасный дом, где находились Петровы, оказался несчастливым.

«После своего воссоединения они демонстрируют признаки разлада. Ее решение перейти к нам определенно основано отнюдь не на любви к мужу, а связано с а) ее собственными мрачными перспективами и б) с тем, как к ней относились другие сотрудники посольства, за исключением Кислицына (коллега, которого она пыталась защитить).

«Она не может простить Петрову то, что он бросил ее, и периодически она впадает в мрачное настроение из-за своих родственников. Она полностью властвует над ним и постоянно упрекает мужа за его хамское поведение».

«Она по-прежнему  симпатизирует советскому режиму, хотя не во всех своих представлениях. Она в определенной мере притормаживает Петрова, когда он начинает говорить, хотя сама Петрова настойчиво сводит разговор к определенной теме».

«Чтобы успешно получать от Петровых информацию, в этой ситуации надо действовать очень внимательно и осторожно. Сейчас готовится план их перевода в более подходящий и спокойный дом, чтобы они могли там расслабиться. Ричардс [человек от ASIO, руководивший их переходом] думает, что настроение у них улучшится после комиссии и публикации их [запланированной] книги».

Неделей ранее Хамблен направил совершенно секретную телеграмму в контрразведку в Лондон, в которой сообщил: «Петрова спросила, нельзя ли что-нибудь узнать о ее родственниках в Москве».

«Она очень сильно привязана к своей 16-летней сестре Дарье Акимовне Карчевой и беспокоится за нее».

«Можем ли мы как-то помочь ей в этом деле? ASIO подчеркивает, что если с поисками информации получится осечка, родственники Петровой еще больше пострадают. Поэтому они против любого риска».

Лондон ответил, что братская служба МИ-6 постарается выяснить, что возможно, однако «они не очень надеются на результат».

В следующей телеграмме были внесены поправки в имя сестры Петровой. Сообщалось, что ее зовут Тамара Алексеевна Карцева, что она живет в Москве вместе с матерью и отцом, который работает младшим водителем в спецслужбах.

Несмотря на разницу в возрасте в 24 года, сестры были очень близки между собой. Петрова (чей российский псевдоним был Тамара, по имени сестры) на самом деле даже кормила сестру грудью в 1937 году, когда сама родила дочь Ирину от своего первого мужа, молодого разведчика и поэта Романа Кривоша.

Ирина спустя три года умерла, но благодаря усилиям Петровой Тамара выжила и не разделила судьбу других детей, которые не перенесли тяжелых условий жизни в Москве того времени.

Кривоша в 1937 году арестовали во время коммунистических чисток, и Евдокия вполне могла разделить его судьбу, если бы не вышла в 1940 году замуж за другого шпиона – Петрова. Но сейчас, когда их спрятали в безопасном доме в Австралии, и когда они боялись мести русских, эгоистичного Петрова больше интересовала не жена, а его собака Джек.

23 июня Хамблен доложил, что «Петровы все больше нервничают и беспокоятся по мере приближения дня «Д» (когда они должны были давать показания в королевской комиссии).

«Я думаю, что он больше всего боится поставить под угрозу свою личную безопасность. Петров человек очень капризный, со скверным характером. Она же в основном  опасается, что ее показания могут негативно отразиться на судьбе родственников в России».

После переезда в новый безопасный дом в Мельбурн «он больше всего брюзжал по поводу того, что скучает по своей собаке. Его овчарку оставили в Канберре из соображений безопасности, потому что  она едва не сорвала всю операцию».

«Петрова, которая не любит эту собаку, со временем уступила ради мира и спокойствия». Люди из ASIO не знали, что делать, потому что он постоянно требовал вернуть Джека. «В итоге они отдали ему собаку, и результат был самый негативный».

«Петров чуть с ума не сошел от счастья, и настоял на том, чтобы пес жил в спальне. Петрову в своем ликовании он фактически игнорировал, и это весьма отрицательно отразилось на ее чувствах. Очень многое о ее характере говорит то, что она неизменно была услужлива и проявляла готовность к сотрудничеству, общаясь с людьми из ASIO, - писал Хамблен. – Петров, с другой стороны, был угрюм и обидчив в такой степени, что несколько раз он вообще замолкал».

В один из моментов работавшие с перебежчиками люди воспользовались одержимой привязанностью Петрова к собаке. Они дождались, пока он ушел на прогулку с любимцем, и провели весьма продуктивный разговор с его женой.

Роберт Манн (Robert Manne), написавший в 1987 году книгу «The Petrov Affair» (Дело Петровых), говорит, что лай овчарки слышен даже на записях первых, весьма щекотливых бесед с Петровым, когда агент ASIO Рон Ричардс (Ron Richards) обхаживал его, уговаривая стать перебежчиком.

Джек в итоге проиграл свою битву с Петровой. Он укусил ее, и его увезли. Напряжение, царившее в доме, вполне понятно, потому что  Петровы жили в условиях вполне реальной угрозы, опасаясь стать жертвами убийства. Известно, что Советы думали об этом даже в 1970-е годы.

13 июля 1954 года Хамблен сообщил в Лондон, что по собственной инициативе предпринял меры для повышения недостаточной, как он считал, безопасности, которую обеспечивала Служба разведки и безопасности Австралии. Он похвастался, что 2 июля организовал публикацию редакционной статьи в Melbourne Herald, в которой говорилось об угрозе Петровым.

«Чарльзу Спраю (Charles Spry) (глава ASIO) не понравилась тональность этой статьи», - сообщил Хамблен своему начальству в Лондон.

«Однако эффект это возымело, и меры защиты и безопасности Петровых были усилены. Теперь эти меры достаточны, но не настолько надежны, как могли и должны были быть».

Британские агенты неоднократно выражали свое раздражение по поводу того, как обходилось с Петровыми неоперившееся еще на тот момент шпионское ведомство Австралии.

В июле 1954 года Хамблен сообщил своему начальству в Лондон, что австралийцы с большим запозданием подготовили биографические данные Петровых для их опроса в королевской комиссии.

«На протяжении последних двух месяцев мы постоянно надоедаем ASIO, требуя, чтобы это было сделано. Нас утешает лишь одно: этому аспекту операции по разработке уделяется хоть какое-то, пусть и поверхностное, внимание.

В 1956 году Петровы получили австралийское гражданство и купили дом в предместье Мельбурна Бентли. После этого они нашли себе работу под вымышленными именами Свен и Анна Эллисон.

Спустя восемь лет Петрова пришла в восторг, когда Тамара и ее мать связались с ней через Бюро поисков Красного Креста. ASIO боялась ловушки КГБ, однако Петрова начала писать матери и сестре, и убедилась, что связь настоящая.

Она узнала, что отец потерял работу из-за ее бегства и умер спустя три года.

ASIO настояла на том, чтобы Петрова не уезжала из Австралии на встречу с сестрой, поскольку опасалась, что КГБ попытается заманить ее в свою западню за границей. Но после распада Советского Союза Тамара в 1990 году (так в тексте – прим. перев.) эмигрировала и поселилась неподалеку от сестры в Мельбурне. Владимир Петров умер на следующий год. Манн, бравший в 1980-х годах интервью у Петровой для написания своей книги, считает, что когда она умерла в 2002 году в возрасте 88 лет, Тамара была у нее на похоронах.