Редко кто признает эффективность государственной языковой и культурной политики, осуществлявшейся в Латвии на протяжении последних двадцати лет. Предлагаем вашему вниманию статью юриста Елизаветы Кривцовой, в которой предлагается альтернатива как интеграционным тезисам о латышской культуре как «плавильном котле» шефа минкульта Сармите Элерте, так и радикальному «русскому ответу» Владимира Линдермана и Евгения Осипова.
Языковой тупик
Вопреки распространенному мнению государственный латышский является большим языком, занимающим примерно 150-е место среди 7000 языков мира. Латышский является родным для 58% населения Латвии, русский для 39%. В то же время 93% населения страны в большей или меньшей степени владеют латышским языком, а на русском без проблем воспринимают информацию 90% экономически активного населения. Что лишний раз подтверждает «медицинский факт»: в Латвии наблюдается ситуация реального двуязычия.
Однако на протяжении последних двадцати лет правящая элита рассматривала реальное положение дел как неудовлетворительное и прилагала все усилия, чтобы превратить Латвию в моноязычную страну, где во всех сферах жизни и деятельности доминирует латышский язык. Оставляя за русским употребление в кругу семьи и на культурных мероприятиях нацменьшинств.
В основе подобной языковой политики лежат определенные ценности и юридические механизмы, определяющие обязательное использование латышского в государственном и муниципальном управлении, при написании личных имен и географических названий, в отдельных сферах экономики, в области образования и культуры, а также в электронных СМИ. Однако на деле такая политика сталкивается со множеством препятствий, прежде всего в экономической и бытовой сферах.
Распространенность и самодостаточность русского языка зачастую превращает знание латышского в чистую формальность. Структуры, стоящие на страже госязыка, вынуждены признать в своих отчетах недостаточную мотивацию самих латышей каждый раз настаивать на исключительном использовании своего языка в деловых и бытовых ситуациях. Выходит, в реальном общении разноязыкие латвийцы признают содержание и результат разговора важнее языковой политики государства. Перспектива тотального доминирования латышского языка остается достаточно туманной.
Примерно то же самое наблюдается в области культурной политики, где при минимальных затратах на мероприятия национальных меньшинств львиная доля государственной поддержки достается латышской культуре.
Что касается сохранения и развития русского языка, то, по убеждению правящих, такой задачи перед латвийским государством вообще не стоит. Хотя в некоторых сферах, например в школьном образовании, русские де-факто причислены к национальным меньшинствам (с обязательной оговоркой, что при существенно большей численности они не должны иметь больше прав, чем любое другое нацменьшинство), де-юре русскоязычное население не имеет никакого официального статуса. Таким образом, работа по сохранению русского языка и культуры ложится на плечи латвийского гражданского общества и структур Российской Федерации – типа фонда «Русский мир».
Подобная политика в области языка и культуры в настоящее время зашла в тупик. Директивно-репрессивные методы внедрения латышского практически исчерпаны, а их дальнейшее ужесточение будет иметь обратный эффект. В то же время использование для сохранения русского языка исключительно протестных форм в порядке реакции на очередную выходку «нациков» также является непродуктивным. А переложение ответственности за реализацию культурных потребностей почти половины латвийского населения на другую страну не только усугубляет кризис доверия русскоязычных латвийцев к латвийскому государству, но и представляет угрозу национальной безопасности.
Двойной откат
Существующая языковая политика привела к концентрации государственной власти в Латвии в руках этнических латышей. Поэтому любые меры, направленные на укрепление и распространение латышского, зачастую воспринимаются титульными и нетитульными латвийцами в контексте борьбы «кто в стране хозяин». Отодвинутые от власти латвийские русские не доверяют латвийскому государству, многие из них ностальгируют по советскому времени, когда не существовало разделения по национальному признаку. О том же свидетельствует массовый отказ неграждан проходить натурализацию. В настоящее время ежегодно означенную процедуру проходят менее 1% из 344 тыс. «фиолетовых». Отказ этот в основном вызван не слабым знанием языка или сложностью экзамена, но является формой протеста против несправедливой государственной политики.
После вступления Латвии в ЕС, где наблюдается тенденция ослабления традиционных государств-наций, и в особенности с началом финансово-экономического кризиса, пиком которого стал кабальный договор с МВФ, латвийское государство поневоле вынуждено минимизировать свое участие в экономике. В результате сокращения доли государства в перераспределении национального прибавочного продукта становится невозможным продолжать концентрировать в прежнем объеме власть, необходимую для осуществления господства, в руках латышской элиты.
Попытки правящих реанимировать и радикализировать старую практику, как в случае интеграционных тезисов Элерте и инициативы антишкольного референдума вселатвийцев-тевземцев, создают реальную угрозу для экономического роста и стабильности в обществе. В то же время симметричный ответ «в лоб», проявившийся в активизации русского национализма, лишь консервирует проблему, не продвигая ни на шаг ее решение.
Что же делать в сложившейся ситуации? Государству следует первым делом публично откреститься от политики господства. Что в свою очередь автоматически приведет его оппонентов к отказу от «восстания угнетенных масс».
Духовные ценности
Упоминание духовных ценностей в контексте данного разговора – не пустая утопия. Для подавляющего большинства латвийцев их язык и культура являются реальной ценностью. События последнего двадцатилетия свидетельствуют, что ради торжества реальных или иллюзорных духовных приоритетов они готовы принести в жертву существенную часть своего материального благосостояния. О чем свидетельствуют события «песенной революции» и отказ в начале 1990-х латышской политической элиты от тесного экономического сотрудничества с Россией. В свою очередь беспрецедентные по массовости протесты против школьной реформы 2004 наглядно продемонстрировали, что русский язык является духовной ценностью для русскоязычных.
Очевидное наличие в латвийском обществе духовных ценностей является его позитивной чертой и важнейшим ресурсом. На новом этапе латвийское государство должно озаботиться созданием «инфраструктуры» для их реализации. Что вряд ли произойдет без перезагрузки отношения как к русскости, так и к латышскости.
Новые принципы
Упомянутая перезагрузка невозможна без радикальной смены вех, внедрения новых принципов-направлений государственной языковой и культурной политики.
1. Многоязычие. Необходимо принять мультикультурность и многоязычие латвийцев как ценность и важнейший ресурс развития. Разработка новой языковой и культурной политики исходя из принципа множественной идентичности латвийцев как носителей латышскости, русскости и европейского начала. Признание невозможности создания в Латвии замкнутого пространства одного языка и культуры.
2. Взаимная ответственность за сохранение русского и латышского языка.
Русскоязычные латвийцы наряду с латышами несут ответственность за латышский язык. В свою очередь латыши наравне с русскими отвечают за сохранение русского языка на территории Латвии. Замена отношений конкуренции – партнерством на основе языковой терпимости. Она никогда не исчезала из реальной жизни, несмотря на всяческие репрессии в рамках официальной языковой политики.
3. Особый статус латышского. Хотя латышский язык и принадлежит к большим языкам, на территории Латвии он соседствует с русским и английским, имеющим на порядок больший экономический и коммуникативный потенциал. Поэтому для сохранения латышского могут использоваться различные средства – вплоть до позитивной дискриминации. Однако подобные меры могут быть задействованы только после или одновременно с обеспечением реальной доступности латышского языка для всех латвийцев. Что подразумевает бесплатное обучение латышскому для всех желающих: государственные курсы, латышские словари и обучающие программы в Интернете. Латышский остается языком государственного управления, но в работе самоуправлений в местах компактного проживания представителей нетитульных этносов (20% и больше) допускается и другой язык.
4. Сохранение и развитие русского языка и культуры. Что невозможно без внятного юридического статуса: языка нацменьшинства или регионального языка. Школьное образование как в русских, так и в латышских школах должно быть билингвальным. При гибком подходе к использованию в обучении русского языка каждая конкретная школа несет ответственность за результат – свободное владение учащимися латышским и русским, а в перспективе – и английским. Предлагаемые меры позволят отказаться от акцента на правозащитном подходе, сводящему русскую культуру к праву говорить на родном языке. И, наконец, проторят путь содержательной дискуссии: что в русском латвийском наследии сохранять, защищать и поддерживать, а где следует прибегнуть к заимствованиям и инновациям.
