«Булава» все-таки взлетела.
«Хорошая новость, – заявил в этой связи российский министр обороны. Поспешив уточнить: «В этом варианте ракету можно запускать в серийное производство».
Долгожданный финал? Или главные события еще впереди? Какими будут последствия – военно-технические и политические? Собеседники Русской службы «Голоса Америки» судят об этом по-разному – обнаруживая единство взглядов лишь в одном: сагу о «Булаве» не понять без анализа политических процессов, развертывающихся в сегодняшней России.
Наследие 90-х: «При каждом пуске у “Булавы” ломалось что-то новое»
«Идея производить морскую ракету в Московском институте теплотехники, прежде специализировавшегося исключительно на сухопутных ракетах, появилась в 1997 году у министра обороны Сергеева», – рассказывает московский военный эксперт Александр Гольц.
«Сергеев, – продолжает аналитик, – тесно сотрудничал с Институтом теплотехники и, в общем, доверял ему. Между тем разработчики морских ракет проваливали один старт за другим. Но, увы, впоследствии выяснилось, что расчеты генерального конструктора МИТа господина Соломонова – он обещал очень быстро создать ракету, сэкономив на испытаниях, – не соответствовали действительности. Ракета не желала летать: из пятнадцати запусков (последний состоялся на днях) успешными признаны только семь, да и то – относительно успешными. Впрочем, я думаю, есть доля правды в том, что проблема – не в конструкции “Булавы”, а в том, что в девяностые годы была разрушена цепочка субконтракторов, смежников, производивших отдельные элементы наших баллистических ракет. Не случайно при каждом новом испытании у “Булавы” ломалось что-то новое. И вот, после того, как все элементы этой ракеты подверглись очень жесткой поверке, она, наконец, взлетела успешно».
Персональное внимание и запредельный риск
«Можно понять господина Сердюкова, настаивающего на скорейшем производстве “Булавы”, – констатирует Александр Гольц, – поскольку уже готова подводная лодка “Юрий Долгорукий” – как раз и созданная под “Булаву”: глупо иметь подводную лодку не поставив на нее межконтинентальных ракет. В этом же году должна сойти со стапелей еще подводная лодка – “Александр Невский”. Иными словами, для министерства обороны эти ракеты конечно нужны позарез».
«Заявление это – крайне безответственное», – так охарактеризовал слова Анатолия Сердюкова о запуске “Булавы” в серийное производство военный аналитик из базирующегося в Осло Института проблем мира Павел Баев.
«Даже на этот год, – подчеркивает Баев, – планировалось пять испытаний. Только что проведенное испытание – слава Богу, успешное – было перенесено с прошлого декабря. Полгода – подводную лодку больше, чем ракету, – доводили до ума. Пуск “Юрия Долгорукого” планировали в прошлом декабре – после двух успешных пусков “Дмитрия Донского” (по существу, представляющего собой не столько подводную лодку, сколько просто переделанную платформу). И после первого успешного пуска говорить, что ракета готова к серийному производству, – повторяю, заявление безответственно: слишком много было неудач, причем слишком разных неудач. Нужны, конечно, еще испытания. Много сомнений и в отношении подводной лодки.
Если министр заявляет, что ракета готова, то это означает только одно: чтобы проводить дальнейшие испытания, нужно больше этих ракет, необходимо их расширенное производство. Но это не то же самое, что серийное производство: к приему на вооружение ракета явно не готова. Честно говоря, риск, на который испытатели идут постоянно, по общим меркам, может считаться запредельным».
Что же заставляет испытателей идти на «запредельный риск»?
«Вложенный в эту ракету капитал – в том числе и политический, – убежден Павел Баев. – Морская компонента стратегических сил находится в тяжелейшем состоянии: корпуса подлодок один за другим приходится выводить из боевого состава: свое они уже выслужили. И без нового поколения подводных лодок Россия рискует вообще остаться без морской составляющей ядерной триады».
Какой же политический капитал вкладывался в «Булаву»?
«Исторически сложилось, – констатирует Баев, – что этот проект стал одним из президентских проектов во времена Путина. И анонсировался он как центральный в нашей программе перевооружения».
«У меня, – продолжает аналитик, – такое впечатление, что Путин очень рассчитывал, что к окончанию его президентского срока первая подводная лодка этого нового поколения будет в строю. И что он сможет, так сказать, встать на мостик этой лодки и тем самым закрыть ту черную страницу с “Курском”, которая случилась в начале его президентства и которую он явно помнит. Не получилось – потому что лодка не готова, ракета не готова. Но все понимают, что это – первостепенный политический приоритет».
Приоритет политический – и притом персональный?
«Да, – считает Баев, – это – персональный путинский проект: Медведев, по большому счету, никогда особенного интереса к этому поколению подлодок и к этой ракете не выказывал. И если высока вероятность того, что мы получим президента номер четыре, который в действительности является президентом номер два, то весьма вероятно и другое: если все пройдет успешно, то в следующем году эта лодка может быть введена в боевой состав флота, и новый президент сможет подняться на ее мостик».
Как же материализуется лично-политический приоритет? По мнению Павла Баева, об этом трудно судить: в военном бюджете – слишком много закрытых статей. Однако, продолжает аналитик, судя по тому, что говорили моряки в разных интервью – «слово – здесь, предложение – там» – видно, что «в течение второй половины 2000-х годов объем вложений в эту программу был настолько велик, что остальному флоту фактически ничего не оставалось: большинство других программ по снаряжению флота было свернуто и сокращено».
