Слишком особая дружба: Германия сомневается в российских объятиях?

На улице подмораживало, когда в ноябре 2010 года суровый Владимир Путин выступил с фирменной тирадой на деловом форуме, проходившем в досточтимом и пафосном берлинском отеле «Адлон», расположенном в нескольких шагах от Брандебургских ворот.

Промышленные магнаты сидели с каменными лицами в то время, как российский премьер-министр, напомнивший им о том, что Германия собралась отказаться от атомной энергии, говорил, что им некуда обратиться, кроме как к России, которая уже покрывает 40% газовых поставок в страну из своих огромных запасов. Иначе «как вы обогреете свои дома?» - сказал он им с насмешкой. «Даже за дровами нужно отправляться в Сибирь».

Непосредственным объектом путинского раздражения был план Европейского Союза – «не лучше, чем терроризм», назвал он его – либерализовать свой энергетический рынок. Путин заявил, что план создаст препятствия на пути инвестиций Газпрома - гигантской газовой монополии, контролируемой государством.

Газпром потратил годы, покупая объекты энергетической инфраструктуры в Европе. Теперь эти усилия были под угрозой, что вызвало брань со стороны Путина. «Что это за грабеж?»

Это было представление, которого его хозяевам очень хотелось избежать. Со времен краха коммунизма в России, последовательные германские правительства старательно предпринимали всевозможные усилия, чтобы смягчить отношения с Москвой. И вот Путин, казалось, подтверждал опасения своих критиков.

Некоторые увидели в его обличительной речи признак разочарования. Кремль уверенно укреплял европейскую зависимость от России, частично с помощью покупки долей в европейских энергетических компаниях. Затем мировой финансовый кризис сократил потребление энергии, усугубив другие процессы в отрасли, угрожавшие подорвать стратегию Москвы. Представляя себя в роли великого либерализатора, Путин предложил создание зоны свободной торговли «от Лиссабона до Владивостока».

Немцы ответили вежливым скептицизмом. Канцлер Ангела Меркель выступила с туманной похвалой, а затем отклонила предложение, сказав, что оно принадлежит «будущему». Однако, впервые за много лет будущее энергетических отношений Германии с Россией больше не ясно.

Путин и другие представители российского правительства заняты тем, что добиваются в Брюсселе исключения из нормативов ЕС, в основном, угрожая повышением цен на газ. Тем временем, Москва продолжает колоссальные проекты по строительству двух трубопроводов в Европу, которые, как надеется Кремль, зафиксируют европейскую зависимость.

Один из маршрутов закончится в Германии, крупнейшем клиенте Газпрома и крупнейшим торговом партнере России в целом. Москва считает свои отношения с Берлином своим важнейшим средством для получения большей роли в европейских делах. В то же время Германия, позиционирующая себя в роли важнейшего партнера России в ЕС, выстраивает с Москвой то, что немцы называют «модернизационным партнерством».

Тесные отношения беспокоят тех, кто считает, что Россия использует свои природные ресурсы для получения не только коммерческой прибыли, но и политических преимуществ.

Критики говорят, что заключая прибыльные сделки с компаниями в Германии и других странах, Газпром, по сути, превращает их в лоббистов Кремля в их собственных странах, чья подверженность российскому влиянию растет.

Некоторые считают, что обещание Москвы стабильно поставлять дешевые энергоресурсы побудило немецких политиков отказаться от части суверенитета, уменьшив их энтузиазм по поводу европейского единства и коллективных действий, особенно на энергетическом фронте.

Подобные тенденции отдаются эхом далеко за пределами страны, так как Германия, давний промышленный локомотив Европейского Союза, сегодня проявляется и как единственная политическая супердержава альянса. Снижающиеся цены на газ сегодня могут побудить Германию пересмотреть свою роль, но, возможно, будет слишком поздно, чтобы затормозить стремительное движение Москвы в сторону дальнейшей консолидации контроля над энергетической промышленностью Европы.

Созависимость

Спустя несколько дней после ноябрьского визита Путина рекордный снегопад, прошедший в необычно морозные дни, практически остановил жизнь в Берлине, как будто для того, чтобы подкрепить его предупреждение.

Хотя эффективный порядок, излучаемый расположенными рядом с Бундестагом современными офисами законодателей, кажется невероятно далеким от коррупции и фанфаронства Москвы, факт состоит в том, что выдающийся, зависящий от экспорта экономический бум Германии зависит от российских энергоресурсов.

Последствия этой зависимости впервые стали понятны большинству немцев, когда в ходе ценового спора в 2006 году Газпром ненадолго отключил поставки газа на Украину, что в свою очередь отразилось на европейских поставках. Как указал в ноябре Путин, эта зависимость несомненно увеличится по мере того, как Германия следует графику по закрытию своих АЭС, решение о чем было принято после катастрофы на японской АЭС «Фукусима», в то время как спрос на энергию продолжает расти.

Ганс-Ульрих Клозе, франтоватый, седой ветеран Социал-Демократической партии (СДП), признал очевидное, заявив, что Германия не может решить свои энергетические проблемы без России.

Восстанавливать Кремль против себя с помощью критики и изоляции – не решение, заявил он мне, сидя в своем красивом офисе, прилежащем к парламенту, излагая официальные обоснования. Зато взаимодействие дарит перспективу влияния на долгосрочные перемены. «Так что разумно пытаться договориться с ними о сотрудничестве на надежной основе, что мы и пытаемся сделать», - сказал он.

Германия, может, и зависит от России в области энергетики, добавил Клозе, но Россия отчаянно нуждается в немецких инвестициях и технологиях, чтобы взяться за жизненно важную задачу модернизации своей глубоко неэффективной экономики.

Несмотря на свидетельства того, что растущий российский авторитаризм все больше изолирует независимые НПО, Клозе сказал, что русские также стремятся получить помощь Германии в построении гражданского общества и демократических институтов. Это, сказал он, превращает отношения в конструктивные, потому что страны зависимы друг от друга.

Политики от СПД под предводительством своего бывшего лидера, бывшего канцлера Герхарда Шредера, являются одними из самых решительных сторонников улучшения отношений с Москвой.

Признавая, что Россия не отвечает нормальным западноевропейским стандартам, Клозе сказал, что превращение ее в «нормальную европейскую» страну потребует двух или трех поколений. А пока, говорит он, создание зависимости ограничивает для России возможности «увильнуть и сделать что-нибудь сумасшедшее».

«Историческая» сделка

Подобные доводы в пользу взаимодействия с Россией стали особенно популярны в декабре 2005 года, когда представители обеих стран встретились в снежный день в небольшой деревеньке на север-западе России для мероприятия, по поводу которого Шредер, вероятно, мог пожелать, чтобы его никогда не было.

Министр энергетики Германии присоединился к российскому премьер-министру, чтобы дать старт строительству ключевого кремлевского проекта: нового трубопровода, который должен напрямую соединить Россию и Германию, пройдя по дну Балтийского моря. Северо-Европейский газопровод, позже названный «Северный поток», должен транспортировать энергоресурсы с Южно-Русского месторождения в Западной Сибири в обход трубопроводов советской эпохи, проходящих по территории проблемных транзитных стран вроде Украины.

На церемонии присутствовал глава Газпрома Алексей Миллер, но прежде, чем подать сварщикам сигнал начать сварку двух церемониальных труб – символизирующих начало того, что он назвал «фундаментально новой фазой сотрудничества между Россией и Германией» - он сделал сенсационное заявление: председателем правления контролируемого Газпромом консорциума, который будет курировать строительство, будет никто иной, как сам Шредер.

Он ушел с поста канцлера буквально за несколько недель до этого, и реакция на эти известия в западных столицах оказалась немедленной и осуждающей. Новая должность Шредера была связана с проектом, который он не только продвигал, занимая пост канцлера, но и, как выяснилось позже, которому он обещал миллиард евро правительственных денег.

Шредер, отказавшийся от интервью для этой статьи, заявил, что будет получать 250 тысяч евро (350 тысяч долларов) в год. По меньшей мере, утверждали его критики, это назначение расширяет границы дурных манер. Другие пошли еще дальше.

Министр обороны Польши Радек Сикорски, чья страна, вместе с Украиной, Литвой и другими опасалась лишиться транзитных сборов и доступа к российскому газу, сравнил сделку по «Северному потоку» с пактом Молотова-Риббентропа, подписанного в 1939 году и разделившего Польшу между нацистской Германией и Советским Союзом.

Бывший президент Чехии Вацлав Гавел заявил RFE/RL, что трубопроводный проект является «провокацией». За такой проект могли взяться лишь «люди, ничего не знающие о современной истории или о том, что происходит сегодня».

Несомненно осознающий спорность своей новой должности, Шредер хотел, чтобы объявление о назначении было сделано следующим летом. Но Александр Рар из германского Совета по международным отношениям сказал мне, что вместо этого Путин решил «сделать Шредеру подарок» - он считал, что благодаря утечке новостей Шредер будет выглядеть более влиятельно.

Ключевая фигура в германско-российских экономических отношениях, Рар, имеющий тесные связи с Москвой, назвал Шредера «решительным сторонником» альянса, который он помог создать с Москвой. «Он верит, что войдет с этим в историю».

У взаимодействия Шредера с Россией – где усилия Кремля по найму на работу ушедших в отставку западных политиков уже назвали «шредеризацией» - были и личные, и политические мотивы. Будучи сыном домработницы, Шредер ощущал тесную связь с Путиным, выросшим в ленинградской коммуналке и свободно говорящим по-немецки.

Канцлер, усыновивший двух российских сирот, стал одним из важнейших сторонников Путина, а однажды даже назвал его «безупречным демократом».

Но публично они сблизились лишь, когда вторжение под руководством США в Ирак в 2003 году объединило двух политиков в оппозиции этому шагу. Когда в то время даже коллеги по СДП критиковали его за продвижение болезненных социальных реформ, Шредеру «нужны были другие проекты», говорит Рар. «И повернувшись к России, он следовал традиции Восточной политики (Ostpolitik) Гельмута Шмидта и Вилли Брандта», призывавших к «изменениям через сближение» с коммунистической Восточной Германией в 1970-х годах.

Новая Восточная политика

Старые союзники Шредера по СДП неловко хихикают, когда их спрашиваешь о переходе бывшего лидера партии в консорциум Nord Stream.

Рольф Мютцених, глава внешнеполитического направления партии, говорит, что не видит никакого конфликта между текущими ролями бывшего канцлера как политика и лоббиста Газпрома. «Если посмотреть на его ценности, он – социал-демократ», - делает он вывод, сидя в своем роскошном офисе на Унтер-ден-Линден, Елисейских полях Берлина.

Однако другие критикуют решение Шредера – и его продолжающееся членство в партии, которая по-прежнему поддерживает концепцию «социальной справедливости», включающую в себя борьбу с влиянием больших монополий – называя его не просто позором.

«Отвратительно», - говорит Марилуиз Бек, депутат парламента от Партии зеленых, встречаясь со мной за чашкой чая в своем офисе. «Подписав сделку по «Северному потоку», Шредер дал русским первую настоящую возможность разделять и завоевывать», - говорит Бек, одна из немногих политиков, критикующих или даже просто готовых признать российское влияние на внешнюю политику страны.

Она уверена, что Газпром отличается от западных компаний, потому что помимо обычного слияния политики и бизнеса, он на самом деле помогает проводить внешнюю политику Москвы, предлагая очень выгодные контракты энергетическим компаниям Европы.

После этого менеджмент этих компаний начинает действовать как лоббисты Кремля, давя на свои правительства, чтобы те поставили свои национальные интересы превыше единой энергетической стратегии Европы. «Конечно, это ослабило ЕС, - говорит Бек о «Северном потоке», - подарив Путину прекрасную возможность действовать в соответствии со своими интересами, а не с интересами этих стран».

Избрание Меркель в 2005 году сулило перемены. Рожденная в Восточной Германии и говорящая по-русски, она пришла к власти, убеждая ЕС принять единую энергетическую стратегию и диверсифицировать поставки энергоресурсов.

В ходе своего первого визита в Москву в роли главы государства – в январе 2006 года, вскоре после того, как Россия отключила газ Украине – Меркель посчитала обязательным встретиться с российскими правозащитниками, чтобы просигнализировать отступление от политики Шредера, отказывавшегося даже признавать их.

Это «изменило атмосферу», говорит Бек, сама известная правозащитница. Однако, добавляет она, с тех пор Дмитрий Медведев, культивирующий обманчиво либеральный имидж с момента прихода к власти в 2008 году, «смягчил» взгляды [Запада] на Москву. «Он выглядит как западный политик и разговаривает как западный политик, поэтому отношения стали более дружелюбными и расслабленными. Но когда речь заходит о реальных переменах в России, найти их сложно».

Тем не менее, Меркель быстро отказалась от своей воинственной позиции. Ее первое правительство, продержавшееся до 2009 года, разрекламировало обновленные усилия по взаимодействую с Россией как усовершенствованную Восточную политику.

Теперь, говорили они, «сближение через экономическую взаимосвязь», помогающее России интегрироваться в западную экономику, предположительно должно побудить Москву принять западные ценности. Именно эту идею безустанно продвигало и энергетическое лобби.

К 2008 году Германия вновь оказалась крупнейшим сторонником России в Европе. Когда администрация Буша вела кампанию за включение Украины и Грузии в планы по присоединению к НАТО, что вызвало бурю гнева в Москве, Меркель возглавила оппозицию этим планам.

НАТО отклонило инициативу, несмотря на международное возмущение летним вторжением России в Грузию. Бек говорит, что, по ее мнению, Меркель «закрыла окно возможностей» для Украины, где сегодня новое, промосковское правительство занято арестами бывших прозападных чиновников.

Возможно, более характерно то, что Меркель возглавила усилия по блокировке предлагаемых ЕС нормативов, которые должны были запретить зарубежным компаниям покупать европейские энергетические компании. Эти меры были направлены на то, чтобы замедлить наступление Газпрома.

Бек говорит, что в самой России культура коррупции, беззакония и деспотичного кремлевского управления была усилена неготовностью Германии критиковать эти проблемы. «Наша логика состоит в том, что мы должны быть хорошими друзьями Кремля, потому что мы хотим получать их нефть и газ, - сказала она. – Но шоу Путина бы закончилось, если бы он не мог продавать их своим западным партнерам».

Подпольная компания

Газпром ведет большую часть своих дел в Германии через свою дочернюю компанию Gazprom Germania с гламурной штаб-квартирой в Берлине.

Компания был основана в начале 1990-х давним другом Москвы Гансом-Иоакимом Горнигом, бывшим замглавы восточногерманской нефтегазовой промышленности, курировавшим строительство трубопроводных сетей ГДР.

В компании, до прошлого месяца возглавляемой Владимиром Котеневым, бывшим послом России в Германии с очень хорошими связями, трудится около 200 человек. Они держатся в тени, говорит Хайко Лохманн, издающий информационный бюллетень о немецкой газовой промышленности, в частности потому, что никто из немецких чиновников не следит «по-настоящему тщательно» за их деятельностью.

Ясно то, что Газпром подписал контракты, оказавшиеся очень прибыльными для его немецких партнеров, главными из которых являются его компаньоны по проекту «Северный поток» - энергетический гигант E.ON и химическая компания BASF.

Когда температуры повышаются, у E.ON есть возможность покупать меньше газа за счет Газпрома. Бывший управляющий директор Gazprom Germania Клаус Бергшнайдер, утверждающий, что западные компании такого не делают, характеризует благоприятные условия как «политическую поддержку» энергетических компаний Германии.

Помимо получения прибыли для своих корпоративных партнеров, Газпром воспользовался предыдущей либерализацией газового рынка ЕС, направленной на ослабление власти больших монополий с помощью принуждения их к «выделению» сетей сбыта из производственных мощностей.

По иронии судьбы, это помогло одной из крупнейших монополий мира скупить вновь освободившиеся компоненты прибыльного рынка переработки и сбыта энергоресурсов - энергетические компании, которые доставляют российские энергоресурсы прямо в дома европейских покупателей.

Предприятия Газпрома в Германии включают в себя совместное с Wintershall (дочерняя компания BASF) предприятие Wingas, являющееся крупнейшим нефтегазовым производителем Германии и контролирующее 18% газового рынка. Газпром предоставил своим главным немецким партнерам непревзойденные – хотя, в основном, и символические – доли в некоторых из своих российских активов. Корпорации BASF и E.ON каждая контролируют почти четверть Южно-Русского газового месторождения, откуда пойдет большая часть поставок для «Северного потока».

В дополнение к своим многочисленным предприятиям в Германии, Gazprom Germania владеет долями в ряде компаний за пределами страны, включая почти 40% долю в сомнительной австрийской компании Centrex, торгующей газом, чья материнская компания, как выяснил журнал Stern, расположена в «незаметном трехэтажном здании» на Кипре. «Подобные запутанные конструкции делают практически невозможной задачу отслеживания потоков денег», - заявил журнал.

Представитель СДП по внешней политике Мютцених игнорирует подобную критику, заявляя, что «нет большой разницы» между поведением России и других стран. «Есть ли разница, если посмотреть на Ливию или Катар или других ключевых игроков энергетической политики? – вопрошает он. – В этих странах правительства и компании тоже очень близки».

Что же касается обеспокоенности тем, что Газпром скупает западные энергетические компании, Мютцених говорит, что «у нас свободный рынок». Но ни для кого не секрет, что Газпром использует сомнительные подставные компании, чтобы скрыть свою роль в сделках, заключаемых по всему континенту, и, как подозревают многие, в передаче огромных сумм денег партнерам и дружелюбно настроенным политикам.

Одним из олигархов и других влиятельных посредников, с которыми у компании есть связи, является Семен Могилевич, про которого говорят, что он крупнейший мафиози России. Занимающийся журналистскими расследованиями франкфуртский репортер Юрген Рот считает, что такая схема отражает коррупцию в идеалах компании. «Можно быть уверенным, что ничего не происходит без откатов или взяток», - говорит он.

Рот обнаружил документы пограничников, где описывается расследование по делу газпромовского менеджера, у которого обнаружили письма, описывавшие схемы перевода миллиардов долларов по всему миру. Он говорит, что немецкие власти отказались копать глубже, потому что посчитали, что дело не имеет отношения к Германии. «Но эти деньги принадлежат акционерам Газпрома, - говорит Рот, - и они текут сюда из России».
 
Лоббисты Кремля

Газпромовское лобби особенно эффективно в Германии, потому что влияние энергетической отрасли здесь не имеет равных. Четыре компании – BASF, E.ON, RWE и Energie Baden-Wurttemburg – господствуют на рынке. Связи между бизнесом и политикой особенно сильны в тылу СДП, федеральной земле Северный Рейн-Вестфалия, где расположены основные объекты второго по величине производителя электричества RWE и дочерней компании E.ON – E.ON Ruhrgas.

Большая четверка играет большую роль в формулировании энергетической политики Германии с помощью «очень запутанной сети», которая лоббирует министерства и манипулирует общественным мнением, говорит глава энергетического направления Партии зеленых Ганс-Йозеф Фелл.

Фелл, щеголяющий черными джинсами и бородой, составил постановление о возобновляемой энергии, внедренное, когда Партия зеленых – которые хотят, чтобы к 2030 году вся энергия в Германии производилась из возобновляемых источников – входила в правительство.

Фелл говорит, что, по его мнению, лишь источники возобновляемой энергии могут гарантировать стране настоящую энергетическую безопасность. Он говорит, что когда энергетические компании обвинили расходы на возобновляемую энергию в недавнем повышении розничных цен на электричество, «в это поверили почти все».

«Но это была неправда, - говорит он. – На самом деле, возобновляемые источники энергии снижают цены».

Когда речь заходит о стратегии Берлина в отношении России, энергетическое лобби влияет на общественное и политическое мнение с помощью Комитета по восточноевропейским экономическим отношениям, представляющего немецкие компании, занимающиеся бизнесом в России и других странах бывшего советского блока. Директор Райнер Линднер, отрицающий тот факт, что организация является лоббистской группой, сравнил ее деятельность с «экономической дипломатией».

«Люди, подобные Шредеру, активно пытаются улучшить энергетическую безопасность Европы», - говорит он, отвергая критические заявления о том, что созависимость это, в первую очередь, способ приукрашивания суровой действительности, в которой Германии не к кому обратиться за энергоресурсами, кроме как к России. Повторяя доводы о том, что Германия может повлиять на поведение России, он указал на «Санкт-Петербургский диалог» - ежегодную резонансную конференцию по гражданскому обществу, организованную десятилетие назад Шредером и Путиным.

Однако журналистка Гемма Перцген, написавшая книгу об энергетических связях Германии с Россией и побывавшая на прошлогодней встрече, называет конференцию «смехотворной».

Она говорит, что на прошлой встрече в Екатеринбурге, где она побывала в качестве представителя организации «Репортеры без границы», не было ни одной небольшой или средней компании. «Там господствовал Газпром». Председатель совета директоров Газпрома Виктор Зубков, суровый закадычный друг Путина, бывший в свое время премьер-министром, чей зять сегодня является министром обороны России, возглавляет российский комитет конференции.

«Все заинтересованы в том, чтобы направлять диалог в сторону приятных разговоров, без настоящих споров или критики», - говорит Перцген. Она добавляет, что Комитет по восточноевропейским экономическим отношениям «предпринимает огромные усилия, чтобы создать впечатление того, что бизнес в России это самый главный вопрос для Германии».

Тем не менее, паблисити – вместе с щедрыми расходами Газпрома на связи с общественностью, вечеринками для берлинской элиты и финансированием парков развлечений и уроков русского языка в школе – похоже, удалось повлиять на общественное мнение Германии.

Спонсорство футбольного клуба Schalke в федеральной земле Северный Рейн-Вестфалия оказалось особенно популярным шагом. «Они очень успешны в создании образа приятного спонсора, как будто они – как любая другая компания», - говорит Перцген.

Эксперт по энергетике Кирстен Вестфаль из Института международной безопасности и международных отношений, консультирующего правительство, говорит, что, по ее мнению, пиар-усилия также косвенным образом влияют на внешнюю политику. «E.ON Ruhrgas и Wintershall это влиятельные лоббисты, выступающие за крепкие двусторонние отношения с Газпромом», - говорит она.

Когда E.ON и BASF выступали против предлагаемых ЕС мер по либерализации, столь расстроивших Путина в ноябре, они воспользовались стандартными доводами о том, что внедрение этих мер воспрепятствует долгосрочным инвестициям.

Предупреждение Рара из германского Совета по международным отношениям звучит еще решительнее: если ЕС не придет к «компромиссу» по своим «очень утопичным» планам, страны-производители газа будут вынуждены защищать свои интересы, формируя картели. «Это приведет к конфронтации» и побудит Россию продавать свой газ на других рынках, в первую очередь в Азии, «что будет не очень хорошо для нас».

Рар также похвалил Россию за открытие своего энергетического рынка для западных инвестиций. «До мирового финансового кризиса, опьяневшие от нефти и газа российские элиты считали, что все будет происходить в их пользу, что им не нужны западные технологии. Теперь они хотят привести на рынок западные компании в большом количестве».

Но Вестфаль не согласна с ним. Как и многие другие в Москве, она говорит, что нет практически никаких признаков значительных изменений в России, которая до сих пор позволила лишь символические инвестиции в Газпром и другие компании, которые Кремль считает стратегически важными.

Облегченная внешняя политика

Люди, следящие за германской политикой, говорят, что обеспокоенность по поводу влияния Москвы в Берлине мала, так как мало кто понимает, что действительно происходит в России. Журналистка Перцген говорит, что большинство политиков, даже те, кто помогает формулировать внешнюю политику, занимаются этим лишь на поверхностном уровне: «Несмотря на новые обязательства Германии с момента воссоединения, ее взгляд на мир становится все более провинциальным».

Расположенное в фешенебельной части бывшего Восточного Берлина массивное консульство России – построенное в 1950-х годах и несущее на себе легко узнаваемую печать сталинизма – усиливает и без того очень видимое присутствие русскоговорящих в Германии. Три миллиона русскоязычных жителей, являющие собой вторую по величине группу меньшинства после турок, помогают влиять на отношение к России. Среди них множество этнических немцев, уехавших из Советского Союза после краха коммунизма, а также приехавшие сравнительно недавно более обеспеченные мигранты, которые уже наградили престижный район Шарлоттенберг в центре бывшего Западного Берлина новым прозвищем «Шарлоттенград».

Рольф Фюкс, директор Фонда Генриха Бола, научно-исследовательского центра, связанного с Партией зеленых, говорит, что многие немцы по-прежнему ощущают по отношению к России вину за роль, сыгранную их страной во Второй мировой войне. «Есть ощущение, что мы должны избегать конфликтов любой ценой», - говорит он по поводу этих чувств, которые, как говорят, оказали особенно влияние на Шредера, чей отец погиб на войне.

Его взгляды и взгляды других старших членов СДП господствуют внутри партии, частично потому, что многие молодые перспективные члены перешли в Партию зеленых, лишив СДП «нормальной смены поколений», говорит Перцген.

Но она добавляет, что все партии традиционно избегают имиджа «слишком сильно выступающих» за интересы Германии за рубежом. Русские смогли этим воспользоваться. «Каким бы ни было ваше мнение о Путине, - говорит она, – нужно признать, что он умеет мыслить глобально, особенно в том, что касается долгосрочных экономических и политических стратегий. В Германии политики этого просто не делают».

Путин оказался особенно успешен в использовании наследия холодной войны – сети бывших восточногерманских чиновников, которые по-прежнему выполняют за Москву ее работу в Германии. Критиков особенно беспокоит число бывших агентов Штази, включая директора по персоналу Gazprom Germania, а также финансового директора этой компании, проходившего в 2008 году под следствием за предположительную ложь о своем прошлом.

Но лучшим примером того, как Кремль использует агентов разведки коммунистической эпохи для строительства современной энергетической отрасли под контролем российского государства, является Маттиас Варниг. Директор консорциума Nord Stream – награжденный знаками отличия бывший офицер Штази, про которого газета Wall Street Journal сообщила, что в 1980-х годах он помогал вербовать шпионов Путину, когда будущий президент был молодым агентом КГБ в Дрездене, расположенном в то время в ГДР.

Варниг отрицает работу на Штази, и хотя, как говорят, он близок с Путиным со времен их знакомства в Дрездене, Кремль утверждает, что они впервые встретились в 1990-х, когда Варниг переехал в Санкт-Петербург – где Путин был высокопоставленным чиновником городской администрации – чтобы открыть офис Dresdner Bank.

В 2004 году этот банк сыграл роль в государственном захвате нефтяной компании ЮКОС, принадлежавшей Михаилу Ходорковскому, когда инвестиционное отделение банка занималось оценкой активов ЮКОСа для правительства. Позже проданные неизвестной подставной компании в ходе мошеннического аукциона, эти активы были затем приобретены – с помощью кредита, полученного от того самого Dresdner Bank – контролируемой государством компанией «Роснефть», ставшей в результате этого крупнейшей нефтяной компанией России.

Большинство немцев и не подозревают, что старые связи Штази по-прежнему существуют, говорит журналист Рот. Но «без них Газпром не был бы так успешен».

Роль ЕС

Хотя считается, что главную роль в формулировании энергетической политики играет Министерство экономики, экономист Клаудия Кемферт из Германского института экономических исследований говорит, что при Шредере «энергетической стратегии не было». «Вместо этого было правительство, защищавшее энергетические компании и не занимавшееся регулирование рынка, - говорит она. – Но это меняется». Меняется и отношение к ЕС.

Парламентские выборы 2009 года положили конец большой коалиции Христианско-демократического союза (ХДС) и СДП в пользу нового младшего партнера, выступающей за свободный рынок Свободной демократической партии. Их соглашение исключало любое упоминание «стратегического партнерства» с Россией, что, по словам представителя Свободной демократической партии Михаэля Линка, является «трезвым, прагматичным подходом».

Линк занимает центристскую позицию в германских дебатах о России. «Это не означает, что мы не хотим стратегических отношений», - говорит он. Но эти отношения «цель, а не реальность». Бывший переводчик-полиглот, являющийся одним из главных экспертов по России в Бундестаге, Линк считает, что энергетическую политику нельзя определять исключительно на уровне отдельных государств.

Прибытие в Брюссель нового германского комиссара по энергетике, высокопоставленного члена ХДС по имени Гюнтер Эттингер, бывшего ранее главой федеральной земли Баден-Вюрттемберг, укрепило надежды Линка на усиление роли ЕС.

Линк хвалит не пользующегося популярностью в самой Германии министра иностранных дел – лидера Свободной демократической партии Гвидо Вестервелле, потерявшего с момента нашего разговора руководящую позицию в партии – за то, что тот стремится прийти к консенсусу с небольшими странами-членами ЕС, которых правительство Шредера практически игнорировало.

Этот процесс отражает впечатляющее улучшение отношений с Чехией, Польшей и другими странами бывшего советского блока, традиционно являвшимися самыми активными критиками России. Частично это произошло благодаря тому, что торговля между Германией и этими странами растет, как на дрожжах, затмевая бизнес с Россией.

В одну лишь Чехию Германия продает больше, чем в Россию, в то время как импорт из Чехии, Польши, Словакии и Венгрии составляет 40 миллиардов евро (56 миллиардов долларов) в год, в сравнении с всего лишь 15 миллиардами евро российского импорта, включая поставки энергоресурсов.

Связи между центральноевропейскими соседями Германии и Россией тоже медленно улучшаются, помогая изменить посткоммунистическую динамику отношений в Центральной Европе. Даже отношение к трубопроводу «Северный поток», в свое время делившего страны на «старую» и «новую» Европу, изменилось.

Трубопроводные войны

Строительство контролируемого Газпромом трубопровода «Северный поток» должно быть завершено к концу следующего года. Стоимость трубопровода составит, по оценкам, 7,4 миллиарда евро (10,3 миллиарда долларов). Его защитники говорят, что 49-процентная доля, принадлежащая немецким, голландским и французским компаниям, гарантирует безопасность поставок в Европу. «Это европейский, а не немецкий проект», который не привяжет Германию еще сильнее к России, говорит Линднер из Комитета по восточноевропейским экономическим отношениям. Другие спорят, что структура «Северного потока» отражает энергетические планы Кремля, а не единый план Евросоюза.

Фелл из Партии зеленых говорит, что вместо того, чтобы гарантировать поставки в Европу, «Северный поток» позволит Москве прекращать поставки в Польшу и другие страны по своему желанию и «продавать газ тем, кто платит больше. Мы уже видели это [в 2009 году], когда люди в Румынии и Болгарии замерзали, когда на улице было минус 30. Это ужасно для людей».

Но значимость Германии для России как плацдарма для проведения стратегии по всему континенту не ограничивается «Северным потоком». Gazprom Germania - одна из бесчисленных контролируемых Газпромом или связанных с ним компаний, продающих энергоресурсы и проводящих деньги через непрозрачные схемы, - владеет долями в не менее, чем 25 дочерних компаниях и совместных предприятиях в Англии, Италии, Турции, Венгрии и других странах.

Одна из недавних сделок был особенно многозначительна. В 2008 году компания объединилась с фирмой Centrex – малопонятной дочерней компанией Газпрома, базирующейся в Австрии – чтобы купить 20-процентную долю в газохранилище в районе Вены под названием Баумгартен. Газохранилище в Баумгартене – не простое газохранилище, оно было выбрано на роль конечного узла для конкурирующего проекта.

Старт проекту по строительству трубопровода «Набукко» стоимостью в 11 миллиардов долларов был дан в 2002 году энергетическими компаниями из Австрии и других стран. Согласно планам, этот трубопровод будет транспортировать газ из месторождений прикаспийского региона и стран Средней Азии по маршруту, идущему в обход России. «Набукко», который поддерживает и частично финансирует Евросоюз, считается важным символом сотрудничества, призванного дать отпор усилиям Москвы, направленных на то, чтобы расколоть единство ЕС.

Однако проект чах, пока Россия не прекратила поставки газа на Украину, оставив миллионы европейцев без отопления в самые холода, потому что 80% российских поставок на европейский континент проходят через Украину и ее сеть трубопроводов советских времен.

В 2009 году проект «Набукко» получил еще один стимул, когда его советником стал министр иностранных дел в кабинете Шредера, бывший лидер Партии зеленых Йошка Фишер. Тем не менее, неясное будущее «Набукко» зависит от того, подпишутся ли под планами проекта достаточно стран, производящих газ.

Нигде это не понимают лучше, чем в Москве. Хотя трубопровод и близко не сможет удовлетворить растущий спрос Европы на газ, Кремль рассматривает «Набукко» как серьезный вызов.

Газпром, которому уже принадлежало 30% акций в баумгартенском газохранилище, приобрел дополнительные 20% в рамках проекта по строительству второго невероятно дорогостоящего трубопровода в Европу, который пройдет примерно по тому же маршруту, что и «Набукко», и который даже сторонники Газпрома называют «политическим».

«Русские хотят показать свою силу, остановив «Набукко»», - говорит Александр Рар, который сомневается, что российский проект «Южный поток», стоимостью в 15 миллиардов долларов, будет завершен.

Тем не менее, Москва вовсю скупает газ в Средней Азии и на Каспии, стремясь лишить «Набукко» источников газа, и одновременно публично высмеивая конкурирующий проект. «Бесполезно и опасно, - заявил Путин в прошлом году, - строить трубопровод, не имея контрактов на поставки».

Тем временем, Путин провел незаурядное дипломатическое наступление, приведшее к ряду сделок с энергетическими компаниями из восьми европейских стран, включая некоторых участников проекта «Набукко». К сделкам также присоединилась корпорация BASF, и Кремль пригласил E.ON. Но в то время, как трубопроводные войны раскаляются, эксперты все больше ставят под сомнение их мотивацию.

Меняющийся рынок

Сегодня принятый, как неизбежное, трубопровод «Северный поток» более не вызывает возбужденного сопротивления бывших яростных критиков. Даже Польша рассматривает возможность участия. Андреас Шокенхофф, депутат парламента от ХДС, являющийся посланником в Россию от Министерства иностранных дел, говорит, что ответом на страхи о том, что трубопровод усилит контроль Кремля, является построение интегрированного европейского газового рынка. «У нас должна быть возможность отправлять энергоресурсы в другие страны, если с Россией возникнут политические или технические проблемы», - говорит он.

Но новые процессы на мировом газовом рынке ставят проект под вопрос. Когда «Северный поток» был официально начат пять лет назад, эксперты предсказывали будущий дефицит газа, однако текущая ситуация «совершенно другая», говорит экономист Кемферт.

Открытие новых газовых месторождений в Соединенных Штатах, на Ближнем Востоке и в других регионах увеличивают поставки на мировые рынке, а появление СПГ – сжиженного природного газа, который можно отправлять куда угодно в танкерах – приводит в движение растущий спотовый рынок краткосрочных контрактов на газ.

Вкупе с сокращением спроса на энергоносители, вызванным мировым финансовым кризисом, эти процессы снижают цены и меняют мировой рынок газа. Хотя ранее в этом году цены повысились в результате землетрясения и цунами в Японии, многие экономисты считают, что, на самом деле, катастрофа снизит цены, оказав негативное воздействие на промышленное производство.

Вестфаль говорит о «сдвиге влияния». «До мирового финансового кризиса, правила диктовал Кремль, - говорит она. – Сегодня рынок газа испытывает давление. Это порахительно». Кемферт соглашается, говоря, что трубопровод «Северный поток» «необязателен», в частности потому, что Россия не вкладывает в производство газа достаточно средств, чтобы гарантировать надлежащий уровень поставок.

Говорят, что E.ON Rurhgas и другие немецкие компании сомневаются в правильности своих решений подписать долгосрочные контракты на поставки российского газа, чья цена привязана к растущим ценам на нефть. «Я не знаю, насколько Россия осознает это», - говорит Вестфаль. Так как переговоры по двусторонним соглашениям проходят в тайне, сложно понять, насколько меняющийся рынок влияет на отношения, но многие указывают на решение компании E.ON Ruhrgas продать в ноябре 2010 года свои 3,5% газпромовских акций.

Отвергая подобную озабоченность, представитель консорциума Nord Stream Ульрих Лиссек говорит, что трубопроводы, «работающие по долгосрочным контрактам» означают «безопасность и стабильность поставок газа». Другие говорят, что, несмотря на последние события, значение газа неизбежно вырастет, так как он будет играть роль «переходного» энергоресурса, пока ветер, солнце и другие возобновляемые источники энергии медленно замещают традиционное ископаемое топливо. «Пятьдесят процентов наших энергопоставок, идущие через 20 лет из возобновляемых источников, это милая мечта, - говорит Рар. – Но следующие 20 лет будут эпохой газа».

На сегодняшний день Кремль настойчиво продвигает вперед свою старую стратегию, основанную на будущих высоких ценах на газ. «Я не уверена, что это оправдает себя», - говорит Вестфаль. Но, добавляет она, смогут ли изменения на газовом рынке подорвать российские стремления зафиксировать европейский спрос, зависит от того, «насколько быстро Европа диверсифицирует и разовьет свой внутренний, действующий рынок газа».

Слишком особые отношения

В то время, как меняющийся рынок газа дарит немцам их лучшую на данный момент возможность сменить политический курс в сторону крепкой, единой европейской позиции, дебаты по поводу отношений с Россией становятся все серьезнее. Но пока неясно, приведут ли они Берлин к решению обезопасить свое положение, отказавшись от своих непосредственных национальных энергетических интересов – обогащения энергетической промышленности с помощью «привилегированных» отношений с Россией – прежде, чем окажется слишком поздно поступать иначе.

То, как закончится борьба за энергетику, повлияет и на другие серьезные процессы, включая защиту демократии в бывших советских республиках, которые Россия считает частью своей сферы влияния. Возвращение Украины и Белоруссии на российскую орбиту, по крайней мере, на данный момент, заставило ЕС приостановить свои планы «Восточного партнерства», предусматривавшего создание зоны свободной торговли и введение безвизового режима между ЕС и шестью странами на периферии России, возможно, на неопределенное время.

«Мы – по-настоящему важный голос, даже если нам, немцам, не нравится это слышать, а для России – вероятно самый важный в Европе, - говорит представитель Партии зеленых Бек. – Наш голос по таким вопросам жизненно важен для будущего Европы, но сегодня его не слышно. У нас просто слишком особая дружба».