Что скрывается за предложением Лукашенко начать диалог?

29 августа, выступая на совещании педагогического актива Белоруссии, Александр Лукашенко уклонился от рассуждений по вопросам образования и перешел к другим проблемам. Он отметил, что «будущее Белоруссии нужно решать не на площадях и баррикадах, а путем диалога, нормальной человеческой беседы», и совершенно неожиданно предложил «всем ответственным и любящим свою страну людям, к которому бы политического лагерю они ни принадлежали, сесть за стол, посмотреть друг другу в глаза и реально оценить, кто чего стоит и что могут сделать для эффективного улучшения ситуации в стране».

Одновременно была выражена готовность для наблюдения за этим процессом пригласить представителей Европейского Союза, Российской Федерации и других европейских и международных структур. Оппозиционные лидеры отнеслись к инициативе со значительной степенью скептицизма. Понять их нетрудно: все немногочисленные аналогичные предыдущие попытки заканчивались, практически не успев начаться.

Можно вспомнить, например, намерение Консультативно-наблюдательной группы ОБСЕ в Белоруссии во главе с Хансом-Георгом Виком организовать в 1999 году переговоры между оппозицией и властью или недавнее относительно недолгое существование Общественно-консультативного совета при президентской администрации.

Тем самым было ярко продемонстрировано, что белорусское руководство готово имитировать процесс обсуждения различных проблем, но когда дело доходит хотя бы только до намека на какое-то их решение не соответствующее с его взглядами, все моментально прекращается.

Кроме того, пока прозвучало только что-то вроде декларации о намерениях, никоим образом не были очерчены ни формат возможного диалога, ни его субъекты. Дьявол же, как обычно, кроется в деталях.

С самого начала не вызывало сомнений, что данная идея появилась не от хорошей жизни. Экономический кризис заставляет искать существенной внешней поддержки, которая реально может быть оказана только Западом или Москвой. Не случайно именно эти стороны и были названы в качестве возможных наблюдателей.

Однако российские «союзники» в последнее время ведут себя совсем не так, как надеялся официальный Минск. Пользуясь тем, что мосты на Запад сожжены, Кремль начал сильный прессинг, требуя выполнения ряда условий, прежде всего экономических.

Поэтому практически все независимые эксперты в один голос отметили, что основная цель заявления заключалась в том, чтобы начать диалог с Западом, точнее, с Евросоюзом. Дополнительным аргументом казалось то обстоятельство, что как раз в тот же день в Вашингтоне Совет директоров Международного Валютного Фонда собирался на основании отчета, составленного по итогам последней миссии Фонда, оценить экономическую политику правительства Белоруссии и рассмотреть возможность дальнейшего сотрудничества с ним, в том числе продолжение кредитования.

Но буквально через два дня выяснилось, что это совпадение было случайным. Дело началось гораздо раньше: министр иностранных дел Болгарии Николай Младен сообщил, что предложения переговоров о политической будущем и обещания освободить политзаключенных были направлены в ЕС через его страну еще месяц назад.

Причем, что показательно, это произошло после того, как от участия отказались Литва и Италия, которые до последнего времени считались едва ли не главными адвокатами Белоруссии в Евросоюзе.

В течение всего этого времени происходили секретные контакты, и в результате, по данным агентства Reuters, 26 августа Младен встретился с Лукашенко в Минске, после чего подготовил письмо с предложениями высшему руководителю по делам внешней политике ЕС Кэтрин Эштон, а также министром иностранных дел стран-членов.

Согласно письму, белорусский правитель согласился снять обвинения с двух политзаключенных, а четырех отпустить, что вскоре, кстати, и было сделано. Все остальные должны быть освобождены до начала октября.

Существует версия, что «слив» информации об упомянутых тайных переговорах был сделан министром иностранных дел Польши Радославом Сикорским для того, чтобы исключить возможность белорусской стороны затянуть время, раздать за закрытыми дверями обещания и потом их не выполнить. Это кажется маловероятным. Если Минск действительно надеется на возобновление сотрудничества, то ему нет смысла обманывать ни при каких обстоятельствах, так как не очевидно, каким образом обнародование этих данных может усилить давление на него. Как известно, внутренние факторы пока не очень сильно влияют на политику белорусского правительства.

Если упомянутый слив на самом деле был умышленным, то, скорее, это было сделано для того, чтобы о происходящем как можно раньше стало известно Москве.

Не исключено, что расчет был на то, что в таких обстоятельствах она еще больше усилит давление на белорусские власти, а это, в свою очередь, может подтолкнуть их к более решительному движению навстречу западным призывам.

Как бы там ни было, можно сделать вывод, что торг политзаключенными не удался, они должны быть освобождены без всяких условий. Этот подход полностью совпадает с точкой зрения подавляющего большинства оппозиционных политиков, которые потребовали прекратить уголовные дела в отношении участников событий 19 декабря и освободить всех уже осужденных.

Более того, отдельные государства ЕС пошли еще дальше: уже после того, как четыре активиста оппозиции были освобождены, главы внешнеполитических ведомств Литвы и Польши заявили, что белорусский режим должен реабилитировать еще и политических заключенных. Это же требование было подтверждено на состоявшемся 2-3 сентября в Сопоте неформальном саммите министров иностранных дел стран Евросоюза и государств-кандидатов на присоединение к нему.

Что касается России, которая тоже вроде приглашена в качестве арбитра, то с ее стороны наблюдается полное отсутствие реакции. Это не удивительно: Кремлю совсем не по вкусу смягчение внутреннего противостояния в нашей стране. Его расчет делается именно на возрастание напряженности, что должно поспособствовать замене сегодняшнего белорусского вождя на своего ставленника. Поэтому там будут пристально отслеживать ситуацию, чтобы в нужный момент вмешаться и попытаться сорвать достижение возможного соглашения.

Таким образом, очевидно, что белорусским властям очень хотелось бы вернуться в отношениях с Евросоюзом до такого же состояния дел, которое имело место накануне президентских выборов. В то же время можно быть уверенным, что они будут стремиться ограничиться самыми минимальными уступками, как это было в 2008-2010 годах.

В связи с этим возникает принципиальный вопрос: насколько решительно Европа собирается добиваться реальных действий белорусской стороны? Пока что похоже, что она усвоила урок, полученный 19 декабря, и предполагает не доверять обещаниям, а обращать внимание только на конкретные шаги.

Честно говоря, на данный момент с трудом верится, что до конца установленного срока на свободу выйдут все осужденные, и в первую очередь бывшие кандидаты в президенты. Очень хотелось бы ошибиться, но, кажется, им в ближайшее время рассчитывать на милость не приходится. Тем более что они вряд ли согласятся писать заявления «о помиловании», что сейчас выглядит необходимым условием.

Еще более сомнительной выглядит возможность того, что даже если переговоры все же начнутся, власть пойдет настолько далеко, что позволит серьезную либерализацию в стране, прежде всего, проведение честных выборов и доступ оппонентов к государственным средствам массовой информации. Она прекрасно понимает, что в современных экономических условиях это для нее смерти подобно.

И даже если Брюссель прислушается к Владимиру Некляеву и пригласит Александра Лукашенко на саммит «Восточного партнерства» в Варшаве, это вряд ли приведет к значительным результатам.

Значит, как ни печально, но скорее всего мы просто получим очередную оттепель, за которой не сразу придет настоящая весна.

Перевод: Светлана Тиванова