56-летний Борис Акунин – звезда современной российской литературы. Его бестселлеры, по большей части исторические детективы, продаются миллионными тиражами. Все это уже немало лет позволяет ему много путешествовать. И оставить позади Москву, отправившись на самый запад континента, в Сен-Мало, где у него есть собственный дом. Тем не менее, когда после парламентских выборов 4 декабря российское общественное мнение всколыхнулось, как еще никогда не было при Путине, Борис Акунин отложил в сторону рукописи и покинул французское убежище.
Новое место назначения - центр Москвы, где в двух шагах от Кремля 10 и 24 декабря он говорил с толпой несколько обескураженных количеством собравшихся людей. В своем блоге он призвал всех отправиться на митинг. «Я не видел такой Москвы 20 лет», - сказал он. Две недели спустя после президентских выборов, на которых, как и ожидалось, одержал победу Владимир Путин, мы встретились с «самым знаменитым российским писателем Бретани» на Парижском книжном салоне. Акунин подводит первые итоги российской весны...
- После победы Путина на президентских выборах прошло две недели. Аресты продолжаются. Что вы думаете о будущем демократического движения?
- Все события подчиняются строгой логике. Как в учебнике о подъеме гражданского общества: существует первый, второй, третий этап... После десяти лет апатии и дремоты люди начали приходить в себя. Общество пробуждается, смотрит вокруг себя, начинает движение. Причем сначала не в политическом направлении. То, что президентские выборы были подтасованы, очевидно для всех, ни у кого не было и тени сомнения. Дело в том, что там есть отличие от парламентских выборов. Выборы в парламент особенно ничего не значат, потому что российские депутаты сидят как декорации. В то же время президентские выборы - это ключевое событие, потому что на них разыгрывается власть. Поэтому они не могли пойти даже на малейший риск. Результаты были ожидаемы.
- Протестное движение получило продолжение вне Москвы?
- Волна пошла, и каждый день в стране что-то происходит, причем не обязательно в Москве. Так, например, несколько дней назад полиция задержала митингующих в Нижнем Новгороде. Как часто бывает, это собрание было небольшим, но на этот раз люди впервые сказали, что не тронутся с места, пока арестованных активистов не отпустят на свободу. И их действительно освободили. Час назад я прочитал в интернете, а все россияне сейчас не мыслят жизни без интернета, что в небольшом городке неподалеку от Москвы избрали мэра, который не принадлежит к путинской партии. Результаты выборов признали недействительными, но сейчас власть собирается пересмотреть свое решение. Все это маленькие победы, которые сами по себе, может, и не имеют большого значения, но день ото дня их становится все больше, и люди узнают о них через интернет.
- Режим способен измениться или нет?
- Если у него есть хотя бы слабый инстинкт самосохранения, он должен измениться. Тем не менее, проблема авторитарных режимов в том, что слишком много решений зависит от одного человека. Не могу сказать, что хорошо знаю Путина, но я живу в стране, которой он руководит уже 12 лет, и вижу: он глубоко убежден – только ему одному известно, что хорошо для страны. Он уверен, что любой компромисс – это признак слабости, поэтому не думаю, что он поддержит большие перемены.
- Какой, по-вашему, должна быть стратегия оппозиции? Общественный протест?
- Именно этот вопрос мы обсуждаем в настоящее время. Мы находимся только в начале пути, поэтому стратегия крайне важна. Звучат различные точки зрения. Я, например, веду достаточно популярный блог и открыл в нем дискуссию, нечто вроде опроса: я спросил у людей, что, по их мнению, является приоритетной задачей. Чаще всего звучали два мнения – сосредоточиться на судьях и судах, потому что без независимого правосудия мы не сможем законным способом решить ни одной проблемы, или же направить все усилия на СМИ и начать протестовать против черных списков на телевидении, которые не дают определенному числу общественных деятелей появиться в эфире. Мое личное мнение – протестное движение сейчас недостаточно организованно, чтобы приступить к крупным акциям. Для формирования новых партий требуется время, и нам понадобится весь год, чтобы тронуться с места.
- Что подтолкнуло средний класс к протестам?
- Средний класс в России очень сильно отличается от того, что существует на Западе. Прежде всего, он сформировался недавно. И, как любая новая социальная общность, полон энергии. Далее, люди, которые принадлежат сегодня к среднему классу, очень сильны, потому как смогли пережить 1990-е годы. Вести бизнес в современной России было и остается трудным занятием. Вы живете в очень тяжелых условиях, с продажной полицией, коррумпированными налоговыми органами, преступностью... В результате вы учитесь выкручиваться, и это делает вас сильнее. И вы начинаете ощущать немалое уважение к самому себе. Все эти люди, которые трудились в поте лица эти 20 лет, чтобы обеспечить достойную жизнь своим семьям, наконец, смогли этого добиться. Сейчас, когда они видят, что могут обеспечить потребности своей семьи, они хотят большего. Того, что есть, им больше не достаточно. Они начинают осознавать, что у них есть права, что они платят налоги. Они хотят изменить текущий порядок вещей.
- Как бы вы охарактеризовали Путина? Каким образом вы бы описали его как персонаж?
- Я не знаком с ним лично и, значит, все это лишь предположения, однако история показывает, что у такого человека, как он, не глупца и не гения, с качествами, а не талантами, есть какая-то особая харизма. С ним постоянно происходят чудесные вещи. Его избрали третий раз. Сначала была карьера в КГБ, которую он легко оставил в 40 лет. Далее он стал важным советником в мэрии Санкт-Петербурга, а потом Собчак проиграл выборы. Другими словами, когда с каким-нибудь человеком, независимо от его заслуг, происходит подобный головокружительный взлет, он начинает верить в свою счастливую звезду. Он начинает считать себя избранным, тем, кому благоволит Господь. Мне кажется, он думает о себе нечто подобное. Его проблема в том, что он довольно низкого мнения о людях в целом. Он думает, что люди не созрели для демократии, потому что окружен ужасными типами, и считает, что остальные похожи на них. Отношения, по его мнению, должны строиться на силе. Наполеон был великим человеком и не испытывал зависти к талантливым людям. Путин же не желает, чтобы рядом был кто-то выше его.
- Вы гордитесь тем, что произошло за последние три месяца? Страной, реакцией людей?
- В этом случае гордость – неподходящее слово. Для меня это было очень важно, потому что для человека с моим положением в российской интеллигенции уже давно вошло в привычку ощущать себя чужим, находиться в стране, которая так непохожа на тебя самого. Жить в изолированном от общества меньшинстве. Что бы не случалось, нам всегда отвечали: ладно, но сколько вас всего? 0,3%? Сколько протестующих? 200? Тогда закройте рот. Но сейчас, когда я увидел декабрьскую Москву, то сказал себе: черт побери, это же моя страна! Это было очень сильное чувство. Москва – это наш город. У многих людей сейчас отчетливо возникло это ощущение. Никто не говорит о том, чтобы эмигрировать, уехать. А до декабря все обсуждали переезд... Перемены налицо.
- Вы часто бываете в Сен-Мало. У вас есть какая-то связь с Бретанью?
- Я самый известный российский писатель Бретани... Я люблю Сен-Мало, это прекрасное место, чтобы писать. Я искал такой уголок по всей Западной Европе, в Италии, Англии, Франции, потому что, чтобы писать, мне нужна изоляция. Изоляция от друзей, журналистов, окружающего мира. Вместе с женой мы побывали более чем в 40 местах по всей Франции. Потом мы приехали в Сен-Мало, и я увидел дом. Это было нелогично, но еще до того, как войти внутрь, я сказал жене: «Мы купим этот дом». Она сказала: «Замолчи». Но мы его купили.
- Почему? Море? Корсары? Океан?
- Всего понемногу, но есть тут и еще один момент. В здешнем воздухе есть нечто творческое. Ветер, дождь... Это место придает вам сил. Я снимал великолепный дом на озере Лаго-Маджоре в Италии. И не смог написать ни строчки. Все было таким красивым, праздным... невозможным... Когда я в Сен-Мало, то могу сделать втрое больше, чем в Москве.
