В моем предыдущем материале я рассуждал о том, как «цветные революции» используются в качестве «легитимизирующего мифа», свойственного путинизму, и пытался доказать, что нынешнему российскому правительству намного легче винить в восстаниях, прокатившихся в последние пару лет по российскому ближнему зарубежью и Ближнему Востоку, различные выдуманные «заговоры» (обычно «организованные при поддержке Запада»), чем признать, что автократичная модель управления становится все большим анахронизмом.
Неудивительно, что та статья породила еще более звучной теории заговора. Я что, не знал, кто на самом деле стоит за этими событиями? Кто «заказал» эту статью и для каких целей? Разумеется, я работаю на [впишите теорию заговора на свой вкус].
Так я понял, что сейчас в мире сформировалась потребность в объяснении того, почему произошли эти восстания (в особенности, «арабская весна») – в объяснении, которое бы предлагало более логичную, рациональную альтернативу фантазиям тех, чья профессия и цель – мутить воду, насаждать теории заговора и сеять параною. К счастью, уже существует теоретическая основа для подобной альтернативы, имеющая под собой серьезную научную базу, и называется она исторической социологией.
Читайте также: Российская автократия и будущее "арабской весны"
Историческая социология во многом вдохновлена трудом «Социологическое воображение» (The Sociological Imagination) американского ученого С. Райта Миллса (C. Wright Mills). В этой книге (основанной, кстати, на теориях Маркса) 1959 года подчеркивается центральная роль специфических для конкретного исторического периода социальных структур (моделей развития социальных отношений во времени) как конкретно для социологии, так и для общественных наук в целом. В рамках сферы международных отношений школа исторической социологии развивается с середины 80-х.
Приверженцы исторической социологии ищут ключевые причины «арабской весны» не в коварных планах зарубежных сил, а, скорее, во внутренней социологической картине, событиях, имевших место в обществе в странах данного региона в последние десятилетия, включая массовые восстания, спровоцированные бедностью, очевидной несправедливостью «кланового капитализма» (чудовищной бедностью бок о бок с роскошью), растущие ожидания образованной и технически подкованной молодежи, задерживающийся расцвет гражданского общества и, наконец, разлом коррумпированной социальной, экономической и политической системы, руководимой авторитарными бандами и, как часто бывало, поддерживаемой и Западом, и Россией.
Поэтому для того, чтобы подвергнуть причины этих событий серьезному анализу, нужно обратиться к трениям, которые поднялись на поверхность в обществе в этом регионе в последние годы, а не просто безосновательно пропагандировать «внешнее вмешательство». Вполне вероятно, что «великие державы» пытались продвинуть или защитить свои интересы после первоначальных восстаний (примером этому может служить свержение Каддафи силами Запада или попытки защитить Асада со стороны России и Ирана), но сами протесты, несомненно, начались не под влиянием внешних сил. Более того, эти восстания, похоже, произошли именно вопреки лицемерным заявлениям Америки в вопросе всеобщей «демократизации»: народы этих стран не были убеждены тем, что США говорят на языке демократии, вместо этого применяя уловки «реальной политики». Скорее, народ потребовал уважения и учета своих интересов во внутренней политике вне зависимости от зачастую пустой риторики американцев.
Также по теме: Вооружать повстанцев - "историческая миссия" США
Однако акцент на внутренней динамике региона и отказ от попыток объяснить происхощящее наличием внешнего заговора не означают, что в «арабской весне» отсутствовали «международные» факторы. Более того, структурные международные факторы - например, место этих стран во всемирной экономике - были крайне важны из-за их влияния на ускоренное развитие, наблюдавшееся в последние десятилетия. Если эти революции были организованы через социальные сети, Facebook, Twitter и т.п., то причиной того, что во многих из этих стран в последние десятилетия наблюдался существенный скачок в области образования, знания иностранных языков, компьютерной грамотности и так далее, является положение, которого эти страны добились в мировой экономике и структурах безопасности в глобализующемся мире, а также стремление местной элиты закрепить это положение.
С точки зрения истории в еще более широком плане, как недавно заметил Фред Халидей (Fred Halliday) в своей книге «Революции и мировая политика: восход и закат шестой державы» (Revolutions and World Politics: The Rise and Fall of the Sixth Great Power), в течение последних трехсот лет эпицентром революционных восстаний были не развитые страны - скорее, революции чаще происходили в менее развитых странах и в те периоды, когда «конфликты современности» предельно обострялись, и лишь после этого государства переходили к демократическим реформам. Именно на этом этапе сейчас находятся страны «арабской весны»: к революции их ведет не какой-то заговор, а давление, которое общество там испытывает со стороны международных структурных факторов, и вытекающее из него стремление к ускорению социального развития внутри этих стран.
В заключение напрашивается еще один вполне очевидный вопрос: насколько эта смесь внутреннего и внешнего давления распространяется на Россию? В России хватает своего коррумпированного неэффективного и неинновационного «кланового капитализма» и растущих ожиданий технологически подкованной и политически сознательной молодежи (особенно это верно для городов). И правительству при этом не все равно, какое место страна занимает в мире. С другой стороны «нефтяное богатство» привело к существенному падению уровня бедности за последнее десятилетие, и россияне теперь богаче и свободнее, чем практически на любом другом этапе истории своей страны. Демографическая ситуация отличается (стало меньше молодежи), а «демократия» ассоциируется с хаосом 90-х. Пока цены на нефть остаются высокими, рост экономики будет продолжаться, и в путинской системе сохранится стабильность. Однако резкое и продолжительное падение цен на нефть значительно усложнит российскую политическую жизнь, что, возможно, приведет к большим изменениям в ходе развития российского общества.
