В России существует богатая поэтическая традиция. Она берет начало в древних эпических поэмах, простирается через Золотой век Александра Пушкина, Серебряный век Бориса Пастернака и Марины Цветаевой и вливается в мрачную, но возрождающуюся поэтику современности. В одном из недавно опубликованных сборников стихов современных российских поэтов Анатолий Кудрявицкий цитирует строки из «Скорбной музы» Иосифа Бродского: «Язык древнее, чем государство, и просодия сильнее истории».
В 2010 году Дуайт Гарнер (Dwight Garner) написал в The New York Times, что в современной России поэзия утратила свое значение, однако колоссальный успех недавнего сатирического проекта «Гражданин поэт» свидетельствует о том, что это совсем не так. Многие российские поэты активно занимаются творчеством, но выдерживают ли их работы перевод на другой язык?
Полина Барскова была поэтически одаренным ребенком. Ее первые стихи начали публиковаться в журналах, когда ей было всего девять лет, а первый ее сборник вышел, когда ей было 15. Она окончила филологический факультет Санкт-Петербургского университета и в возрасте 20 лет перевелась в Калифорнийский университет в Беркли, чтобы продолжить обучение. Сейчас она преподает русскую литературу в Хэмпширском колледже, где она также основала поэтический клуб. Студенты высоко оценивают «вдохновляющую, творческую атмосферу» ее занятий.
Диссертация Барсковой, которую она защитила в 2006 году, называлась «Завороженные зрелищем смерти» и была посвящена культуре Ленинграда начала советской эпохи – этим вопросом она занимается до сих пор. Тема смерти проходит через всю поэзию Барсковой. Первое стихотворение одного из ее сборников, недавно переведенных на английский - «Зоопарк зимой» (Melville House, 2011) – начинается со строк: «Я не покончу с собой». В заглавном стихотворении сборника, созданном в последние несколько лет, поэтесса описывает предсмертную сцену. Еще одно стихотворение содержит аллюзию на песню Ариэля об утопленнике из шекспировской «Бури»: в нем Барскова обыгрывает образы стареющих отцов и хрупкости жизни. «Дыхание – очень маленькая вещь, закругленная снами»,- пишет она дальше, как эхо повторяя строки из монолога Просперо.
Барскову, которую привлекают кладбища, где она может отдать дань уважения таким поэтам как Анна Ахматова, восхищают и одновременно отталкивают страдания: бездомные люди, концентрационные лагеря, войны. В ее личных поэтических дискуссиях на эти темы присутствует некоторая неловкость: «Сюзи Зонтаг пишет о войне», - говорит она в «Новой Иллиаде», - «Хорошо бы, собственно, и мне», но «Не могу. Хотела б – не могу». Далее в своем стихотворении она спрашивает: «Мой Патрокл, скажи, что делать мне / В этом разукрашенном шатре…?» Поэтесса сравнивает себя с великим воином Ахиллесом, который большую часть «Илиады» Гомера проводит в своем шатре, скорбя и отказываясь принимать участие в Троянской войне.
Умножение Кольриджа на Ленинград
Первое стихотворение посвящено Льюису Кэролу. Несмотря на то, что в нем трудно заметить какую-либо связь с автором «Алисы в Стране чудес», это название вводит еще одну важнейшую тему поэзии Барсковой: слияние русских и западных традиций. «Я - / Результат умножения / Кольриджа на Ленинград», - говорит она нам.
Это культурное слияние может оказаться не слишком удобным для неопытного читателя. В своих неясных и мимолетных отступлениях Барскова часто отсылает нас к работам других русских писателей – подразумевается, что либо она полагает, что ее аудитория знакома с этими именами, либо ее это совершенно не волнует. Как и многие другие писатели, она постоянно напоминает нам о Пушкине, играя с его именем или заимствуя его образы (например, названия сортов шампанского или оружия Евгения Онегина), его стихи или стилистические приемы.
Россия в поэзии Барсковой это наша «безнадежная родина, великая и неземная». В своем интервью для сайта Хэмпширского колледжа она описывает Санкт-Петербург как «дом, который я покинула, дом, который совершенно невозможно покинуть».
Трудности перевода?
Невозможно даже представить, насколько приводящая в замешательство сложность поэзии Барсковой усугубляется при переводе на другой язык. Тот факт, что сама поэтесса помогала двум переводчикам, должен свидетельствовать в пользу определенной точности английской версии, однако существующая издавна проблема перевода поэтических текстов все же остается: стихотворение – это артефакт, сложенный из тщательно подобранных слов, и перевод его на другой язык не может - по крайней мере, отчасти – не разрушить первоначальное творение.
Это особенно касается того рода поэзии, где звуки и частые аллюзии, образы и формальные условности являются сущностью конечного творения. Во введении переводчики указывают, что они выбирали стихотворения, которые «поддавались переводу». Трудно представить, насколько сложными и соотносящимися с собой, должно быть, являются другие работы Барсковой. В английском языке значительно сложнее подбирать рифмы, чем в русском, но, к счастью, Барскова редко пользуется рифмой.
Существует ряд очевидных проблем с переводом сборника «Зоопарк зимой», особенно это касается цикла «Прощание», где в какой-то момент появляется образ «порочного круга» жизни – подобные недостатки не имели бы такого значения в прозе. Каждое стихотворение этого цикла начинается с аллюзии к одному из персонажей «Гамлета». Большинство цитат из Шекспира при переводе на английский обрели свой первоначальный вид, однако одна из них обрывается на середине, и прекрасные строки Гертруды об Офелии абсурдным образом искажаются, как будто чтобы подорвать веру в правильность толкования интригующей поэзии Барсковой.
Борьба с раздвоением самосознания
В некоторых сборниках стихов российских поэтов, опубликованных не так давно, после английский переводов стихотворений печатались русские оригиналы. Это принесло довольно обнадеживающие результаты даже в случае с читателями, плохо владеющими русским языком, внушив им чувство, что роль переводчика здесь заключается не в том, чтобы затуманить, а в том, чтобы прояснить наше зрение. Один из первых таких сборников, опубликованный в 1993 году, был антологией поэзии 1970-х и 1980-х годов. В своем предисловии Джеральд Смит (Gerald Stanton Swith) предсказывает – не слишком точно – маргинализацию поэтов в России: их историческая роль и изматывающее бремя совести нации вполне может оказаться ненужным.
На самом деле, в стихах русских поэтов на протяжении многих веков наблюдается удивительная преемственность тем: дом, история, нравственность, вдохновение и мир природы. Несколько поэтов, стихи которых вошли в антологию Смита, посещали кладбища, чтобы отдать дань своим литературным предшественникам: по крайней мере, четверо из них писали стихи о могиле Пастернака в Переделкино. В стихах многих поэтов прослеживается борьба с раздвоением самосознания: ссыльный поэт Иосиф Бродский, «русский поэт и американский эссеист», вероятно, стал воплощением той борьбы, которую многие писатели ведут до сих пор.
Антипутинские частушки
Книга «Русская версия» Елены Фанайловой, опубликованная Ugly Duckling Presse в 2009 году, также является двуязычным сборником. Поэтесса, лауреат нескольких премий, сотрудничала с группой переводчиков, чтобы в итоге достичь блестящего результата. Все ее стихи хорошо читаются, начиная с напряженных имажинистских ранних стихов и заканчивая политизированными стихами сборника «Черные костюмы» (2008). Фанайлова родилась в Воронеже в 1962 году и получила медицинское и журналистское образование. После того как она поработала врачом и преподавателем психологии, она переехала в Москву, где сейчас живет и работает корреспондентом радиостанции «Свобода». Ее новые работы стали более оппозиционными и менее замысловатыми. «Я читаю антипутинские частушки, - пишет она просто, - на празднике, спонсируемом его администрацией».
В последнем стихотворении сборника поэтесса блестяще раскрывает тему понятности поэзии даже тогда, когда она не переведена на другой язык. В стихотворении продавщица магазина говорит поэтессе, что в ее стихах «слишком много имен и фамилий, которых никто не знает» и что ей кажется, будто они написаны «для узкого круга». Фанайлова, кажется, с ней соглашается, заключая: «Это сложный текст, / Даже когда он притворяется простым, / Как сейчас».
