В конце 1990-х, когда эксперимент с массовой приватизацией в России времен Бориса Ельцина потерпел полный крах, некоторые из наиболее ревностных приверженцев свободного рынка попытались во всем разобраться. Беспрецедентный развал российской экономики и ее рынка капитала, безудержное разграбление ее богатств, тихое истребление миллионов россиян нищетой и потрясениями (продолжительность жизни мужского населения в те годы снизилась с 68 до 56 лет) – все эти ужасные последствия насаждения радикальных либертарианских идей свободного рынка в среде, чуждой таким идеям, оказались намного страшнее самого худшего из сценариев, какие представляли себе истинные верующие в рыночную свободу.
Многих правоверных рыночников изо всех катастрофических результатов приватизационного эксперимента больше всего тревожила не массовая нищета и убыль населения, а то, как плохо все обернулось в приватизированных компаниях и на предприятиях. Ведь там-то все должно было пойти, как надо. В соответствии с рабочей теорией, разработанной отцами-основателями либертарианизма / неолиберализма Фридрихом фон Хайеком (Friedrich von Hayek), Людвигом фон Мизесом (Ludwig von Mises), Милтоном Фридманом (Milton Friedman) и остальными, частная компания всегда показывает лучшие результаты, чем государственная, так как частная собственность и стремление к получению прибыли стимулируют ее владельца и подталкивают к укреплению компании и повышению ее эффективности, конкурентоспособности и т.д. Теория обещает, что выиграют все, кроме плохого старого государства и лентяев.
Читайте также: Приватизация Греции по-европейски и выводы для Украины
Такая либертарианская теория стала лейтмотивом всего приватизационного эксперимента с его "шоковой доктриной" в России и других странах. В действительности же, как было признано к 1999 году, новые частные собственники обдирали российские приватизированные компании с молниеносной быстротой и грабили их со сверхзвуковой скоростью. В результате - миллионы людей остались без зарплат, а большая часть российской промышленности оказалась в гораздо худшем состоянии, чем при коммунистах.
Проповедники свободного рынка – от клинтоновского неолиберала Майкла Макфола (сейчас он - посол администрации Обамы в Москве) до либертарианца Андрея Илларионова, фаната Пиночета (ныне работающего в Институте Катона) – возлагали вину за крах России буквально на все, но только не на рыночные эксперименты.
Но самым ярым поборникам свободного рынка, чья вера в него была поколеблена случившимся с российским корпоративным сообществом, нужно было нечто более сложное и утонченное, чем грубые попытки приукрашивания исторической правды.
Им повезло, потому что Милтон Фридман дал ответ интервьюеру из Института Катона: в России отсутствует власть закона. Это была очередная броская фраза из неолиберального / либертарианского вокабуляра, вошедшая в обиход в конце 80-х. Без "власти закона", утверждал Фридман и прочие правоверные рыночники, приватизация обязательно провалится. Вот ответ Фридмана, приведенный в докладе Института Катона об экономической свободе в мире за 2002 год:
Институт Катона: Если мы поразмышляем о крахе коммунизма и о переходе от централизованной плановой экономики к рыночной экономике, то что мы за прошедшее десятилетие узнали о важности экономической свободы и институтов, необходимых для ее поддержания?
Также по тем: Путин, "инопланетяне" и итоги приватизации
Милтон Фридман: Мы узнали, насколько важны частная собственность и власть закона как основа для экономической свободы. После падения Берлинской стены и краха Советского Союза меня часто спрашивали: "Что надо сделать этим бывшим коммунистическим государствам, чтобы создать у себя рыночную экономику?" Я на это отвечал так: "Все это можно описать тремя словами – приватизировать, приватизировать и приватизировать". Но я ошибался. Этого было недостаточно. И пример России доказывает этот факт. Россия провела приватизацию, но сделала это таким образом, что появились частные монополии, чьи частные рычаги управления пришли на смену государственным централизованным рычагам управления. Оказывается, власть закона - вещь более основополагающая, чем приватизация. Приватизация бессмысленна, если у вас нет власти закона. Какой смысл в приватизации, если твоя собственность не защищена, если ты не можешь использовать эту собственность по своему усмотрению?
Другие начали развивать доводы Фридмана, говоря, что в условиях отсутствия этой "власти закона", защищающей их частную собственность, новые частные собственники российских предприятий получали стимул грабить свои компании, расхищая там все, что можно, и как можно быстрее, поскольку они опасались, что государство снова их отберет. Безусловно, все эти доводы опровергались тем, что первыми свои компании разворовывали олигархи. Вор всегда тянет то, что плохо лежит. Но все это мелочи – либертарианская идеология была спасена, потому что эксперимент с российской приватизацией объявили "ненастоящим свободным рынком", на котором отсутствовала хайековская "власть закона".
Почему я обо всем об этом говорю? Дело в том, что агентство Reuters в прошлом месяце разоблачило одного из самых ненасытных олигархов Америки Обри Макклендона (Aubrey McClendon), разворовавшего вторую после Exxon-Mobil газодобывающую компанию страны - Chesapeake Energy. Выяснилось, что Макклендон, ставший соучредителем и генеральным директором Chesapeake, а до последнего времени работавший еще и президентом компании, руководил хедж-фондом за пределами Chesapeake Energy. При этом он имел немалую личную прибыль на стороне, благодаря крупным трейдинговым позициям, которые его открытая акционерная компания Chesapeake занимала на нефтегазовом рынке.
Читайте также: Путин предлагает легитимизировать приватизацию 1990-х годов
Reuters также выяснил, что Макклендон лично скупал небольшие доли в газовых скважинах, приобретенных Chesapeake. Затем он брал займы в банках под обеспечение из запасов этих скважин, причем брал их в тех же банках, где занимала средства его компания. По сути дела, банки давали Макклендону жирные кредитные куски на стороне в виде откатов, а сам Макклендон организовывал отнюдь не такие жирные кредиты своей акционерной компании Chesapeake, перекладывая прибыли из карманов акционеров и сотрудников Chesapeake в банки и на свои счета.
Проигравшими в этом деле, как всегда, остались сотрудники, пенсионеры и акционеры. Как сообщал Reuters, Chespeake - одна из немногих компаний, где выходные пакеты сотрудников при уходе на пенсию состоят в основном из ее акций. А сама компания требует от сотрудников, чтобы те держали у себя ее акции максимально разрешенное законом время.
У тысяч работников этой компании пенсионные пособия состоят преимущественно из акций Chesapeake, которые резко упали в цене, когда выяснились скандальные детали о махинациях ее генерального директора Обри Макклендона. Розничные и институциональные инвесторы продали свои акции, однако у сотрудников такая возможность имеется не всегда.
Макклендона не впервые ловят за руку на воровстве у своей компании в ущерб акционерам, инвесторам пенсионных фондов и сотрудникам. В 2008 году он поставил на кон и потерял около двух миллиардов долларов в виде акций Chesapeake Energy, которые ему принадлежали – это 94% личной доли Обри в компании. Произошло это в связи с требованием внести дополнительное обеспечение, когда цены на природный газ резко упали. Видите ли, Обри сделал ставку на длительный рост газовых цен.
Также по теме: "Россия до сих пор страдает от неверно проведенной приватизации"
Однако, как это часто случается с представителями олигархического класса, проигрыш Обри стал общим проигрышем, а не его личной потерей. Совет директоров наградил своего председателя бонусом на 75 миллионов долларов, в результате чего общая сумма его заработка за 2008 год составила 112 миллионов долларов. Таким образом, наш Обри в том году стал самым высокооплачиваемым главой компании в корпоративной Америке. Доходы Chesapeake, между тем, упали наполовину, а акции подешевели на 60%, из-за чего акционеры лишились в целом 33 миллиардов долларов. Но теперь-то мы знаем: Обри в том году получал прибыль из других источников, за пределами своей компании.
Обри Макклендона есть за что ненавидеть и без этого. Он вложил миллионы в организацию Гэри Бауэра (Gary Bauer) по борьбе с геями "Объединенные американцы за сохранение брака" (Americans United To Preserve Marriage) и в группу Swift Boat Veterans for Truth. Макклендон и его жена, наследница корпорации Whirlpool, сыграли неблаговидную роль в краже земли на берегу озера Мичиган в городе Бентон-Харбор, который превратился в трущобы для афроамериканцев и в самый бедный город штата. Сделали они это для того, чтобы расширить эксклюзивный гольф-клуб для жителей Сент-Джозефа, где Макклендону принадлежит несколько земельных участков. Жена Обри Кэти родом из Сент-Джозефа, как и ее кузен Фред Аптон (Fred Upton), избранный республиканцами в Конгресс от этого города. Обри с супругой сегодня считаются знатными людьми (а положение, знаете ли, обязывает). Кэти - наследница Whirpool, Обри - наследник состояния компании Kerr-McGee. (Если вы видели фильм "Силквуд", вы можете вспомнить эту компанию, которая устроила автокатастрофу активистке из профсоюза в исполнении Мерил Стрип.)
Читайте также: Путин - закон о митингах должен укрепит демократию
Это - лишь одна из многих историй о том, как открытые акционерные компании превращают в замысловатые схемы с целью грабежа и кражи денег у общества и обогащения крохотной кучки олигархов. Мы видели это в 1980-е годы, когда Рейган отменил государственное регулирование в ассоциациях Savings & Loans, которые очень быстро превратились в инструмент хищений, мародерства и мошенничества. Мы видели это в 2000-е годы, когда был дерегулирован финансовый сектор.
Проблема здесь гораздо глубже, чем возведенная в фетиш "власть закона" Милтона Фридмана. "Власть закона" - это просто очередной отвлекающий манёвр, служащий прикрытием для сохраняющегося грабежа, варварства и несостоятельности олигархов. Проблема носит системный, и что еще важнее - идеологический характер. Мы по-прежнему живем под властью неолиберальных / либертарианских посылов, унаследованных из эпохи Хайека-Мизеса-Фридмана. А эта идеология считает такие понятия как "общественное благо" в лучшем случае странным заблуждением. Этим понятиям противостоит по-прежнему доминирующая, по-прежнему живая, основополагающая идеология, которая утверждает, что свобода равноценна безжалостной погоне за личной выгодой, ничем не ограниченному приобретению частной собственности и накоплению богатства. И все это – в сфабрикованных рамках холодной, антиутопической "власти закона".
Здесь-то и начинается суть проблемы. Именно поэтому я каждую неделю могу рассказывать вам новую историю про очередного Обри Макклендона или Дика Парсонса (бывшего главу Citigroup - прим. перев.). И истории эти не закончатся, пока жива порождающая их идеология.
