Заложник

Действительно, в реплике о сыне Николае как преемнике власти Александр Лукашенко ничего сенсационного не сказал. Уже несколько раз он то намекал на эту идею, то опровергал ее. Но опровергал очень странно.

В интервью литовским СМИ в сентябре 2009 года он говорил: «Я буду категорическим противником, чтобы мои дети после меня были президентами. Они «наелись» отцовского президентства... Если народ его изберет, то почему бы и нет? Он что, не может быть президентом? Априори не можем этого сказать». («Звязда», 2009, 16 сентября).

Все это означает, что Лукашенко все время думает о том, что будет после него. Не со страной, а с властью. А все свои мысли он вслух проговаривает, в этом его психологическая особенность.

Обратите внимание, Лукашенко рассуждает о преемнике, имея в виду не своего старшего сына Виктора, что было бы логично, так как тот уже сейчас важный государственный чиновник, а про маленького сына Колю. Это означает, что на самом деле он никуда со своего поста уходить не собирается, планирует править страной пожизненно. В общем, на мой взгляд, проект «Преемник» выглядит малореальным в условиях сегодняшней Белоруссии по нескольким причинам. Во-первых, в фигуре Лукашенко мы имеем дело с человеком с огромной жаждой власти. Для него власть – это не только смысл жизни, но единственно возможный способ существования. Он постоянно отождествляет отстранение себя от власти с гибелью и говорит, что будет защищать свой пост с оружием, даже если останется один.

Во-вторых, как любой одержимый властью авторитарный руководитель, действующий белорусский лидер никому не доверяет, подозревает всех в нелояльности. Он ни одному человеку не может доверить свою судьбу, даже сыновьям.

В-третьих, он понимает, что в политике любые гарантии и договоренности относительные. Их сохранность зависит от соотношения политических сил, от того, сможет ли преемник удержать власть. Если же это ему не удастся, то любой закон или даже статью Конституции, которая гарантирует безопасность бывшему президенту, можно отменить. Аугусто Пиночет в Чили перед своей отставкой создал многоэтажную систему гарантий собственной неприкосновенности. Однако от тюрьмы его спасла только смерть. Очень много примеров, как под суд попадают бывшие диктаторы, хотя они делали все возможное, чтобы этого избежать. Единственный урок, который вынес Лукашенко из этих историй, довольно прост: никуда не уходить, оставаться на посту до самого конца.

В-четвертых, вариант Путина, когда лидер уходит с поста формально, передает власть «зиц-председателю», оставаясь реальным руководителем, в Белоруссии не проходит. Такой вариант возможен, если человеку не очень важны внешние атрибуты власти, он нормально себя чувствует в статусе «серого кардинала». А для Лукашенко внешние атрибуты власти не менее важны, чем сама власть.

Наконец, это уже в-пятых, схема «Преемник» не сработает и вследствие системного характера. Для таких как в Белоруссии персонифицированных режимов, режимов личной власти передача функций руководителя преемнику означает смену режима. Потому что вся система властных институтов и механизмов создана под одного человека, замкнутая на нем. Он – ее центральное звено. Функционировать она способна, только если он берется за рычаги. В такой модели лицо, которое стоит во главе режима, незаменимо. Более того, в нашем случае речь идет о лидере с элементами харизмы, которая не передается преемнику.

Иначе говоря, без Лукашенко нынешний режим нежизнеспособен. Кому бы ни перешла власть, режим будет вынужден быстро или постепенно трансформироваться. Но проблема в том, что любые гарантии и договоренности имеют смысл только в рамках того режима, в котором они заключались. При смене режима они обесцениваются. Какие бы гарантии ни давал преемник, он не сможет их выполнить, потому что у него уже не будет абсолютной власти. Поэтому у Лукашенко нет другого выхода, как оставаться у власти пожизненно. Парадокс в том, что Лукашенко – не только архитектор и создатель этой системы, но и ее заложник. Он не может из нее выйти, покинуть свой пост, даже если бы и хотел. Ведь это значит сразу попасть под уголовное преследование. А желающих это сделать за годы его правления накопилось очень много.

И это настоящая трагедия, тупик – как для общества, государства, так и для самого Лукашенко. И какого-то легального варианта выхода из него я не вижу. Тогда в чем смысл этого заявления Лукашенко о Николае в качестве преемника? Оно же появилось не случайно. Он хорошо понимал, какой политический резонанс она вызовет, и сделал это осознанно. Смысл послания, который посылается как белорусскому обществу, так и международным политическим субъектам, заключается в том, что не стоит ожидать каких-то перемен во власти страны. Мол, Белоруссии фатально предопределено, чтобы Лукашенко руководил ею годы и годы. С этим надо смириться, как с природным явлением, и не делать напрасных усилий, чтобы изменить ситуацию.

Перевод: Светлана Тиванова