Когда мне случается в каком-нибудь зарубежном городе представлять мою новую переведенную книгу, то часто, показывая итальянское издание, я говорю, что это написал я, а версию на другом языке мы написали вдвоем с переводчиком или переводчицей. Действительно, литературный перевод – это настоящее перевоссоздание; это лингвистическая и поэтическая работа, преобразование одного в нечто другое, хотя первоисточник сохраняет свою оригинальность и свою единственность. Перевод заключается в том, чтобы сказать почти то же самое, по словам Умберто Эко; он представляет собой волшебное пространство для перевоссоздания. Переводить невозможно и необходимо, как писали много лет тому назад два германиста из Триеста, Гуидо Кошиани (Guido Cosciani) и Гуидо Девескови (Guido Devescovi). В какой-то степени перевод напоминает жизнь и ее все время ускользающий смысл, который необходимо понять. Как говорил Шлегель, создатель романтизма, перевод – это первая форма литературной критики, потому что он неизбежно обнаруживает сильные и слабые стороны текста.
Я говорю об этом с мастером этого необыкновенного искусства Лилианой Авирович. Эта хорватская ученая уже несколько десятилетий живет в Италии, она преподает теорию и практику перевода с итальянского на хорватский язык и теорию и практику специального перевода на итальянский и на хорватский в Высшей школе современных языков для устных и письменных переводчиков при Университете Триеста. Эта школа является важной составляющей университета. Авирович сформировалась в университете Загреба, который был одним из жизненно важных международных центров итальянистики. Она не раз получала премии в Хорватии, в Италии и в Австрии, была организатором международных конференций, посвященных переводу, которые оставили свой след, она – автор многочисленных научных публикаций в самых разных областях и хронологических рамках (от Тассо до балканской литературы, от хорватских переводов Петрарки и Данте до Андрича). Лилиану Авирович отличает редчайшее качество: она не только блестяще перевела различных итальянских авторов на свой родной хорватский язык, но она является переводчицей также и русских авторов ранга Булгакова, Пастернака, Айтматова. Она перевела хорватских авторов Мирослава Крлежа и Миленко Ерговича и сербских литераторов Милоша Црнянского, Данило Киша и Драгана Великича на итальянский, сплавив филологическую точность и творческую оригинальность, придав переводу редкую жизненность, щедрую и всепроникающую. “Перевод – это ее судьба”, - написал о ней хорватский поэт и эссеист Тонко Мароевич. Для нее это не только прекрасная профессиональная деятельность, но способ существования, способ познания мира, в котором она оставляет свой след. Переводы горят, как сказано в одном его эссе.
Читайте также: Разве поэзия всегда теряется при переводе?
Возвращаясь вместе с ней в Триест после конференции в Загребе, я сказал ей: «Я тоже переводил, хотя, конечно, я не сравниваю себя с тобой. Я знаю, что версия, творчески верная оригиналу, извлекает из каждой книги нечто другое, что еще должно проявиться, вырасти… Когда ты входишь в живой процесс работы, как ты поступаешь, создавая свою версию книги? Существуют различные фазы?»
Авирович – Да, я перевожу поэтапно. Теория перевода предполагает три фазы: понимание текста, его интерпретацию и стилизацию. Изучение, которое предшествует переводу (первые две фазы) очень полезно; оно позволяет переводчику составить себе идею о том, каков будет конечный результат в его понимании. Третья фаза зависит от таланта: это дар, который позволяет перевоссоздать существующее творение. В то же время она является зеркалом мастерства переводчика. Например, с помощью трех различных прочтений твоего романа “Вслепую”, до того как начать перевод, я ухватила повествовательный ритм и, надеюсь, достойно воссоздала твое произведение на моем языке. В творческом уголке моей души я все еще слышу музыкальный тембр твоих фраз.
Магрис – С тобой в особенности, но также и с другими моими переводчикам на иностранные языки я вел и веду интенсивный диалог. Мы встречаемся, спорим, переписываемся, задавая друг другу вопросы, возражая и подсказывая. Это сотни страниц, которые многому меня научили. В основном я всегда призывал переводчиков чувствовать себя свободно, не привязываться слепо к оригинальному тексту, но воссоздавать его. В особенности я никогда не хотел, чтобы мой текст “объясняли”, делали его понимание более легким. Читатель – это не школьник, которого автор и переводчик ведут за руку, давая ему урок, он - равный им и вместе с ними проделывает собственный путь.
Также по теме: "Железная леди" пострадала при переводе на русский
Авирович – Именно так. Литературное произведение нужно переводить, а не интерпретировать или объяснять его. Любому переводчику унизительно слышать от редактора издания, что читатель не поймет то или иное содержание. Читатель гораздо более важен, чем наш труд. Если бы это было не так, то для кого же писать и для кого переводить? Перевод одной культуры в другую не должен терпеть ущерб.
Магрис – Есть множество проблем при создании версии: лексических, тональных и так далее… Возьмем пример перевода текстов, принадлежащих другим культурам, когда, например, переводится произведение на китайский язык лингвистически, а также пейзажно и культурно, связанное с определенным местом, например, с островами Далмации. Как, к примеру, нужно поступать, если в исходном тексте цвет траура черный, а в стране, на язык которой осуществляется перевод, траурный цвет белый? Нужно пытаться смягчить или подчеркнуть различие между двумя языками?
Авирович – Искусство перевода заключается в том, чтобы снабдить читателя переводного варианта всеми элементами, подчеркиваю, всеми, оригинала. Приведу пример: если в далматской деревне, описанной в твоих романах, траурный цвет черный, то почему в другой стране, в которой цвет траура белый, читатель не должен знать, что в описываемой стране траурный цвет черный? Это так называемое «транспонирование культуры». Множественность названий местностей (Река/Фьюме, Крес/Керсо, Крк/Велья) или имен собственных (Иван/Джованни, Марийя/Мария) должно отражать видение автора. Но самая большая задача любого твоего переводчика заключается в воссоздании повествовательного ритма, музыки твоей фразы. Я часто раздумываю над твоим импульсивным перечислением. Не знаю, как по-другому назвать длинные ряды слов без запятых, которые регулярно появляются в твоих произведениях. Они тоже создают повествовательный ритм.
Читайте также: Литературные блоги и электронные книги - спасители французкой литературы?
Каждый автор, не знающий языка, на который переведено его произведение, должен узнать, так сказать, на слух свой переведенный текст. В противном случае переводчик не справился со своей задачей. В тот раз в Турине, когда я прочла тебе короткий отрывок по-хорватски, спрашивая о каком тексте идет речь, я боялась услышать твой ответ. Ты мог не узнать произведение, а я бы потерпела провал. Однако, я была почти уверена, что нашла правильный ритм, почти…
Магрис – Да, я прекрасно помню этот вечер. Я мгновение колебался, какой из двух моих текстов ты читала: «Другое море» или «Il Conde», но потом я понял, услышал, что это должен быть «Il Conde». Мы тогда присутствовали на конференции Setl, Европейской школы литературного перевода, основанной Магдой Оливетти в Турине в 1992 году и активной во многих итальянских городах. Эта школа проделала большую работу по формированию переводчиков, она даже пыталась играть роль профсоюза, что крайне небходимо, в Италии особенно. Сегодня переводчиков недооценивают, плохо оплачивают их труд, эксплуатируют, имена их часто неизвестны. Это безобразие. В другие времена Винченцо Монти, например, был полноправным представителем итальянской литературы скорее благодаря его переводу «Илиады», чем собственным прозведениям, а Джон Драйден считал свой перевод «Энеиды» поэтическим шедевром. Сегодня ситуация стала непереносимой. Без переводчиков издательское дело не могло бы существовать, а издатели, хотя не всегда и не везде, оплачивают труд переводчика ненадлежащим образом, а иногда и нелегально.
Часто справедливо говорят о политиках и промышленниках, которые воруют, но издатели, которые не платят переводчикам, как слишком часто случается, тоже воры и жулики. Рецензенты, которые не называют имен переводчиков, недостойны этого имени и должны быть изгнаны. Кто не платит переводчикам, совершает то, что Церковь называет одним из “четырех грехов, которые взывают об отмщении перед лицом Бога”, то есть «обманом работников» (среди других четырех – преднамеренное убийство). Но меня бы удовлетворило, если бы этот грех считался преступлением и был должным образом наказуем.
Также по теме: Итальянский литературный фестиваль против мафии
Авирович – Издатели, которые не платят переводчикам, становятся все более многочисленными. Но проблема заключается в статусе литературного переводчика в Италии и в честности или бесчестности издателя. В конце концов, издатель, который предает своего переводчика, предает и свою миссию, которую он выполняет: представление произведения, переведенного профессионально. Если бы даже одного из них наказали по закону, другие бы остереглись нарушать закон.
Валери Ларбо пишет, что переводчик никому не известен, он стоит на последнем месте, живет, так сказать, милостыней… но у него есть добродетели и такие качества, которые не имеют ничего общего с посредственностью.
Магрис – В любой работе возможны ошибки, но на ошибках учатся. Допускала ли ты в своей работе крупные ошибки, которые стали для тебя богатым уроком?
Авирович – Я часто раздумываю о своих ошибках и надеюсь на второе издание, чтобы их исправить. К счастью, их не очень много. Когда я преподаю литературный перевод, я часто рассказываю о них
своим студентам.
Читайте также: Золотой век литературы?
Магрис – Твое исключительное качество заключается в твоей способности переводить не только на твой родной язык, но и с твоего языка или с русского таких великих авторов, как Булгаков или Пастернак, на итальянский. В этих случаях твоя работа протекает по-другому? Какие подводные камни ты встретила по сравнению с трудностями твоих переводов на твой родной язык?
Авирович – К моему большому счастью, мне всегда случалось переводить великих авторов независимо от факта, переводила ли я их на мой родной язык или нет. Творения моих авторов научили меня глубокому смирению: нужно целиком посвятить себя искусству перевода, как авторы целиком посвящали себя созданию произведений искусства. В фазе стилизации дружеское око всегда бдительно следит за моими ошибками. То, что я перевожу не только на мой родной язык, всегда связано с необходимостью дать итальянскому читателю возможность узнать литературное произведение, написанное на моем языке. И читатель откликается. Миленко Ергович – это большой писатель, очень любимый и востребованный в Италии, получивший премии.
Крошечная часть этих премий принадлежит также и мне.
Границы
Лилиана Авирович родилась в Новиграде-Подравски, в Хорватии. В настоящее время она преподает теорию и практику перевода в Высшей школе современных языков для устных и письменных переводчиков при Университете Триеста.
Эссеистка и переводчица с итальянского на сербско-хорватский, с сербо-хорватского на итальянский и с русского на итальянский Лилиана Авирович получила различные премии, среди которых Национальная премия за переводы 2002 года и орден Звезды Италии, врученный ей президентом Карло Адзелио Чампи.
Среди итальянских классиков, которых она перевела, числятся Тассо и Данте. Многочисленны и российские авторы, которых она переводила: среди них Михаил Афанасьевич Булгаков, Борис Пастернак, Чингиз Айтматов, Михаил Юрьевич Лермонтов. Среди авторов Центральной Европы, помимо Клаудио Магриса, можно назвать боснийца Иво Андрича, хорватов Мирослава Крлежа и Миленко Ерговича и сербских литераторов Милоша Црнянского, Данило Киша и Драгана Великича.
