С аквалангом по бесконечной марсианской пустыне

Есть масса способов наблюдать за марсоходом Curiosity, исследующим геологическую историю Марса. Один из лучших – это следить за тем, что пишет в Твиттере его оператор Скотт Максвелл (Scott Maxwell). Конечно, его торжественному твиту по поводу успешной воскресной посадки вездехода («Эй, в понедельник у меня еще будет работа») далеко до армстронговского «один маленький шаг для человека…». Но это красноречие иного рода – оно непосредственное, веселое, полное игривого энтузиазма – похожее на щенка лабрадора, получившего новый мячик.

Во времена холодной войны астронавтами становились летчики истребительной авиации. В сегодняшнем сетевом и виртуализованном мире нашим исследователям дальних космических рубежей больше подобает выглядеть как вполне земные геймеры с джойстиками. Самодовольную браваду крепких мужчин с квадратными челюстями с лихвой можно компенсировать чувством юмора и эмоциями, не очень-то присущими первопроходцам космоса с ревущих ракет.

В этом году я неоднократно связывался с Максвеллом, чтобы написать статью – но не о приключениях Curiosity, а о жизни за пультами управления двух предыдущих марсоходов. Поскольку сейчас команда Curiosity проверяет его системы и готовится выкатить вездеход на марсианские просторы, самое время оглянуться и вспомнить успехи и неудачи миссии Mars Exploration Rover, в которой использовались марсоходы Spirit и Opportunity.

Я спросил Максвелла о наиболее ярких моментах управления марсоходами. Вот что он рассказал (я немного отредактировал его слова для большей ясности):

«Проект Mars Exploration Rover – он как игровой автомат, из которого все сыплются и сыплются деньги. Ты засунул туда двадцать пять центов, нажал рычаг – и монеты посыпались, не переставая. Из-за этого я не могу ответить на ваш вопрос о каком-то конкретном случае: просто всего было слишком много. Но вот пара эпизодов:

Что касается Spirit, я никогда не забуду, как повел его в первый раз. Расстояние было всего несколько метров, и путь был очень простой – сегодня мы бы на него даже внимания не обратили – но тогда это было для меня настоящим волшебством. Для меня это и сейчас волшебство. Я пришел домой, и вроде бы мне надо было поспать, но я так и пролежал, уставившись в потолок, с трепетом думая о том, что прямо сейчас на Марсе робот делает то, что я ему приказываю. Это было просто изумительно, это чувство никогда меня не покидало, и надеюсь, никогда не покинет.

Что касается Opportunity, то мы всегда говорим о том, как Марс ставит перед нами все новые задачи. Opportunity идет все дальше и дальше: сначала кратер Орел (место посадки), потом его собственная тепловая защита, дюны, кратер Виктория, кратер Индевор размером с Манхэттен. Каждый отрезок пути это сама по себе отдельная миссия, дающая новую информацию о геологии Красной планеты, а также все новые возможности по изучению марсианского прошлого.

Но наверное, самым ярким моментом всей миссии для меня стало то, как Spirit покорил холмы Колумбия, а именно склон холма Хасбанд. Он с трудом, сантиметр за сантиметром, преодолевал эту гору высотой со статую Свободы. Это надо было сделать для того, чтобы выполнить главную задачу данного марсохода – найти признаки марсианской воды. Та великолепная цветная панорама, которую Spirit снял на вершине холма, прекрасна и изумительна сама по себе. Но мне это также многое говорит о значимости простого и постоянного упорства. Spirit никогда не сдавался, а мы никогда не прекращали надеяться на него. И видит Бог, мы сделали то, что намеревались сделать. Он был великолепен».

Я также спросил его о моментах разочарования, о том, что значило потерять марсоход Spirit, который отключился, когда его солнечные панели не могли уже заряжать батареи застрявшего на долгие месяцы посреди марсианской зимы в мягкой почве вездехода.

«Самый трудный момент, вызвавший наибольшее разочарование и отчаяние, наступил, когда мы потеряли Spirit. Мы все просчитали, мы были близки к цели. Еще бы пара недель, и мы добились бы своего. Досадно то, что мы на каждом этапе действовали вполне разумно, как мне кажется. Мы правильно вели игру, но проиграли. Черт возьми.

Когда мы поняли, что Spirit опасно застрял, мы немедленно отправились на испытательный стенд, где у нас была точная копия настоящего марсохода, с которым мы могли спокойно экспериментировать. По крайней мере, у нас был запас времени, потому что  до опасной марсианской зимы оставалось несколько месяцев, и мы намеревались использовать этот период с пользой. Мы несколько месяцев разрабатывали способы, как снова запустить марсоход. Все они, как оказалось, были бесперспективны, но у нас были основания надеяться на удачный исход.

Spirit попал в крайне затруднительное положение. Поскольку одно из шести его колес отказало, у нас оставалось пять рабочих колес и одно тормозящее, при помощи которых мы старались выпутаться из этой скользкой ситуации. Мы проводили одно испытание за другим, мы выстроили все наши шансы в один ряд и провели анализ на уровне руководства НАСА. Нам дали зеленый свет. Теперь все зависело только от нас. Мы начали использовать разработанные способы на Марсе, и поначалу были очень довольны. Spirit вел себя точно так, как мы и предсказывали. Запаса времени у нас уже не было, но мы шли вперед и были уверены, что сумеем его вытащить. Но вдруг сломалось второе колесо. Это было, пожалуй, единственное, что могло осложнить наше положение.

Теперь вместо пяти рабочих колес и одного тормозящего у нас было четыре рабочих колеса и два тормозящих. И времени уже не оставалось, поэтому приходилось бежать сломя голову. Мы разложили по полочкам все варианты, которые могли сработать, и начали пытаться сделать все непосредственно на Марсе, так как времени на испытательный стенд уже не оставалось. Мы обнаружили, что можем выбраться методом «плавания». Мы могли вывести передние и задние колеса из песка, чтобы они работали как гребное колесо парохода в воде, постепенно толкая марсоход. Колеса выбрасывали почву, которая накапливалась, и отталкиваясь от нее, он потихоньку шел вперед.

Звучит невероятно, но это сработало! Мы добивались успеха! Но просто времени уже не оставалось. Будь у нас в запасе еще пара недель, и мы бы выбрались. Нас остановила зима, и Spirit впал в глубокую спячку, предприняв последнюю отчаянную попытку выкарабкаться. Насколько нам известно, из этой спячки он так и не выбрался, черт побери».

И наконец, я спросил его, насколько впечатление от вождения марсоходов приблизило операторов к поверхности Марса. Я понял, что впечатления эти весьма далеки от действительности, но они все равно больше похожи на реальные, чем на виртуальные ощущения.

«Я вырос, мечтая об исследовании космического пространства. Лучше виртуальных путешествий при помощи наших роботов может быть лишь реальное путешествие в нашем бренном теле. Если бы меня послали, я бы полетел – полетел, не задумываясь. Я бы и сегодня бегом побежал к ракете, если бы меня взяли. Надеюсь, НАСА одумается, и пошлет такую ракету – со мной.

Думаю, первое, что вы заметите на Марсе – это легкость, несмотря на скафандр. Там сила притяжения в три раза меньше, чем на Земле. Так что разделите свой вес на три, а потом представьте свои ощущения легкости. Если посмотреть на Марс, то это жуткое место – лунный ландшафт с кратерами, холод, отсутствие воздуха и воды. И там очень одиноко – нет ничего, кроме единственного робота. Ничего на поверхности планеты размером с Землю минус площадь этих надоедливых океанов. А внутри скафандра ты чувствуешь себя так, будто плывешь с аквалангом по бесконечной пустыне Юта».