Осмысление Первой мировой решит курдский вопрос

Историк Эрдоган Айдын отмечает: «Первое теневое «глубинное государство» втянуло нас в роковую войну». Анализируя в своей работе связь между «последней войной Османской империи» и решением курдского вопроса, он рассматривает период Энвер-паши и причины вступления империи в Первую мировую войну. В интервью с Эрдоганом Айдыном мы обсудили организацию первого «глубинного государства», а также то, почему осмысление этой войны крайне важно для понимания процессов в сегодняшней Турции.

Эзги Башаран: В предисловии к книге «Последняя война Османской империи» Вы отмечаете, что вступление Османской империи в Первую мировую войну было связано с деятельностью некоего «глубинного государства». Что это означает?
Эрдоган Айдын: Я говорю о деятельности «государства», которое было втянуто в войну без согласия падишаха и официальных руководящих институтов. Такого рода действия неоднократно повторяются и становятся частой практикой. Например, с немцами тайно подписывается договор о вступлении Турции в войну на стороне Германии, первым шагом боевых действий становятся обстрелы портов России с моря, на территории соседних государств осуществляется серия военных операций. Об этих действиях не знает никто, даже падишах и великий визирь. Но мы сталкиваемся с такой политикой, при которой создается впечатление, что имеют место решения государства, - настоящего государства.

– Говоря о настоящем государстве, Вы подразумеваете партию «Единение и прогресс»?
– Можно утверждать, что партия «Единение и прогресс» представляла собой ключевой состав «глубинного государства» – Талаат-паша, Энвер-паша, Джемаль-паша и Халиль Бей. В то время как руководство не имело представления о предпринимаемых действиях, все было известно немецкому послу Вангенхайму. Иными словами, в определенном смысле «глубинное государство» – это центральный комитет партии «Единение и прогресс», поскольку большая часть решений, о которых я упоминал выше, в значительной степени была известна Зие Гек Альпу, и мы знаем, что эта организация являлась одним из непосредственных органов теневого государства. Однако время от времени мы сталкиваемся с решениями, о которых не говорится и в центральном комитете.

– Насколько в этом смысле осведомлена армия?
– План войны разрабатывался без участия таких опытных и компетентных офицеров, как Казым Карабекир и Али Ихсан Сабис. В этом и состоит теневое «глубинное государство». Ядром этой организации является силовой центр, который систематически ставит себя на место государства. Например, сегодня понятие теневого государства обсуждается в контексте дела «Эргенекона». Если говорить о законодательных институтах и о правовой системе Османской империи, единственными источниками государственного механизма являются падишах и дворец. Следовательно, в период, когда государство олицетворял дворец, понятие «глубинное государство» не имело особого смысла, поскольку государство было далеко от выборности и закона. Как особый механизм «глубинное государство» возникает на нашей территории после 1911 года вместе с партией «Единение и прогресс».

– Какова идеология первого «глубинного государства»?
– С 1911 по 1914 годы идеология формируется вокруг османизма, который предполагает, что законными гражданами страны являются не только те, кто имеет тюркское происхождение, но и представители различных этнических и религиозных групп. Хотя реальная ситуация складывается иным образом. Например, Джелаль Байяр в своих воспоминаниях отмечает следующее: «Хотя мы якобы были османистами, в действительности доминировал пантюркизм, и после принятия решения о тюркской идентичности стали планировать структуру населения государства в соответствии с этой идеологией». Так, Джелаль Байяр рассказывает, что, будучи генеральным секретарем отделения партии «Единение и прогресс» в Измире, принимал непосредственное участие в освобождении территорий от греческого населения. И об этой операции государство также не знало. Идеологами процесса были Энвер-паша и Талаат-паша.

– Как принимается решение об идеологии пантюркизма?
– 1908 год в Османской империи связан с понятиями законности, братства народов, ветрами равенства, веющими во Франции. Однако через какой-то период времени в результате действий империалистов, а также невозможности институционализации демократической динамики, которая бы сохранила братство народов внутри Османской империи, происходит отчуждение народов друг от друга. Возникающие в рамках империи националистические чувства приводят к расколу. Хотя отдельные политические лидеры армянского или греческого происхождения, такие, как Крикор Зохраб, поддерживают братство народов, атмосфера спокойствия больше не может сохраняться. Так, через какое-то время крыло пантюркистов из партии «Единение и прогресс» преследует политику изменения османской географии и исламизации. Такая политика прерывается в 1911 году, когда Зия Гек Альп разрабатывает идеологию «глубинного государства», уже в те дни предполагающего идею тюркизации внутри и завоевания Туркестана.

– Эта идеология распространяется и в настоящее время…
– Да, поскольку возникшее в тот период «глубинное государство» – это не только некий операционный аппарат, но и идеологический механизм. Большинство широко известных поэтов и литераторов - таких, как Омер Сейфеддин, Зия Гек Альп, являются лидерами идеологии «глубинного государства».

– Какую позицию занимал Энвер-паша?
– Будучи первоначально рядовым либеральным офицером, при поддержке немцев он впоследствии постепенно становится номером один в тюркизирующемся «глубинном государстве». Энвер полагает, что в новом переделе мира немцы победят россиян и французов, англичане останутся безучастными, следовательно - мы победим. В тот период имели место многие экономические и военные проблемы. Энвер-паша считает, что, если мы заручимся поддержкой немцев, мы спасемся. Именно эта логика дает ответ на вопрос, насколько безответственно и беспечно сотни тысяч воспитанников Анатолийских земель были брошены в смертельный огонь.

– Основная проблема – непредусмотрительность?
– А также уверенность в том, что найдена магическая формула. Представители интеллигенции данного периода - Казым Карабекир и Хюсейин Ялчин - предпринимают попытки объяснить, что не станут поддерживать эту формулу, и стараются предупредить о ее пагубности, но эти шаги не приносят результата. В итоге, следуя своему курсу, первое теневое «глубинное государство» втягивает нас в фатальную войну. Причина подобной опрометчивости состоит, безусловно, в антидемократической институционализации, а также - в ослабленности и напуганности интеллигенции и немусульман панисламистской политикой Абдул-Хамида II. Поэтому за очень короткий период политика тюркизации Энвер-паши смогла стать доминирующей на наших территориях. Ментальность, предполагающая уничтожение армянского и греческого населения, в то же время приносит в жертву молодежь и мечты о Туркестане. Так, Первая мировая война становится катастрофой не только для греков или армян, но и для турок. Период Энвер-паши представляет собой типичный диктаторский режим. Тогда была запрещена и обвинялась в предательстве оппозиция, внешняя политика реализовывалась вне понятий о свободе народа.

– В книге в качестве основной мысли Вы проводите тезис о том, что вступление нашей страны в Первую мировую войну не было неизбежным, не правда ли?
– К сожалению, в школах республиканского периода нам преподавали историю иначе. Говорилось, что мы вступили в эту войну со спасительной целью, «Энвер-паши», «Талаат-паши» стали символом патриотизма. Тем не менее, ситуация выглядела по-другому. Если обратиться к личностям, так много сделавшим на благо республики, - таким, как Мустафа Кемаль и Исмет Иненю, можно заметить, что они будто бы действовали в союзе с Энвер-пашой. К примеру, зачем мы атаковали Кавказ? Это объясняется тем, что в тот период немцы вели тяжелые бои на европейских фронтах, и немецкий Генеральный штаб потребовал, чтобы как можно скорее армия Османской империи, атаковав Кавказ и Суэцкий канал, воспрепятствовала тому, чтобы английские и российские военные силы сосредоточились на европейских фронтах. Османская империя на тот период времени не обладала настолько развитой инфраструктурой. Нападение на Кавказ в 1914 году было большой «авантюрой», о чем говорит не только Мустафа Кемаль, но и глава военной миссии в Турции, немецкий генерал Фон Сандерс. После того как Мустафа Кемаль был назначен военным атташе в Болгарии, состав стратегического центра сводился к немецким военным и Энвер-паше. Али Ихсан Сабис отмечает: «Через какое-то время все, включая планы войны, стало осуществляться без нас». Все организуется Энвером и немецкими военными, которые его окружают.

– Как Вы прокомментируете утверждение: «Россияне должны были взять пролив, опасность была очень велика, другого средства, кроме войны, не было»?
– Если проанализировать тайную переписку того периода, можно утверждать, что у России не было плана взять под контроль проливы. Также таких намерений не было у англичан и французов. Напротив, страны в составе «Антанты» официально заявляли о том, что они гарантируют безопасность территории Османской империи, если она не вступит в войну. Кроме того, они принимают на себя обязательства оставить Османской империи все капиталовложения, осуществляемые немцами, включая Багдадскую железную дорогу, и соглашаются исключить экономическую часть капитуляции. Однако «глубинное государство» не только не дает свой ответ на эти предложения, но и препятствует тому, чтобы решение по этому вопросу было принято руководством Османской империи. Иными словами, никаких исторических доказательств того, что англичане и французы нас поделили бы, и у нас не было другого выхода, кроме как вступить в войну, нет.

– Если бы мы не вступили в эту войну, что произошло бы?
– Если бы воюющие стороны не смогли победить друг друга, то Османской империи были бы предоставлены большие компенсации, и империя получила бы шанс спастись от капитуляции. В то время как империалистические силы были увлечены спорами друг с другом, Османская империя вступила бы в процесс восстановления, подъема экономики, стабилизации производства.

– Вы говорите, что понимание последней войны Османской империи является важным для сегодняшнего дня. Почему?
– В последние десять лет годовщины героических подвигов в Чанаккале и Сарыкамыше отмечаются особенно широко. В сущности, это путь, к которому обращаются правители, не способные решить проблемы демократическими способами. Если общество контролируется по оси национализма и религии, становится трудно задавать вопросы: «Почему? Зачем? Как?»

– Празднование годовщин событий в Чанаккале и Сарыкамыше – это подобное средство?
– Это средство, служащее для того, чтобы объяснить цену великой державы, показать, как гражданин-турок безоговорочно и безусловно следует за управляющими государством и становится героем. Изобретение героических легенд является эффективным для сохранения молчания в обществе. Тем не менее, мы должны были спросить, нужно ли было нам нападать на Сарыкамыш? Или почему забыта анатолийская тюркю «Погубивший солдат Энвер-паша…»? Описывается, что в Чанаккале великие державы нас атаковали, а мы совершили героический подвиг. Однако, это не совсем так. Если бы мы не напали на Сарыкамыш, Россия не сказала бы Англии и Франции: «Атакуйте Османскую империю с запада, иначе мы будем вынуждены вывести войска из Европы». Тогда нападения на Чанаккале могло не произойти. Если бы мы знали эти исторические факты, в общественном мнении не возникла и не закрепилась бы идея: «Все для нас - враги». Если бы мы знали истинные события последней войны Османской империи, мы бы по-другому воспринимали курдский вопрос. Вместо заявлений о том, что «они являются пешками внешних сил», мы смогли бы увидеть, что они требуют естественных прав. Иными словами, курдский вопрос был бы давно решен. Понимать эту войну полезно для правильной формулировки вопросов по многим темам в обществе.

– Какие это темы, например?
– Дискутировать с историей – владеть знаниями, которые препятствуют тому, чтобы наши управленцы предлагали свою трактовку событий и представляли как свершившийся факт события на острове Имиа (Кардак) или в Сирии. Необходимо привести правителей к ответственности за втягивание в войну молодежи «во имя Родины». Обществам свойственно принимать слова на веру без знаний истории, также происходит и с турецким обществом, которое не знает, почему подавляющее большинство населения Турции – сунниты, и что произошло с армянами, греками, алавитами. Сегодня утверждать, что Турция может стать доминирующей силой на Ближнем Востоке – то же самое, что желать войны. Для того, чтобы народ это осознал, ему необходимо хорошо знать историю, по крайней мере - последний период Османской империи.