Любое оправдание нормальности по определению предполагает противопоставление ненормальному, или даже концепции его. Но кто или что является ненормальным? Женщины - в различных не-женских ролях считались и считаются ненормальными - когда наслаждаются прелестями других женщин, равными правами, независимостью, отказом производить потомство или быть матерью; геи были и продолжают считаться людьми второго сорта или нелюдьми – за то, что не могут рождать потомство, идут против бога и так далее; инвалиды вызывают отвращение, страх или сталкиваются с другими видами социальной стигматизации; различные расы, в особенности не-белые, и разные национальности подвергались и подвергаются остракизму, принижаются, игнорируются или становятся объектом ненависти.
Однако это кроется в степени наречия «слишком»: ты слишком слабый, слишком бедный, слишком женственный, слишком мужественный, слишком сильный, слишком богатый, слишком жирный, слишком худой, слишком инвалид: ты сломал границы нормального и позволяешь просачиваться реальности, различным вариациям жизни. Отстаивание нормальности создает вместе с тем статическое – и потому фальшивое – восприятие того, что значит быть человеком. Мы заморозили индивидуальность, искоренили подвижность, ужасы и требования настоящей жизни.
Защищая нормальность, мы относимся к реакциям и условиям как к отклонениям от темы человеческой жизни. А тема, меж тем, не монотонная: это тема несметного числа голосов, сливающихся и грохочущих против неровности и незнания того, что несет жизнь. Возьмем этот момент, эти условия, на основе этой расы, этого пола, в этих возрастных рамках, этот вес, эти физические свойства – две ноги, два идеально функционирующих глаза, две работающие руки, этот конкретный рост, ни одного из этих физических недостатков, с этим количеством делей и этим числом друзей, этим доходом, этой работой – это все равно, что обращаться с ЭТОТ как с определенным артиклем THE: возраст, вес, физические свойства, раса, пол – соберите это все в винегрет, мистическую коробку идеализма и получится идея нормальности. И вот это мы хотим защищать?
Но никто в мире не может быть и правильного роста, и веса, и размера, и с правильной зарплатой. Само признание биологии подрывает видение «нормальности». Должны ли дети, в их ослабленном, маленьком и прочем состоянии считаться ненормальными? Или мы, как взрослые члены общества, должны подвижно реагировать? Мы не ожидаем, что дети поймут концепцию дохода, заработков, политики, голосования, вождения, так что мы не ожидаем от них этого: что не мешает нам их кормить, перевозить, смотреть за ними.
Ненормальная реальность
Почему тогда, например, мы должны считать людей с ограниченными возможностями «ненормальными»? Меня беспокоит эта концепция с тех пор, как я получил несколько писем в ответ на свой предыдущий пост о проститутках и важности их работы с инвалидами.
Лично я сам не могу попасть на встречу, которая пройдет в многих километрах отсюда, за десять минут. Однако при помощи автомобиля я могу. Ненормален ли я потому, что использую технологическую помощь, чтобы туда добраться? Я не думаю, что кто-то согласится с этим утверждением.
Почему тогда мы должны считать кого-то в инвалидном кресле или нуждающегося в протезах «ненормальным»? Как сказала Марта Нуссбаум (Martha Nussbaum) в своей прекрасной книге «Прячась от человечества», как только общество начинает увековечивать в камне составляющие нормальности, оно начинает создавать разделение, ведущее к остракизму отдельных групп (меньшинств), просто потому, что они не являются большинством. Иными словами, посредством того, что представляется нам качествами большинства граждан – в особенности физическими, мы начинаем создавать стеклянные ограждения для тех, кому нужно «особое» обращение; кто «не такой как мы»; это создание того, что Дженни Моррис называет «тираниями совершенства».
Однако, как я продемонстрировал с использованием мною машины, всем из нас в той или иной форме нужна помощь. Мы все регулярно пользуемся такой помощью, даже от общества, в форме дорог, ступенек и других предметов, которые мы воспринимаем как должное – хотя на самом деле эта помощь кровью просочилась на землю, создавая то, что Нуссбаум называет «фикциями нормальности», которые
блокируют нас от понимания того, что такие институты как лестницы, визуальная (больше, чем тактильная) информация и телефоны ни в коем случае не являются неизбежными или естественными, и что они имеют серьезную важность для тех, кто в коляске, слеп, глух и так далее.
Рассмотрите пример ежедневной лестницы. Как красочно показывает Нуссбаум, «мы не встречаем лестниц со ступеньками такой высоты, что только гиганты Бробдиньяга могут по ним взобраться». Мы все, как я сказал, за границами того, что составляет нормальность. Отрицая подвижность и варьирующиеся степени людей, она сама по себе является фикцией. Как я продемонстрировал в примере с детьми, само признание этого должно быть катализатором рационального отражения того, что даже внутри жизней – не говоря уж о между жизнями – существует подвижность обстоятельств: мы теряем зрение, используем протезы, слуховой аппарат и так далее. Даже случаи болезни требуют компенсацию: больничный, лекарства, дополнительное внимание со стороны родных и так далее. Другими словами, нормальность подрывается в тот день, когда «нормальный» человек надевает очки.
Лицемерие создает деление
Давно признано, что идея нормальности – скорее бесполезная идея. И, тем не менее, хотя я думаю, что большинство из нас это признают, мы не признаем своего лицемерия, когда клеймим тех, кто не подпадает под категорию нормальности: геев, транссексуалов, женщин (все еще), полигамные пары, кровосмесительных братьев-близнецов, проституток и так далее. Нам нравится думать, что мы выше нормального, и, тем не менее, негодование, раздуваемое мнением большинства, указывает как раз на фикцию нормальности, тиранию совершенства, мотор застоя.
Мы причиняем боль так называемым ненормальным двумя способами: во-первых, прямой травлей и подтачиванием, дистанцированием и игнорированием, острой реакцией и возмущением. Все это раздувается самой машиной, которая изначально создает несправедливое восприятие: эти люди нормальны, а эти нет.
Во-вторых, мы также отрицаем и самих себя: каждый из нас нуждается в той или иной помощи. Мы все ненормальны - постоянно, в нашей непостоянной природе - вследствие старения, и жизни, и наших несовершенных тел. Потенциально мы даже калеки, незрячие, глухие и так далее.
Что отличает человека с работающими ногами от девушки в инвалидной коляске? Ее неспособность добраться в какие-то места не отличается от того, как если бы я оказался перед лицом тысяч ступеней, обнаружив сломанный лифт. Мы оба физически не способны преуспеть: я - потому что недостаточно оснащен, она -потому что у нее нет ног.
Но давайте рассмотрим это еще основательнее. А что если есть ступеньки, которыми я могу воспользоваться, а для нее ничего нет? То есть, это не то чтобы девушка в инвалидном кресле более недееспособна, чем я: просто ей гораздо сложнее, потому что нет съезда, лифта и так далее, потому что большинству людей они не нужны. Как только они появляются, чем она отличается от любого другого человека, пользующегося зданием?
Ведутся дискуссии о серьезности или глубине недееспособности, но зачастую их можно свести к тому, насколько общество приспособлено к этой недееспособности. Без линз я был бы серьезно стеснен, но линзы сегодня – такое же обычное дело, как и ботинки (другая технологическая помощь). Точно так же абсолютно непонятно, почему нельзя устроить все другие меры, чтобы помочь нашим несовершенным товарищам в смысле условий, которые пока не обеспечены. Мы видим больше устройств для людей в инвалидных колясках, например. Но таким образом рассуждать можно и дальше.
Как я уже говорил, даже действия, например, сексуальное поведение, заталкиваются в коробочку под названием нормальное. В этом блоге я часто пытался объяснить, почему люди заявляют, что «ненормальные» виды активности – инцест и все такое – неправильны. Всплывают пустые заявления типа «это неправильно, потому что это не нормально; потому что большинство так не делает». Но этот аргумент никогда нельзя было и нельзя будет воспринимать всерьез. Опасность считать себя нормальным, опасность даже защиты нормального заключается в увековечивании тирании большинства в форме совершенства.
Мы знаем, что несовершенны – но мы также должны признать, что мы и не нормальны.
Это поможет нам осознать: что-то, выбивающееся за рамки, нечто особенное, и даже возмутительное и оскорбительное не должно считаться неправильным. Да, это не «нормально» в смысле обычного.
Да.
Но вообще-то и вы тоже.
