Узбекистан - ключ к региональной безопасности

В прошлом месяце мне предоставилась возможность провести неделю в Узбекистане на встрече с чиновниками правительства, учеными из исследовательских центров и университетов и другими специалистами по национальной безопасности страны. Мы обменялись откровенными оценками отношений Узбекистана с Россией, Китаем, Афганистаном и другими соседними странами, а также с Соединенными Штатами.

Судя по размеру населения и мощи своей армии, Узбекистан может стать самой влиятельной из пяти стран Центральной Азии. Кроме того, центральное расположение, обеспечивающее стране границы со всеми остальными центральноазиатскими странами, а также Афганистаном, придает Узбекистану большое геополитическое и экономическое значение, невзирая на то, что это одна из немногих стран мира, которые не только сами не имеют выходов к морю, но и не имеют соседей с доступом к морю.

Хотя в конце июня Узбекистан решил выйти из возглавляемой Москвой ОДКБ, чиновники в сфере безопасности дают понять, что не имели намерения порывать отношения с Россией. Они не раз давали понять, что продолжат работать с Россией в двустороннем порядке и в рамках Содружества Независимых Государств и Шанхайской организации сотрудничества - обе организации являются менее стесняющими многонациональными институтами, чем ОДКБ. Они рассчитывают, что военные силы Узбекистана продолжат приобретать большую часть своего оружия у российских фирм, и что из военных офицеров, обучающихся за границей, большинство будут учиться в заведениях Москвы и других российских городов. Мои собеседники также прогнозировали, что Россия останется крупнейшим торговым партнером Узбекистана, и что русский останется главным иностранным языком узбекистанской элиты.

Тем не менее, власти Узбекистана все больше стремятся усилить связи с Китаем, чье авторитарное правительство исторически не критиковало внутреннюю политику Узбекистана. Кроме того, Пекин предложил хорошо платить за экспорт узбекистанского природного газа, а китайские инвесторы финансируют улучшение узбекистанской инфраструктуры, связанной с производством и транспортировкой топлива. В июне 2012 года Узбекистан и Китай подписали Декларацию о стратегическом партнерстве, в которой обещались усилить связи. Отношения между Китаем и Узбекистаном в целом были хорошими, если не крепкими. Однако растущее экономическое и военное присутствие Китая в Центральной Азии может в течение следующих лет поднять партнерство на более высокий уровень.

Что касается отношений со странами Запада, тот факт, что Узбекистан позволил НАТО провозить через свою территорию неопасные грузы для войск коалиции в Афганистане, дал Ташкенту определенный рычаг воздействия на политику западных правительств в регионе. Изначально Узбекистан заморозил право на транзит в 2005 году - после того, как после резни в Андижане США выступили с критикой ситуации с правами человека в стране. После того как Узбекистан возобновил транзит грузов в 2009 году, высокопоставленные американские чиновники в сфере обороны и политики, включая госсекретаря Хиллари Клинтон, возобновили визиты в Ташкент.

Права человека остаются очевидной проблемой в восстановленном партнерстве Узбекистан-НАТО, поскольку власти Узбекистана дали понять, что не изменят свою внутреннюю политику с целью рассеять опасения Запада. Представители НАТО и Евросоюза надеются, что смогут более эффективно влиять на развитие Узбекистана (включая переход страны к первому постсоветскому поколению политиков) скорее с помощью привлечения Узбекистана к сотрудничеству, а не посредством изоляции Ташкента.

Сейчас Узбекистан ведет переговоры с НАТО о том, как члены альянса могут вывезти свое боевое оснащение из Афганистана через его территорию. Пентагон также обсуждает возможность бесплатного перемещения предметов военного оснащения из Афганистана в Узбекистан. Америка бы предпочла оставить в Узбекистане только несмертельное военное оснащение, например, очки ночного видения, коммуникационные системы и технологии логистики, сэкономив при этом на перевозке оружия в США или в Европу. Однако вооруженные силы Узбекистана стремятся сохранить себе какое-то вооружение - перспектива, которая обеспокоила Москву, потому что это может сократить российские продажи вооружения в Узбекистан и ориентировать узбекистанскую армию на стандарты НАТО.

Неопределенная ситуация в Афганистане очевидно вынуждает Афганистан ограничивать свои внешне-политические союзы - Ташкент пытается поддерживать или устанавливать хорошие связи с Китаем, Россией и США, а также с Казахстаном и Ираном. Узбекистанские аналитики по-прежнему продвигают свой план "6+3" по разрешению конфликта в Афганистане. Эта структура будет действовать под эгидой ООН и предпримет попытку продвижения афганского примирения и восстановления в контексте регулирования региональной безопасности. Президент Узбекистана Ислам Каримов предложил привлечь все страны, граничащие с Афганистаном - Иран, Пакистан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан, а также Китай - вместе с Россией, НАТО и США к участию в качестве крупных внешних акторов в разрешении конфликта.

Однако предложение Узбекистана ставит несколько проблем для других стран. Во-первых, включение в переговоры Талибана ставит демократически избранное правительство Афганистана на один уровень с повстанцами. Во-вторых, до сих пор лидеры талибов не проявляли интерес к переговорам с афганским правительством, которое они называют западным марионеточным режимом. В-третьих, план 6+3 включает Иран, но исключает Индию. Хотя Индия не граничит с Афганистаном, в течение последних лет индийское присутствие значительно выросло, в особенности в том, что касается экономики, и многие афганцы считают Индию предпочтительным иностранным партнером. Тем временем американо-иранское соперничество распространяется на Афганистан, где иранские дипломаты активно, хоть и безуспешно старались предотвратить заключение в мае афгано-американского Соглашения о стратегическом сотрудничестве. Узбекистанские аналитики признают некоторые из этих сложностей, но по-прежнему считают, что план 6+3 лучше всех остальных обсуждаемых концепций.

Еще один вопрос в сфере безопасности, поднятый в ходе моего недельного визита в Узбекистан в прошлом месяце, затрагивал региональные конфликты вокруг воды. Узбекистанские чиновники и аналитики считают достаточный доступ к питьевой воде приоритетом национальной безопасности. Острое беспокойство Узбекистана и Казахстана вызывает запланированное строительство в соседнем Таджикистане Рогунской плотины, которую власти Таджикистана считают крайне важной для использования их главного национального ресурса - гидроэнергии - для производства электричества, экономического роста, энергетической безопасности и независимости. Однако узбекистанские аналитики опасаются, что плотина сорвет их водоснабжение и сделает страну зависимой от доброй воли Душанбе, поскольку поможет Таджикистану контролировать реку Вахш, крупного притока реки Аму-Дарья, которая снабжает оросительные каналы Узбекистана.

Американские власти пытались разрядить конфронтацию, призвав стороны уважать результаты двух технических исследований Всемирного банка. Таким образом они надеются деполитизировать конфликт, сделав его вопросом техническим и экономическим, подвергнув рациональному функционально-стоимостному анализу. Однако узбекско-таджикская конфронтация стала настолько интенсивной, что технические вопросы потеряли свою важность на фоне вопросов национальной гордости, независимости и безопасности. Американские дипломаты пытались обоснованно поднять вопрос связанных с водой конфликтов в ходе двусторонних и многосторонних встреч с лидерами государств Центральной Азии, но следующая американская администрация может счесть запуск более резонансной инициативы в этой области как часть пост-афганской реструктуризации американской дипломатии в регионе.

Предотвращение конфликтов между центральноазиатскими государствами особенно важно для НАТО и США теперь, когда после вывода войск их военное присутствие и региональное влияние неизбежно начнут снижаться. Укрепление экономических и других связей поможет компенсировать это, а может и помочь этим странам сдвинуть их внутренний экономический и политический курс, а также курс в отношении прав человека, ближе к западному мэйнстриму.