Владимир Путин поедет в Анкару договариваться о «мягкой» смене власти в Сирии?

В Анкаре тревожно восприняли «самолетный инцидент», когда истребителями ВВС Турции перехватили и посадили летевший из Москвы в Дамаск сирийский «Аэробус-320», на борту которого было 17 россиян, включая детей.
 
Поскольку это совпало с переносом визита президента Владимира Путина в Турцию, некоторые наблюдатели заговорили о «стремительном начале охлаждения» в отношениях двух стран, хотя вряд ли Путин мог заранее знать, что турецкой стороне каким-то образом станет известно о наличии на борту груза двойного назначения. Тем не менее совпадение показалось знаковым. Тревогу турецких комментаторов понять можно. Ведь, например, по мнению профессора из Анкары Чагры Эрхана союз Турции и России «обладает потенциалом, который способен изменить ход мировой истории». Но для того, чтобы этот потенциал реализовался, у сторон «должно быть как можно больше общих интересов», указывает аналитик Фуркан Кайа.

Но о чем тут говорить, если стороны, казалось бы, демонстрируют противоположные подходы к способам и методам разрешения сирийского кризиса. Москва призывает к миру и переговорам, Анкара — открыто готовиться к масштабной трансграничной военной операции. Турецкая армия — вторая в НАТО, силы Анкары и Дамаска несопоставимы. Понимая это, сирийская сторона предложила создать совместную комиссию, которая попытается разрешить разногласия. Причем эта инициатива была озвучена именно российской стороной (вероятно, желающей принять на себя роль третейского судьи), но Анкара назвала ее «запоздалой». Почти сразу после этого произошел «самолетный инцидент» и стало известно о переносе сроков визита Путина в Турцию.

Разумеется, вывод об охлаждении во взаимоотношениях «стратегических партнеров» после всего этого напрашивался сам собой. Но турецкие аналитики, которые, повторим, с нескрываемым сожалением комментировали такое развитие событий, кажется, многого не учли. «Я вас уверяю, никто не должен беспокоиться о состоянии российско-турецких отношений. Они развиваются на устойчивой и солидной основе», — заявил на днях глава МИД России Сергей Лавров. И действительно, с 2009-го по 2011 год двусторонний товарооборот вырос почти на $6 млрд. Россия выиграла тендер на строительство АЭС в Турции, а это — еще 20 млрд. Ежегодно Турцию посещает не менее трех миллионов российских туристов. Российский «Сбербанк» становится владельцем турецкого Denizbank, причем стоимость сделки оценивается более чем в $3,5 млрд. Не случайно премьер-министр Эрдоган с уверенностью говорит, что в течение ближайшей пятилетки двусторонний товарооборот может достичь $100 млрд.

Маловероятно, что сирийский кризис может разрушить эти радужные перспективы и Москва пойдет на разрыв с Анкарой ради спасения режима Башара Асада любой ценой. Напротив, Россия может попытаться совместно с Турцией способствовать «мягкой» передаче власти в Дамаске в иные руки. Это тем более вероятно, что Анкару, безусловно, уже начинает тревожить продолжение противостояния, в результате которого у нее под боком к власти могут прийти совершенно радикальные исламисты и террористы, способные очень скоро начать экспорт своей идеологии в саму Турцию. Тогда «умеренным исламистам» Эрдогана-Гюля мало явно не покажется.

Поэтому Анкара ищет «компромиссную фигуру», способную заменить Асада. 7 октября глава турецкого МИД Давутоглу заявил, что «сменщиком» действующего главы Сирии может стать вице-президент Фарук аш-Шараа. Он — «разумный человек, способный возглавить переходное правительство, чтобы остановить кровопролитие». Давутоглу отметил, что опытный 74-летний аппаратчик, во-первых, не принимает участия в гражданской войне, а во-вторых, лучше многих других разбирается в сложной системе внутривластных взаимоотношений. К тому же аш-Шараа — суннит, и в этом смысле не вызывает аллергии у большинства своих сограждан — в отличие от алавита Асада. Такой вариант мог бы устроить и Москву, — уже хотя бы потому, что аш-Шараа вряд ли станет полностью пересматривать добрые отношения Дамаска с Россией, для укрепления которых он лично немало сделал. И тогда Кремль останется в регионе в качестве влиятельной силы. А вот дальнейшее разрастание конфликта (что очень вероятно) приведет к потере остатков российского влияния в регионе.

Все это, конечно, не понравится Ирану. Но если еще год назад иранский фактор имел для Москвы существенное значение, сегодня положение меняется. Международные санкции подрывают внутреннюю стабильность ИРИ, свидетельством чего стали недавние крупные волнения, связанные с резкой девальвацией риала. Недовольство активной и многочисленной торговой прослойки удалось подавить административными методами, но экономические проблемы при этом никуда не делись. Возможно, в Москве начинает складываться мнение, что со временем санкции могут привести либо к смене режима в Тегеране, либо (что вероятнее) к возникновению долговременных внутриполитических потрясений.

В любом случае жертвовать перспективами отношений с Турцией ради сохранения иранских симпатий в таких условиях вряд ли дальновидно. И можно предположить, что визит Путина в Анкару был отложен не ради демонстрации «обиды», и уж тем более не потому, что российский лидер заранее предвидел, что вылетевший из Внуково сирийский лайнер будет посажен турецкими истребителями. Просто сторонам пока не удалось выработать совпадающих подходов к разрешению сирийского кризиса. Вариант с «цивилизованной» сменой персоналий на властном Олимпе Дамаска с целью не допустить окончательного распада страны и ее полной «сомализации» может не только стать взаимоприемлемым вариантом, но и в одночасье вернуть Москве роль одного из ведущих игроков на Ближнем Востоке. Думается, нашей дипломатии следовало бы, как минимум, учитывать вероятность возникновения такого расклада, способного значительно отразиться и на ситуации в Закавказье.