Немецкий ученый, социолог Клаус Оффе является одним из самых известных экспертов, занимающихся изучением общественного мнения. Он сотрудничал с Юргеном Хабермасом и является представителем второго поколения Франкфуртской школы. Автор различных эссе, переведенных и на итальянский язык, в настоящий момент он преподает политическую социологию в Школе управления в Берлине (Hertie School of Government).
Corriere: Недавно меня поразил заголовок в Süddeutsche Zeitung, который гласил: «Медленный закат Европы: суверенность государств и единая валюта несовместимы».
Клаус Оффе: Да, это так. Но мы должны были это предвидеть. Действительно, было сделано немало ошибок. Во-первых, ошибочен размер зоны евро. Страны с различной производительностью и различной стоимостью труда, которая является решающей переменной, не могут иметь одну и ту же валюту, потому что проигравшие еще больше проиграют, а победители еще больше выиграют. Германия, Голландия, Финляндия, Люксембург и другие страны по своей природе имеют преимущества, а южные страны неизбежно относятся к числу проигравших. Это первая ошибка. Вторая ошибка заключается в том, что в уже плохо очерченной еврозоне нет единой налоговой и социальной политики. Этот аспект нужно было урегулировать с самого начала. Существуют некоторые слабые параметры, как, например, Маастрихтские критерии, которые на самом деле ничего не регулируют, они не могут заменить налоговый и социальный режим, одинаковый для всех стран-членов.
Читайте также: «Золотая заря» и рост влияния фашизма
- Это критический вопрос, и мне не кажется, что на него легко можно дать ясный ответ.
- Да, но нужно спросить, кто получил наибольшую выгоду и меньше пострадал из-за допущенных ошибок. Общая идея состоит в том, что именно они должны больше всех расплачиваться за ошибки. А если задать вопрос, кто получил относительную выгоду за прошлые ошибки, то ответ будет — Германия, потому что торговый дисбаланс оказался в ее пользу. Она не смогла бы столько экспортировать, если бы не было единой валюты. Евро — это механизм, который благоприятствует немецкому экспорту, потому что другие страны-члены оказались беззащитными перед единой валютой. Они больше не могут делать то, что они делали в восьмидесятые и девяностые годы, прибегая к девальвации своих валют. Я никогда не мог понять, почему Испания и Италия с таким энтузиазмом приветствовали введение евро, хотя это фактически означало самоограничение их автономии.
- Однако единая валюта исправно функционировала, по крайней мере, в первые десять лет до кризиса 2008 года.
- Именно так, до великого кризиса. Но то, что я говорил до сих пор, остается действенным, даже если бы никакого кризиса не было. Но кризис резко проявил все ошибки. Ответ с моральной точки зрения, который я только что пытался дать, заключается в том, что те государства, на стороне которых оказались наибольшие преимущества, должны компенсировать другие страны или взять на себя большую часть бремени по компенсации. Но с политической точки зрения это невозможно, потому что любое правительство, которое предложит взять на себя непропорциональную часть расходов или государственных долгов, рискует потерять следующие выборы. Например, если бы Социал-демократическая партия Германии предложила стратегию разделения долга на добровольной основе, то это было бы рискованно и даже самоубийственно. Мы стоим перед классическим противоречием: то, что отныне сделалось абсолютно необходимым, более того, обязательным для стабилизации евро как с экономической, так и с моральной точек зрения, абсолютно невозможно с точки зрения внутренней политики.
Также по теме: Нацистов на западе станет меньше
Но я хотел еще сказать о двух последних сделанных ошибках. Все без исключения политические партии Германии, а также других стран (Франция и Италия не являются исключением) не смогли объяснить своим избирателям то, о чем я только что попытался рассказать: мы допустили ошибки, попробуем найти правильный путь для исправления этих ошибок. Партии несут ответственность, они должны были признать ошибки перед избирателями, но не хотят это сделать. Партии вступили на неправильный путь, они ограничиваются тем, что пытаются любой ценой сохранить власть. Отсутствие ясной политической линии и программы, идеологии, стандартов, определяющих, что правильно и корректно, заставляет их забыть о главной задаче, заключающейся в воспитании своих избирателей. Партии должны вести их за собой (вспомним Грамши), быть лидерами в стратегическом видении хорошо организованного общества.
Сейчас я перейду к последнему пункту. Думаю, что Марио Монти прав в диагностике проблемы, но он затрудняется дать прогноз: демократия и парламентский режим несовместимы с тем, что приходится делать сейчас, чтобы противостоять сложившейся ситуации. В каком-то смысле кризис разрушает ключевые элементы демократии, потому что заставляет прибегать к мерам, которые общественное мнение не поддерживает. Партии не смогли сформировать общественное мнение по этому вопросу, и сейчас они стоят на распутье: или принимать правильные, но непопулярные меры, или делать то, что пользуется народной поддержкой. Но с политической точки зрения второй путь приведет в тупик.
Читайте также: Гуманистический Запад проигрывает исламскоу фашизму
- Но все это ставит под вопрос выживание единой вылюты?
-Нет, не думаю. Я все-таки верю, что в конце концов евро выживет, и, возможно, и Греция останется в еврозоне. Но евро выживет технократическим путем, поэтому антиевропейские настроения и крайние правые повсюду усилятся. Десять лет тому назад я писал, что идея единой Европы теряет поддержку, основы подрываются постепенно, а новых глубоких причин для сохранения ЕС не возникает. Этот порочный круг никто не может разорвать. Кошмарный сценарий, который я предвижу, заключается в возникновении авторитарной формы, подобной той, что существовала в тридцатые годы. Я называю ее австроклерикальным фашизмом в группе, по крайней мере, пяти стран: Австрии, Венгрии, Румынии, Болгарии и Греции. Существует традиция специфического авторитаризма в Юго-Восточной Европе. Европейский Союз должен его контролировать и оказывать ему сопротивление. Он действует сейчас в Румынии и Венгрии, был риск его укоренения в Австрии во времена Хайдера.
Позвольте мне сказать еще одну вещь. Для европейских демократов Европа всегда была цивилизующей силой, которая берет, поддерживает и осуществляет контроль над патологическими тенденциями, которые были в истории. Европа должна контролировать страсти и патологии различных стран-членов ЕС, в частности — Германии. Следовательно, нам нужны европейская власть, европейское правительство, что-то вроде Европейской федерации, которые и будут осуществлять такой контроль. По политическим причинам в Европе идет оживленная историческая дискуссия в пользу этой беспристрастной власти. Сейчас у нас появился такой орган, но созданный при чрезвычайных обстоятельствах. Речь идет о ЕЦБ, наименее демократичном институте из всех деполитизированных институтов и политически неприемлемом внутри институционального устройства Европейского Союза. ЕЦБ с советом директоров в количестве 23 членов, среди которых 17 руководителей центральных банков еврозоны, будет иметь наибольшую власть в создании Европы. Но на взгляд демократической Европы формируется глубоко антидемократический и технократический союз.
