Чаепитие с Александром Пушкиным, на котором мне недавно посчастливилось оказаться, стало, возможно, тем самым моментом, когда мне удалось максимально приблизиться к общению с величайшим творческим сознанием прошлого. Пушкин, которого я посетил, является праправнуком русского поэта и человеком, который твердо намерен приобщить Запад к творчеству своего великого предка.
Мы медленно потягивали чай, приготовленный по его собственному рецепту, из маленьких керамических чашек (в глубине души я был несколько разочарован тем, что чай подали не в чайных стаканах в русском стиле), и я все пытался понять, не являются ли подобные привычки свидетельством того, что он превратился в обыкновенного бельгийца. На самом деле в Бельгии о нем практически никто ничего не знает. Однако когда он попадает в Россию, то, по его собственным словам, вокруг него моментально собирается толпа. «Вокруг меня появляется множество людей, которые готовы бороться друг с другом за возможность ко мне прикоснуться», — говорит он.
Будучи последним оставшимся в живых потомком мужского пола в роду, этот 73-летний Александр Пушкин, инженер на пенсии, всегда берет с собой свое имя, куда бы он ни направился. И русские люди хорошо знают это имя: для них он практически святой.
Почему? Потому что его прапрадед Александр послужил источником вдохновения для русской литературы, и по сей день у себя на родине он остается почти священной культурной иконой. «В поэзии ему нет равных», — сказал однажды один российский ученый, восхищающийся творчеством Пушкина. Сотни ученых по всей Европе и США, а в последнее время и в России, спорят о значении его работ порой до изнеможения, однако все они принимают его новаторский гений как данность.
В настоящее время этим русским поэтом и его творчеством все больше начинают интересоваться жители Запада, не имеющие отношения к науке. Недавно была опубликована новая весьма льстивая и глубокомысленная биография поэта, получившая название «Мой талисман: поэзия и жизнь Александра Пушкина» (My Talisman: The Poetry and Life of Alexander Pushkin), автором которой стал пушкинист-любитель, адвокат и поэт из Нью-Йорка Джулиан Лоэнфельд (Julian Lowenfeld). Его работа на 700 страницах включает в себя десятки набросков, сделанных самим Пушкиным, а также множество новых и смелых переводов его стихов.
Однако это не единственная работа, посвященная творчеству Пушкина. В настоящее время в Лос-Анджелесе режиссер Майкл Бекельхаймер (Michael Beckelheimer) снимает о русском поэте документальный фильм. Он много путешествовал по России, беседуя о Пушкине с учеными, педагогами, писателями и обыкновенными людьми на российских улицах. Этот фильм, работа над которым будет завершена весной следующего года, будет носить название «Пушкин – наше все» (Pushkin Is Our Everything) – эта фраза взята у одного русского критика 19 века. На самом деле русские люди искренне верят, что в духовном смысле так оно и есть.
В Королевском шекспировском театре в Стратфорде-на-Эйвоне вниманию зрителей была представлена новая постановка пьесы Пушкина «Борис Годунов», которая будет идти там до конца марта.
Однако самый оригинальный замысел принадлежит Дэвиду Бетеа (David Bethea) из штата Висконсин, ведущему специалисту в области литературы славянских стран. Он организовал так называемый Пушкинский проект, в рамках которого студенты из малообеспеченных семей получают возможность изучать русский язык в средней школе и университете, а также проходить стажировки в Санкт-Петербурге. В его проекте пока принимают участие две средних школы, однако он надеется, что его инициатива скоро достигнет национальных масштабов. Его студенты смогут впоследствии работать в органах власти или в сфере промышленности, где они получат возможность применять знания русского языка – и продолжить читать Пушкина в оригинале.
Эксперт по славянской литературе из Гарварда, Стефани Сэндлер (Stephanie Sandler), отмечает зарождение интереса к творчеству Пушкина на своих семинарах, посвященных «Евгению Онегину», и даже в Голливуде, где периодически ведется работа над биографическими проектами о Пушкине. Одним из самых недавних проектов стал западный фильм «Онегин», вышедший на экраны в 1999 году с британским актером Ральфом Файнсом (Ralph Fiennes) в главной роли. Однако критики безжалостно разнесли этот фильм в пух и прах, а один из них даже сравнил Файнса, весьма посредственно сыгравшего свою роль, с «собакой, жующей осу».
Недавно я разыскал бельгийского потомка Пушкина и его остроумную жену Марию (тоже дальнюю родственницу поэта) через наших общих друзей в Брюсселе, чтобы поинтересоваться их мнением по поводу растущей популярности русского поэта. По их словам, они в восторге от того, что Пушкин постепенно выходит из тени. Полушутя мы попытались пообщаться с духом поэта, который, казалось, витал в их уютной гостиной, но кончилось все тем, что мы все покрылись гусиной кожей. Мы поговорили о родословной Пушкиных, а также об ответственности истинного потомка поэта в современном мире. Теперь эта супружеская пара посвящает свои пенсионные годы исполнению своего долга перед великим предком. Кажется, что работа Пушкина-младшего в качестве сотрудника крупной корпорации была где-то в другой жизни.
Эта встреча стала венцом 40 лет моего увлечения творчеством Пушкина, которое началось еще в 1960-е годы, когда я работал московским корреспондентом Associated Press. Официальная советская пресса практически ежедневно цитировала стихи Пушкина, а памятник Пушкину на одноименной площади всегда украшали – и до сих пор украшают – цветы, оставленные там любителями поэзии и просто влюбленными. (Этот памятник остается главным местом для встреч друзей и влюбленных.)
Будучи московским корреспондентом, я был слишком занят репортажами о запусках ракет, чтобы изучить творчество этого поэта, который предопределил современную русскую литературу. Как правило, корреспонденты воспринимали памятник Пушкину как место собраний политических диссидентов. Кроме того, мне совершенно не стыдно в этом признаться, но в то время я практически ничего не знал о Пушкине. Тогда мне было всего 26 лет.
Только сейчас, когда я всерьез занимаюсь исследованием жизни и творчества Пушкина, я начинаю по достоинству ценить его наследие: сотни блестящих стихов, коллекция изумительно светлой прозы, несколько пьес, включая предшественницу «Амадея», а также сюжеты, послужившие основой для либретто к четырем операм («Борис Годунов», «Пиковая дама», «Евгений Онегин» и «Мазепа»), и буквально тысячи песен на его стихи.
Один из самых преданных поклонников Пушника, Владимир Набоков, занялся исследованием самой известной работы поэта, романа в стихах «Евгений Онегин», в 1950-е годы, будучи еще начинающим писателем. Однажды он написал своему другу, что он не может перестать копаться в нем – настолько его увлек стиль Пушкина. Он сделал более тысячи страниц записей, которые впоследствии превратились в его комментарии к роману «Евгений Онегин» в четырех томах, и однажды он в восторге написал своему другу: «Какие вещи я нахожу, какие открытия делаю».
Тем не менее, западные переводчики стараются обходить Пушкина стороной, в то время как русские и некоторые иностранцы с восхищением пишут о его оригинальности, глубине и безграничном очаровании. Лично мне он представляется в некотором роде смесью Шекспира и Элизабет Бишоп (Elizabeth Bishop), какой бы странной эта смесь ни казалась.
«Стихотворение Пушкина всегда оставляет у вас впечатление, что главную мысль нельзя было выразить никак иначе, что каждое слово стоит на своем месте, — пишет ученый-славист Марк Слоним (Marc Slonim), — и что никакие другие слова не смогли бы передать то же значение».
Контраст между популярностью Пушкина на родине и его относительной неизвестностью за рубежом, возможно, представляет собой уникальное явление в мировой литературе. Сервантес, Гете, Данте, Виктор Гюго — национальные поэты у себя на родине – пользуются огромной популярностью в английских переводах. Между тем, Пушкин для многих американцев до сих пор остается еще одной русской загадкой. В университетах его творчество изучают только на специализированных курсах, посвященных русской поэзии, в рамках узких филологических областей, хотя благодаря своим африканским корням его имя время от времени появляется в американской прессе. До сих пор творчество Пушкина редко попадает в программу семинаров, посвященных поэзии, тогда как другие русские поэты – Пастернак, Ахматова, Цветаева, Лермонтов, Бродский – прочно закрепились в канонических списках мировой поэзии.
Профессор русской литературы Оксфордского университета и выдающийся пушкинист Эндрю Кан (Andrew Kahn), ответил на мой вопрос. Стихи и проза Пушкина ясные лишь на поверхности, при этом, по словам Кана, они «полны коннотаций и скрытого смысла». Другими словами, читатели, не знакомые с реалиями жизни в России начала 19 века, просто не способны до конца понять суть его произведений.
Тем не менее, даже иностранцы порой оказываются под действием чар его поэзии, новелл, критических статей, исторических исследований, переводов, детских народных сказок и писем. Американский критик и русофил Эдмунд Уилсон (Edmund Wilson) написал, что русские «часто сравнивают его с Моцартом, и это, пожалуй, самое точное сравнение из доступных нам. Широта его таланта не может не поражать».
Слоним настаивает на том, что Пушкина необходимо читать именно в оригинале, высоко оценивая его «способность находить поэтичность в просторечиях и передавать эмоциональное напряжение самыми простыми предложениями».
Что касается меня, то такое сближение с Пушкиным обернулось для меня необходимостью вернуться к вопросу моего образования, пусть даже и на склоне лет. Несколько лет назад я принял решение восполнить пробелы в моем образовании, которые появились давным-давно, когда я еще изучал советскую политику в Колумбийском университете. Это были 1960-е годы, поэтому мы гораздо больше внимания уделяли будущему коммунизма, чем истокам русской литературы.
Я начал восполнять имеющиеся в моем образовании пробелы, как сделал бы любой журналист. Помимо поисков представителей брюссельской ветви потомков Пушкина я прочитал множество работ ведущих пушкинистов, почерпнув массу полезной информации из того, что в последние 20 лет получило название пушкинской индустрии. Поклонники творчества Пушкина из академической среды делились со мной своей страстью по электронной почте, телефону, Skype и во время личных бесед, поскольку мое исследование позволило мне встретиться с пушкинистами из Оксфорда, Шеффилда, Гарварда, Парижа, Санкт-Петербурга, Москвы, Нью-Йорка, Бордо и Висконсина.
Должен сказать, что оранжерея пушкинистов процветает, и теперь в образованных кругах его читают гораздо чаще, чем прежде. К примеру, Лоэнфельд считает, что творчество Пушкина обязательно найдет массу поклонников на Западе. «Я уверен, люди уже просыпаются», — сказал он мне.
Очень важно понимать, каким образом Пушкин стал такой значимой фигурой в русской литературе. Он был одним из немногих писателей начала 19 века, которым удалось превратить русскую литературу из смеси церковно-славянских форм и подражаний французским писателям в новую литературу, основанную на языке, на котором говорили русские люди – на разговорном языке того времени. Гоголь и Толстой назвали его тем самым мастером, который сделал их творчество возможным. Достоевский пошел еще дальше. В своей речи 1880 года, посвященной памятнику Пушкину он сказал: «Положительно можно сказать: не было бы Пушкина, не было бы и последовавших за ним талантов. По крайней мере, не проявились бы они в такой силе и с такою ясностью».
Отчасти популярность Пушкина на родине объясняется действиями российских культурных властей, которые временами буквально вбивали его имя и его творчество в сознание своих граждан. На протяжении всего советского периода его поэзия звучала по громкоговорителям, установленным на улицах городов. Многих иностранцев приводило в недоумение такое в некотором смысле неуклюжее внимание к простому поэту.
На самом деле Пушкин был гораздо более интересным поэтом, чем полагали советские культурные власти. Он родился в 1799 году в аристократической семье и учился в царском лицее недалеко от Санкт-Петербурга. Будучи студентом, он писал смелые и часто весьма эротичные стихи, которые беспокоили бдительных представителей властей. Позже его отправили в ссылку из Санкт-Петербурга на юг России, после чего он вернулся в имение своей семьи в Михайловском, и, наконец, обратно в Петербург. Именно в период своей ссылки он написал множество своих бессмертных работ, включая такие произведения как «Руслан и Людмила», «Борис Годунов», а также начало своего самого известного романа «Евгений Онегин».
Я был весьма удивлен, когда обнаружил, что имя Пушкина периодически упоминается в американской черной прессе. Это звучит довольно странно, но, тем не менее, остается фактом. Его прадед, в крещении Абрам Ганнибал, родился в западной части Африки и, вероятно, был знатного происхождения. Как это часто случалось в те времена, он, в конце концов, стал чернокожим пажом, попав в царскую Россию. Оказавшись в свите Петра Великого, он поразил царя своим умом и позже получил хорошее образование – некоторое время он даже изучал военно-инженерное дело во Франции. В конце концов, он дослужился до чина генерал-майора в царской армии.
Некоторые пушкинисты недавно сошлись во мнении, что Абрам Ганнибал родился в Логон-Бирни, который теперь входит в состав Камеруна, а не в Эфиопии, как ранее считалось. Однако Эфиопия не желает сдавать позиций, поэтому в настоящее время памятники Пушкину есть в обеих странах. Так называемая эфиопская мафия, по слухам, даже однажды на одной из московских улиц напала на чернокожего ученого по имени Дьедонне Гнамманку (Diendonné Gnamankou) за то, что он принял сторону Камеруна.
Сам Пушкин никогда не пытался скрывать своего происхождения – даже наоборот. Он часто говорил о своей «горячей крови», о чертах своего лица и сексуальных аппетитах, называя их свидетельствами африканского происхождения. Разумеется, его происхождение – он был чернокожим только на одну восьмую – не всегда было заметно окружающим. Художники того времени изображали его человеком с довольно бледным и несколько одутловатым лицом. После себя он успел оставить семь глав своего первого романа в прозе, на создание которого его вдохновила история его прадеда, под названием «Арап Петра Великого». Однако он так и не закончил свой роман, поэтому, учитывая его полубеллетристический статус, пушкинисты не рассматривают это произведение как достоверный источник.
Несмотря на свое свободомыслие, Пушкин, тем не менее, владел крепостными и «не гнушался их бить», как писал Набоков. По крайней мере, одна из его крепостных девушек родила ему ребенка, однако он скончался в младенчестве. Пушкин очень хорошо разбирался в европейской литературе, его привлекали писатели Просвещения, и он много читал на французском, немецком и даже, возможно, английском языках – хотя Набоков ставит по сомнение последнее.
Его свободомыслие стало причиной проблем с властями в царской России. Многие лидеры восстания декабристов, которое произошло в 1825 году, были его друзьями и имели при себе копии его запрещенных стихов. В конце концов, пятерых из них казнили, и более сотни сослали в Сибирь. Некоторые из заговорщиков позже признавались, что именно его стихи помогли сформироваться их либеральным взглядам. От участия в восстании и последующего ареста Пушкина спасло то, что он в этот момент находился в ссылке далеко от Петербурга. Тем не менее, он продемонстрировал свою антиавторитарную позицию в своей эпиграмме на Николая I:
«Едва царем он стал,
То разом начудесил:
Сто двадцать человек тотчас в Сибирь сослал
Да пятерых повесил».
Пушкин очень хотел поехать за границу, однако ему так и не удалось получить разрешение на это. Его огромная библиотека, в которой насчитывалось около 2 тысяч книг, служила ему окном во внешний мир. Порой пушкинисты пытаются анализировать ту литературу, которую он читал, чтобы найти истоки его таланта. Набоков, Кан из Оксфорда и многие другие прочли все те книги, которые, как считается, когда-то прочитал Пушкин, чтобы получить представление о литературной среде, способствовавшей его формированию. Очевидно, он читал в основном на французском – либо труды французских писателей, либо книги, переведенные на французский. По мнению пушкинистов, его любимыми писателями были Данте, Шекспир, Дидро, Вольтер, Гейне, сэр Вальтер Скотт, лорд Байрон, Альфред де Мюссе, Стендаль и Проспер Мериме. Его ранние стихи напоминают поэзию таких европейских поэтов как Эварист де Парни (Evariste de Parny), Андре Шенье (André Chénier) и Байрон, однако Пушкину очень быстро удалось выработать свой собственный стиль.
Лиризм Пушкина проявляется в его любовной поэзии, которую он писал на протяжении всей жизни – кажется, что он постоянно был в кого-то влюблен. Как пишет поэт и переводчик Лоэнфельд, «в его любви есть нечто ускользающее. За блеском его изящества многое остается скрытым. Тем не менее, в своих стихах ему каким–то образом удается передать эту невыразимую, неудержимую, непостижимую, такую любимую и такую любящую «русскую душу» — именно это делает его поэзию общечеловеческой».
В своем стихотворении «В крови горит огонь желанья» Пушкин раскрывается:
В крови горит огонь желанья,
Душа тобой уязвлена,
Лобзай меня: твои лобзанья
Мне слаще мирра и вина.
Склонись ко мне главою нежной,
И да почию безмятежный,
Пока дохнет веселый день
И двигнется ночная тень.
Талант Пушкина очень быстро привел его к запрещенным темам. В одной из своих ранних попыток бросить вызов царю он говорит о том, что власть правителям дает закон. Ему было всего 19 лет, когда он написал свою оду «Вольность», копии которой тайно распространились в Петербурге. После этого в отношении него было начато расследование по подозрению в антиправительственной деятельности, и очень быстро Александр I подписал указ о его ссылке в провинцию. На протяжении всей жизни Пушкину приходилось уклоняться от нападок цензоров. В своей оде он давал царю такой совет:
Владыки! вам венец и трон
Дает Закон — а не природа;
Стоите выше вы народа,
Но вечный выше вас Закон.
Пушкин был плодовитым, он был бунтарем, он был весельчаком. Он даже смог раскрыть светлую сторону «Зимнего вечера»:
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя:
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя…
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Майкл Джонсон (Michael Johnson) - бывший иностранный корреспондент АР и ветеран медиахолдинга McGraw-Hill. В настоящее время он пишет статьи для International Herald-Tribune, American Spectator, thecolumnists.com, Washington Times и нескольких специализированных музыкальных изданий.
