Размолвка Парижа и Москвы

7 января, то есть два дня спустя после того, как Владимир Путин отпустил болезненный щелчок по носу французскому руководству, приняв в своей сочинской резиденции Жерара Депардье, Франсуа Олланд провел в Елисейском дворце встречу с тем, кто может немало рассказать о «провокационной тактике» российской власти.
 
Речь идет о Томасе Ильвесе, президенте маленькой Эстонии, которая в 2007 году оказалась мишенью целой серии массированных кибератак из России.
 
Разумеется, между пережитыми Эстонией проблемами и столь раздосадовавшей Елисейский дворец сагой о Депардье лежит настоящая пропасть, а прошедшая в понедельник встреча — лишь случайность дипломатического календаря. Как бы то ни было, она пришлась как никогда кстати для того, чтобы обсудить трудности в отношениях с большим восточным соседом. Как сказал один французский дипломат, Москва все чаще использует «боярские» методы в диалоге с западными государствами и, по всей видимости, «хочет вернуться к догорбачевской эпохе». Между Парижем и Москвой складывается атмосфера холодной войны?
 
Дело Депарлье, «фарс», как его называют многие официальные лица в Париже, возникло на фоне особенно натянутых отношений с путинской властью. Хотя оно и не является главной причиной существующих разногласий (во главе списка, безусловно, идет Сирия), однако все равно стало дополнительным и очень заметным источником недовольства в отношениях Кремля и социалистической французской власти.
 
Команда Франсуа Олланда пыталась минимизировать трения, не пожелав вступать в публичный обмен колкостями с российским руководством. Разрыва отношений с Москвой нужно избежать любой ценой. Нужно установить сотрудничество в Совете Безопасности ООН (по Сирии, а также Мали) и обеспечить поддержку России, которая требуется для эффективного вывода французских солдат из Афганистана. «Франко–российские отношения не выстраиваются вокруг одного события, как, например, дело Депардье», — рассуждает дипломат.
 
Таким образом, официальной линией Франции был отказ от комментариев по этому делу, пока 6 января пресс–секретарь правительства Наджат Валло–Белкасем не предложила президенту России не ограничиваться выдачей паспортов и помиловать участниц панк–группы Pussy Riot, которые «гниют в трудовых лагерях всего за одну песню». В окружении Франсуа Олланда начала ходить шутка: «Можно было бы дать французские паспорта Pussy Riot».
 
До чего может дойти кризис? «Нельзя допустить, чтобы ситуация обострилась», — комментирует представитель Парижа, тогда как некоторые опасаются насчет возможных последствий для контрактов французских предприятий в России. «Мы пережидаем рождественские праздники», но «скоро состоятся телефонные переговоры с Москвой», возможно, на уровне министров иностранных дел.
 
Французские официальные лица полагают, что в эпизоде с Депардье Путин преследовал, скорее, внутриполитические цели, полагая, что это не скажется на отношениях с Францией. Тем не менее последствия налицо, пусть даже «мы не будем распространяться» на эту тему, отмечают с французской стороны.
 
Предоставление Депардье статуса почти что беженца в России — при том что актер критикует введенный Олландом 75–процентный налог, а во времена Николя Саркози был вхож в Елисейский дворец — просто не могло пройти незамеченным... Как, впрочем, и теплый прием, который оказал Путин Саркози в ноябре этого года, когда бывший президент Франции прибыл в Москву по приглашению олигарха Михаила Фридмана.
 
После переговоров в Елисейском дворце президент Эстонии воздержался от комментариев по поводу дела Депардье. В интервью Le Monde он объяснил, чем, по его мнению, вызвано недовольство Владимира Путина рядом его европейских партнеров: это антимонопольное следствие Европейской комиссии против Газпрома. «Сила Европейского союза — это правовое государство», — подчеркнул Ильвес.
 
Тем не менее отрицать существование двусторонних проблем было бы глупо. Прежде всего это касается сирийского кризиса и иранской ядерной программы, в отношении которых Париж придерживается крайне жесткой линии. Кроме того, нужно отметить и не афишировавшиеся операции Центрального управления внутренней разведки (DCRI) против деятельности российских спецслужб на территории Франции. Далее нужно упомянуть и о начатой командой Олланда процедуре проверки подписанных при Саркози соглашений о поставках оружия за границу, в том числе и передаче технологий.
 
Какие–либо решения по отмене контрактов еще не были приняты, однако «россияне почувствовали, что повеяло холодом», отмечает осведомленный источник. Параллельно с этим в Париже подчеркивают, что нежелание Москвы покупать два вертолетоносца «Мистраль» (в дополнение к тем двум, что уже продал Саркози) объясняется исключительно внутренней борьбой различных российских групп.
 
Атмосфера в двусторонних отношениях несколько напоминает 1981 год, когда, несмотря на появление коммунистов в правительстве, Франсуа Миттеран создал немало проблем для Москвы, начав наступление на шпионскую сеть КГБ. «Россияне, которые стремятся вернуться к привычкам советских времен, неизменно отдавали предпочтение правым во французской власти», — отмечает представитель Парижа.