Во вчерашней серии популярной драмы ВВС «Улица Потрошителя» (Ripper Street) показали, как команда детективов из Уайтчепела под руководством инспектора Рейда расследуют дело об убийстве еврея-анархиста из Восточной Европы, в котором замешана царская тайная полиция. Сюжет уводит зрителя от первоначального сценария о временах после громких убийств, совершенных Джеком Потрошителем, но в действительности истории преступлений, совершенных российским правительством и его противниками, можно отнести как раз к тому времени, когда орудовал Джек Потрошитель.
К началу 80-х годов XIX века в Лондоне уже на протяжении нескольких десятилетий скрывались крупные политики, бежавшие из Российской империи. Таким образом, город приютил Александра Герцена, который в 50-е годы в Блумсбери основал «Вольную русскую типографию», Михаила Бакунина, который присоединился к Герцену, бежав из сибирской ссылки, и Петра Лаврова, который в 1873 - 1876 годы издавал в северной части Лондона революционный журнал «Вперед!». В 80-е годы бунтовщики продолжали приезжать, и в Лондоне обосновались анархист Петр Кропоткин и члены революционной организации «Народная воля» Сергей Степняк-Кравчинский и Феликс Волхонский. Однако к тому времени эти радикально настроенные деятели уже не были одиноки – к ним присоединялись бежавшие из Российской империи представители рабочего класса, в основном, еврейские иммигранты, поскольку люди не хотели мириться с ужасными условиями жизни и отсутствием свободы в черте оседлости. Как пишет Уильям Фишман (William Fishman) в своей книге «Еврейские радикалы Ист-Энда» («East End Jewish Radicals»), в период между 1881 и 1891 годами в Лондон бежали около 30 тысяч человек.
Потоки беженцев и тех, кого за участие в революционном движении высылали из страны, были связаны между собой. Убийство в 1881 году царя Александра II стало причиной раскола в среде революционеров-народников, которых либо бросили в тюрьмы, либо отправили в ссылку в Сибирь. Это событие также спровоцировало погромы и способствовало нагнетанию государственного антисемитизма в Российской империи: во многих кругах в убийстве царя обвиняли евреев, поэтому правительству было удобно проводить параллель между евреями и революционерами. Подобные взгляды были распространены и в Британии: возможно, российская монархия и не пользовалась популярностью, но это не означало, что противникам или жертвам этой монархии страна готова броситься в объятия, особенно если они евреи. Прибытие беженцев из Восточной Европы в таких огромных количествах было не первым случаем массовой иммиграции в Британию, однако в эпоху распространения средств массовой информации это случилось впервые, и общество принялось открыто рассуждать об угрозе, исходившей от иммигрантов, которые могли повлиять на британский образ жизни и претендовать на рабочие места.
Среди иммигрантов из Восточной Европы заметно активизировались социалистические и анархистские элементы, что вполне соответствовало характерному для того времени росту рабочего движения. Кроме того, иммигранты, независимо от того, чем они занимались у себя на родине, и какое положение там занимали, как правило, в изгнании терпели лишения и, чтобы выжить, были вынуждены соглашаться на тяжелую низкооплачиваемую работу. Вот что писал в своих мемуарах «Годы в Лондоне» («The London Years») журналист анархо-синдикалистского толка Рудольф Рокер (Rudolf Rocker’): иммигранты, «получавшие гроши и полуголодные», которые жили в окрестностях Уайтчепела – «сомнительного и неприглядного района Лондона», когда-то «пользовавшегося дурной славой квартала уголовников», были подходящей аудиторией для активистов и пропагандистов, говоривших с ними на одном языке. Пропаганда возбуждала людей, вызывала смятение и протест, но экстремистских настроений и ярости людей она не провоцировала, поскольку сдерживающим фактором служили уровень образования и достаток.
Но, как правило, обыденная суетная жизнь никогда не сулит ничего хорошего. Поэтому, как и следовало ожидать, малейшая и едва уловимая связь с нашумевшими событиями была раздута до такой степени, что стала поводом подозрений в том, что русские (революционеры) связаны с евреями, и анархия связана с преступлениями, совершаемыми именно в этой части Лондона. То ли так проявлялся неподдельный страх перед «чужаками», то ли это была попытка создать атмосферу такого страха, но эти подозрения стали частью местных преданий и легенд, бытующих в Ист-Энде до наших дней. По делу Джека Потрошителя всегда существовало множество версий совершенных убийств, и именно на этой почве начала зарождаться легенда о бесчинствах русско-еврейско-анархистско-правительственных преступников.
Возможно, из-за того, что в обществе были распространены антисемитские настроения, а среди местного населения, как специально, было много евреев, большинство тех, кого полиция подозревала в причастности к делу Джека Потрошителя, оказались польскими евреями. После второго преступления – убийства Энни Чэпмен (Annie Chapman), тело которой было найдено 8 сентября 1888 года в Уайтчепеле во дворе дома № 29 на Хэнбери-стрит, как писала газета «East London Observer», возникла угроза волнений.
Собравшиеся на улицах толпы людей начали высказывать угрозы и подозрения в отношении живущих в этом квартале евреев. Недовольные постоянно повторяли, что ни один англичанин не способен на ужасное преступление, подобное тому, которое было совершено на Хэнбери-стрит, и что это, должно быть, дело рук ЕВРЕЯ, после чего толпа начала угрожать и оскорблять каждого еврея, который имел несчастье оказаться на улице.
А вскоре после того, как 30 сентября 1888 года во дворе дома № 40 на Бернер-стрит (которую потом переименовали в Энрикес-стрит), на территории, принадлежавшей Международному образовательному товариществу трудящихся (International Workingman’s Educational Association), было обнаружено тело третьей жертвы Элизабет Страйд (Elizabeth Stride), поползли слухи и о причастности к делу анархистов. Созданное в 1884 году Обществом еврейских социалистов, оно было известным местом, где собирались носители радикальных взглядов – именно так оно и показано в сериале «Улица Потрошителя». Русскоязычные активисты вели здесь бурную деятельность, в том числе, как пишет Фишман, ставили любительские спектакли по пьесам Степняка-Кравчинского и Волхонского, а также занимались просветительской работой и пропагандой.
Почти сразу же начали возникать версии об участии русских анархистов. Спустя несколько недель после убийства на Бернер-стрит распространились слухи о некоем Николае Васильеве, который, якобы, был «ярым анархистом» и главой секты скопцов (оскопленных религиозных фанатиков) – рассказчики всячески пытались создать его образ из немыслимого набора всяких экзотических и пикантных подробностей. Однако, судя по материалам из дела Джека Потрошителя, эта версия лишена всяких оснований – по всей видимости, этого Васильева вообще не существовало. А тот факт, что в распространении слухов о нем активно участвовала скандально известная представительница «правых» Ольга Новикова, позволяет предположить, что всю эту историю выдумали сотрудники охранки, царской тайной полиции, чтобы дискредитировать революционное движение в Лондоне.
Другая весьма известная версия о русском следе, в которой в качестве убийцы фигурировал русский врач по имени Александр Педаченко, возникла позднее, но и она звучит, как явно сфабрикованная. Согласно этой версии, Григорий Распутин (который сам является персонажем явно выдуманной истории о преступных заговорах), якобы оставил рукопись, в которой утверждал, что он докопался до «истины» с помощью агента охранки по имени Нидерост (Niderost), которому эту историю рассказал старый русский анархист Николай Зверев. Вдобавок к этому, как говорят, разговор между ними происходил в клубе анархистов на Джубили-стрит в Уайтчепеле (см. Материалы дела Джека Потрошителя Jack the Ripper Casebook). В полицейском каталоге подозреваемых Gender Variance Who’s Who имеются более подробные данные, согласно которым сам Педаченко состоял на службе в охранке, но каких-либо фактов о его причастности к убийствам в нем нет. И, тем не менее, эта версия одновременно подкрепляет и подозрения в причастности анархистов, и легенду о российском государственном преступном заговоре, демонстрируя все то, что было необходимо для создания этого мифа. Неудивительно, что в недавно показанной серии «Улицы Потрошителя» можно проследить эти обе части главной версии.
Подозрения в том, что под именем Потрошителя эти убийства совершал какой-то еврей или иностранец, и последующие утверждения о том, что преступления в Ист-Энде (и особенно кровавые события во время осады Сидни-стрит в 1911 году) носили политический характер, если в них участвовали русские или евреи, усугубили положение выходцев из Восточной Европы. Теперь они казались не такими как все. Еще задолго до революции русских начали воспринимать как дерзких заговорщиков и преступников, это мнение подогревалось скандальными сообщениями о нигилистах в прессе, книгами о революционерах вроде «Подпольной России» Степняка-Кравчинского, рассказами об их судьбах в сибирской ссылке. Что же касается агентов царской охранки, то из-за их склонности к провокациям их также считали подрывными элементами. Утверждения о причастности охранки к преступлениям звучали так же часто, как и заявления о преступной деятельности анархистов, поэтому в общественном мнении странным образом сложилось мнение, что российское государство и его противники – это одно и то же. А между этими двумя оппонентами, конечно же, находились простые иммигранты, которые бежали из Российской империи, но даже далеко за ее пределами испытывали на себе последствия деяний этих двух сил.
