В Госдуме депутаты «Единой России» предложили возбудить уголовное дело в отношении российского политолога Станислава Белковского после выхода в печать его заметки в «Московском Комсомольце» «Папа указал путь Патриарху». В своей статье Станислав Белковский объясняет почему, по его мнению, Русская православная церковь Московской Патриархии как «единое бюрократическое целое» должна быть «ликвидирована». Депутаты партии «Единой России» подозревают политолога в экстремизме и разжигании религиозной розни.
RFI: После вашей статьи в МК Государственная Дума просит возбудить уголовное дело против вас, что свидетельствует о как раз о том, о чем вы говорите: церковь выполняет какую-то государственную работу. Это уже не сюрприз или вы удивились реакции, которая последовала?
Станислав Белковский: Я удивился масштабу реакции, но не качеству. То, что сразу несколько членов думской фракции «Единая Россия» задействовано в этой реакции, говорит о том, что намерения этой стороны более чем серьезные, и сценарий Pussy Riot в отношении меня вполне осуществим. Хотя в отношении русской православной церкви этот судебный процесс станет последним гвоздем в гроб ее репутации.
Потому что, в отличие от девочек из Pussy Riot, я не буду сдерживать себя в оценках и формулировках. Церковь услышит про себя все. И активная часть паствы, которая сегодня и так сомневается в моральном праве церковной иерархии управлять церковью, оценит это по достоинству, я уверен.
— В вашей статье есть несколько пунктов. В первом из них вы говорите, что РПЦ как общественная организация, как единое демократическое целое должна быть ликвидирована. Это напоминает историю с Красовским, когда он сказал: «Я гей, я — такой же человек, как Владимир Путин». Такое впечатление, что они услышали, что РПЦ должна быть ликвидирована, но не услышали той части, когда вы говорите про бюрократическое целое.
— Я действительно считаю, что она должна быть ликвидирована и трансформирована в конфедерацию независимых приходов, где власть шла бы не сверху вниз, а снизу вверх. Поэтому тут они поняли все правильно. Другое дело, я не понимаю, почему правоохранительные органы должны в этом участвовать, если церковь отделена от государства и не является частью системы власти.
— А представители церкви пытались к вам как-то обратиться?
— Нет. Я думаю, что они прекрасно понимают, что русская православная церковь московского Патриархата как институт стремительно теряет авторитет, причем, теряет она авторитет особенно быстро при нынешнем предстоятеле — Патриархе Кирилле Гундяеве, поэтому им важно перекрыть любые каналы критики церкви и внутрицерковной политики. Они не ищут компромисса с активной частью паствы. Они хотят показать, что репрессивный механизм государства — на их стороне, и поэтому все должны их бояться. Эта логика может быть эффективной в разных ситуациях, но только не в ситуации, когда церковь больше всего нуждается в повышении своего авторитета. Это влечет за собой потерю авторитета, но не наоборот.
— Вы произнесли слово «бояться». Когда мы видим процесс Pussy Riot и то, что с девушками сейчас происходит, действительно, остается только бояться. Почему вы готовы и как вы отреагируете, если завтра дело будет заведено, и вас начнут таскать по судам, устроят такой показательный процесс? Вы действительно не боитесь?
— Конечно, я боюсь, как всякий нормальный человек. И сидеть в тюрьме мне не хочется. Но тем самым и церковь, и «Единая Россия» предоставят мне прекрасную трибуну — и на стадии следствия, и на стадии суда. Я намерен использовать эту трибуну в полной мере для того, чтобы разоблачить пороки нынешней русской православной церкви московского Патриархата и еще раз доказать активной части паствы, что моя программа реформ оправданна и своевременна.
— В деле девушек Pussy Riot говорилось о том, что «оскорбились» верующие. Вы не следователь, но как вы думаете, как они будут выстраивать свою линию обвинения: кого вы оскорбили, почему экстремизм, и какие у вас мотивы — как все это можно будет доказывать?
— Я не хочу помогать следствию, и тем более, заказчикам этого уголовного дела в составе единоросов и иерархов православной церкви решать их юридические проблемы. В конце концов, мы живем в стране, где посадить человека можно всегда. Принцип «был бы человек, а статья найдется» со сталинских времен не изменился. Поэтому здесь как раз я не вижу большой проблемы. Они смогут это сделать. Вопрос в том, что неформальное влияние и духовный авторитет церкви в результате этого серьезно упадут и особенно, конечно, они упадут в результате самого судебного процесса, на котором буду выступать не только я — будут выступать многочисленные эксперты, которые подтвердят мою правоту.
— Судя по вашим последним публикациям и вашей деятельности, вы довольно активно критикуете действующую власть. Может быть, эта статья в МК — это повод для Владимира Путина показать, где место политологов, которые занимаются такой работой? Это не может быть реакцией на совсем другие ваши высказывания?
— Думаю, что в данном случае нет. Я не исключаю наличия у власти альтернативной мотивации сводить со мной счеты. Но надо сказать, что к самой фигуре Владимира Путина я всегда стремился относиться достаточно взвешенно — я не называл его ни палачом, ни тираном, что так любит делать «прогрессивная общественность» современной России. Я, безусловно, считаю его неэффективным правителем, но неэффективность и кровавость — это разные вещи.
Этот режим не кровавый. Он неэффективный, но не кровавый. И поэтому я считаю, что здесь идет сведение со мной счетов РПЦ МП, которая сейчас компенсирует стремительное падение своего морального и духовного авторитета попытками продемонстрировать, насколько репрессивный механизм государства находится в распоряжении этой институции.
