Почему французские СМИ не могут критически взглянуть на себя?

Небольшое уточнение: эта статья была написана ровно год назад, но ее так и не опубликовали. Мне поставили в упрек слишком туманную точку зрения и чересчур пристрастных собеседников. Оставляю все это на суд читателя.

Четвертый столп нашей демократии серьезно болен. Франция находится всего лишь на 38 месте в мировом рейтинге свободы прессы, почти половина французов не питают доверия к нашим СМИ, тогда как продажи газет становятся все хуже. Недостаточно нейтральная позиция, зависимость от политического и экономического руководства... результаты последнего опроса TNS Sofres/La Croix (хоть он и сам далек от совершенства) — многое говорит о недоверии французов к тем, кто по идее должен держать их в курсе событий.

«Среди населения встает вопрос доверия к СМИ», — признал генеральный директор Marianne Морис Сзафран (Maurice Szafran) на проведенных Libération открытых дебатах. Тем не менее, когда речь заходит о том, чтобы окинуть критическим взглядом всю панораму работы и финансирования крупнейших СМИ, проинформировать людей о том, как рождается информация, все они молчат, словно набрав в рот воды.

Дело в том, что хотя у нас и «существуют рубрики и передачи, которые позиционируют себя как источники критики СМИ, те самые СМИ пользуются ими для критики конкуренции», — полагает социолог Жан-Мари Шарон (Jean-Marie Charon) из Национального центра научных исследований. Как считает Анри Малер (Henri Maler) из Acrimed (эта ассоциация внимательно рассматривает все нарушения в СМИ), специализирующиеся на подобной критике журналисты всего лишь создают незначительные неудобства.

Сомнения вызывает не их компетентность или профессионализм, а скорее ограниченность их рабочего пространства. «Сегодня существует определенный тип критики, — признает Янник Кергоа (Yannick Kergoat), режиссер фильма "Новые сторожевые псы", в котором описывается неприглядная сторона французских СМИ. — Как бы то ни было, это всего лишь один из множества информационных продуктов, поверхностная и вовсе не радикальная критика. СМИ хотят привлечь внимание к искажению информации или нарушениям со стороны их коллег, однако такие вопросы, как, например, частная собственность в СМИ, поднимается в лучшем случае лишь изредка».

Да, журналист Rue89 Огюстен Скальбер (Augustin Scalbert) провел расследование насчет цензуры Бернара Арно (Bernard Arnault, самый богатый человек Европы и владелец ряда СМИ), а также влиянии Сержа Дассо (Serge Dassault) на принадлежащие ему газеты. Тем не менее, подобные статьи слишком редки. «Мы — одна из тех редких информационных рубрик, где освещают проблемы французской прессы», — объясняет Огюстен Скальбер. Существует немало вопросов, которые решаются задать лишь отдельные журналисты. Разве нормально, что Арно Лагардер (Arnaud Lagardère), торговец оружием и получатель госзаказов, возглавляет крупнейший во Франции медиа-холдинг? Или что в 2008 году жена министра иностранных дел внезапно оказалась в кресле руководителя французской службы международного вещания? И какого черта не видно ни одной статьи, которая бы объяснила нам, почему Франция находится на <nobr>38-м</nobr> месте в рейтинге свободы прессы, позади Нигера?

По всей видимости, для них просто не находится места в рубриках крупнейших СМИ, где отдельные критические статьи тонут в потоке таких важнейших новостей как огромная аудитория развлекательных программ на TF1, нападках Николя Саркози на супругу-журналистку Франсуа Олланда или успехе видео о парижской «богемной буржуазии».

Когда же журналисты проявляют интерес к таким важнейшим темам, как их независимость, результат получается на удивление обтекаемым, ведь главная цель в том, чтобы никого не задеть. Так, например, репортаж LCP под названием «Журналисты и политики: опасные связи» служит показательным примером нежелания журналистов выносить свое грязное белье на всеобщее обозрение. После 30 минут навевающего скуку «следствия», репортер приходит к такому заключению: «Сегодня контроль власти над журналистами ослаб, в связи с чем у них появилось больше свободы в представлении информации». Хотелось бы верить...

Информационный «бан»

Если такая видимость расследования обычно тепло воспринимается журналистской элитой, то более детальный интерес вызывает у нее беспокойство. Вообще, тем, кто собирается пролить свет на определенные проблемы, нужно быть готовым к отпору. Когда в 2010 году журналист Le Monde Ксавье Тернизьен (Xavier Ternisien) опубликовал статью о работе веб-журналистов, на него немедленно последовал возмущенный ответ этих, как он выразился, «рабов» информационной среды. Это при том, что в материале поднимался вопрос тяжелых условий труда этих журналистов, и вовсе не ставился под сомнение их профессионализм. Если хотите критиковать журналистику, будьте готовы к ответным ударам. «Мы имеем дело с корпоративной реакцией», — признает Огюстен Скальбер.

Если в случае Ксавье Тернизьена возмущенный гул быстро стих, то те, кто решился пойти на более радикальную критику, поплатились за это карьерой в крупнейших СМИ. Так, например, Пьера Карля (Pierre Carles), который снял несколько критических фильмов о работе телевидения, отправили в «бан». Его документальная картина «Не видел, не знаю» вышла на бельгийском телеканале RTBF из-за полного отсутствия к ней интереса во Франции.

То же самое касается и Пьера Пеана (Pierre Péan). Он стал настоящим изгоем в профессии за то, что выступил одним из авторов книги «Скрытая сторона Le Monde», которая пришлась не по нраву руководству газеты. Выставили за дверь и работавшего в тот момент критиком в Le Monde Даниэля Шнейдерманна (Daniel Schneidermann): он хотел организовать теледебаты между авторами книги и дирекцией издания. Возглавлявший редакцию газеты Эдви Пленель (Edwy Plenel) посоветовал ему не плевать в колодец. «Разберись, на какой ты стороне Шнейдерманн. Ты или здесь с нами, или там», — написал он, не скрывая гнева. Несколько месяцев спустя Шнейдерманна уволили за нарушение статьи 3b конвенции журналистики. В ней отмечается, что хотя у журналистов и есть право на собственную точку зрения, «публичное выражение этого мнения ни в коем случае не должно нанести ущерб интересам организации, в которой они работают». Другими словами, журналисты могут говорить все, что им вздумается, пока это не вызывает недовольства у руководства.

Четыре года спустя у этого бывшего сотрудника Le Monde вновь возникли трудности с критикой СМИ в СМИ: его уволили с государственного телеканала, потому что его передача вызывала раздражение у руководства. Если раньше он был не согласен с радикальной критикой СМИ Пьера Бордье (Pierre Bourdieu) в 1997 году, то с тех пор кардинально изменил свое мнение. «Журналисты не могут свободно сказать то, что они думают или что им известно», — заявил он в эфире радиостанции France Inter в 2010 году. Если судить по тому, какими опасностями может грозить критика СМИ, не сложно понять, почему все меньше журналистов отваживаются на подобный шаг.

Закон молчания

«У журналистов существует серьезная самоцензура, что особенно заметно прослеживается в такие нестабильные времена как сейчас. Каждый держится за свое место и зарплату», — подтверждает Эмманюэль Вир (Emmanuel Vire) из профсоюза журналистов. Директор Le Monde Diplomatique Серж Алими (Serge Halimi) так подводит черту под ситуацией: «Из замечаний вашего начальника, вам становятся понятны возможности, которые предлагает вам та или иная газета. Затем вы очень быстро смиряетесь с этим, и у вас возникает ощущение, что вы хорошо делаете вашу работу в отведенных вам границах. Когда вам удается найти хорошо оплачиваемое и престижное место, вы идете на необходимые уступки, чтобы его сохранить».

Кроме того, вести следствие в информационной среде не так-то и просто. «Когда идет расследование о государственном СМИ, журналисты никогда не решаются давать показания в открытую», — рассказывает Огюстен Скальбер, который недавно выпустил книгу о закулисье France Inter. «В частных СМИ это не сказать чтобы невозможно, но очень трудно», — продолжает он. Дело в том, что лишь очень немногие журналисты готовы публично поведать о нарушениях в их издании. Поэтому вместо них обычно выступают представители различных профсоюзов.

Раз в некоторых редакциях существуют особые органы, которые призваны стать своего рода противовесом для политики руководства, можно было бы предположить, что всем проблемам немедленно придается огласка. Но нет. Самоцензура существует даже внутри профсоюзов. «Они не хотят уподобиться мальчику, который кричал "Волк", и жаловаться на незначительные, по их мнению, детали, чтобы не подорвать доверие к себе в случае возникновения настоящей проблемы», — отмечает Огюстен Скальбер.

Члены общенациональных профсоюзов едва ли могут похвастаться большей свободой, хотя их статус, по идее, должен был бы их защитить. Так, журналист l’Express Эрик Марки (Eric Marquis) получил два предупреждения от своего руководства за критику «пожелтения» издания и принятых в компании мер социальной защиты. Это дело (сейчас оно находится на рассмотрении экспертной комиссии) показало, насколько трудно для журналиста (даже если он входит в профсоюз) поставить под сомнение принятую в его издании практику. Как считает адвокат Эрика Марки Алекси Гедж (Alexis Guedj), «это замаскированная форма цензуры. Если представитель профсоюза опасается за свое место, он будет осторожен в словах или же вообще промолчит. В более широком смысле это может повлиять и на других профсоюзных сотрудников, которые дважды подумают, прежде чем взять слово».

Отрицание реальности

Главные редакторы вводят цензуру, журналисты и сотрудники профсоюзов занимаются самоцензурой, а вокруг безраздельно царит корпоративная этика... Хотя в нашей стране и трубят о свободе слова, критиковать журналистику здесь, выходит, не так-то и просто. Тем не менее, некоторые динозавры профессии продолжают упорно отрицать очевидное. «У нас прекрасно можно критиковать СМИ в СМИ. Я занимаюсь этим вот уже 30 лет», — утверждает Рено Ревель (Renaud Revel), который ведет посвященную им рубрику в l’Express. Как бы то ни было, самому ему бывает очень непросто принять критику, особенно если она приходит извне.

Так, на него произвел не лучшее впечатление фильм «Новые сторожевые псы», который пролил свет на существующие отклонения в прессе. Он поведал миру о своем недовольстве в записи в блоге, а затем предоставил слово Лорану Жоффрену (Laurent Joffrin), чтобы тот извалял фильм в грязи. Вышедшая в начале года картина, которая опирается на одноименную книгу Сержа Алими (он тоже принял участие в подготовке фильма) и служит продолжением радикальной критики СМИ Пьера Бордьо и Пьера Карля, пришлась не по вкусу журналистской интеллигенции. Авторы «сторожевых псов» заострили внимание на договоренностях некоторых журналистов с властью, влиянии медиа-магнатов на редакторскую политику, а также отсутствии плюрализма мнений и идей. Тем самым они бросили камень в болото СМИ. Ответ не заставил себя долго ждать. Если некоторые газеты ограничились взвешенной критикой, те, о ком шла речь в картине, либо предпочли проигнорировать произошедшее, либо излили поток презрения и дискредитации.

Вместо того, чтобы действительно задуматься о поднятых в фильме вопросах, они предпочли закрыть на все глаза из опасения, что у людей могут возникнуть вопросы насчет их независимости. Подобная реакция говорит о неспособности журналистской элиты признать собственные ошибки и смириться с тем, что другие указывают ей на них.

Рено Ревель, который называет себя «старейшим в профессии», служит прекрасным тому примером. «Я отрицаю все обвинения в фильме, — заявил он. — Это смешение совершенно разных понятий и нагромождение стереотипов. Изо всей журналисткой номенклатуры, которая поддерживала тесные отношения с властью, остался только Мужотт [директор редакции le Figaro — прим. ред.]. Мне кажется, времена изменились».

Как считает этот специалист по СМИ из l’Express, влияние крупного бизнеса на редакционную политику — вымысел чистой воды. Почти что теория заговора. Что же касается критикуемой в фильме либеральной догмы прессы, «она рассыпалась в прах с наступлением кризиса», — уверяет он. Однако если посмотреть, что Ален Менк (Alain Minc) и Жак Аттали (Jacques Attali), которые отстаивают альтерглобалистские ценности еще с 2008 года, ничуть не утратили своих позиций в СМИ, правдивость подобного утверждения вызывает сомнения.

Однако у Рено Ревеля и здесь есть объяснение. Получается, большинство журналистов и экспертов являются сторонниками либерализма, потому что редакциям «трудно найти талантливых людей с левыми взглядами. Не хватает оригинальных личностей», — уверен он. Что касается его газеты, он не без цинизма добавляет, что ей «очень трудно найти новых сотрудников. Поэтому у нас предпочитают идти самым простым путем». Руководство обращается к либеральным экспертам, «потому что у них много общего, между журналистами и экономическими игроками установились прочные связи. Все уже давно едят из одной кормушки, и многих объединяют дружеские узы». Что это, признание Рено Ревеля? Разумеется, нет. Он подчеркивает тот факт, что «связи — это не сговор и не потворство».

Хотя он считает, что книга Сержа Алими «Новые сторожевые псы», стала «маленьким чудом», опиравшийся на нее фильм, по его мнению, «совершенно не актуален. То, что было истинным 10 лет тому назад, больше не является таковым в данный момент». Однако он забывает о том, что президент Республики назначает руководство государственных СМИ и недавно принял решение отправить в отставку Порта и Гийона из France Inter, а также Алена Женестара (Alain Genestar) из Paris Match. Кроме того, он не говорит, что в региональной прессе правят бал монополии. Такие провалы в памяти выглядят удивительными для журналиста, который называет себя экспертом по СМИ.

По его словам, «единственное, с чем СМИ до сих пор так и не удалось разобраться, это их нездоровые связи с рекламодателями». С такой точки зрения она предстает настоящим бунтарем и радикалом по сравнению с Морисом Сзафраном и Николя Демораном (Nicolas Demorand), которые как-то заявили на пресс-конференции: «больше рекламы — это больше независимости». Журналистам из Géo, чья статья попала под цензуру, так как могла не понравиться рекламодателю Бернару Арно, безусловно, будет безумно интересно это услышать.  

Вообще, препятствием для самокритики становится скорее даже не цензура, а слепота или даже смирение журналистской элиты при виде растущей зависимости от экономических игроков. «В <nobr>1980-х</nobr> годах у нас много говорили о вопросах концентрации и плюрализма в СМИ, — напоминает Жан-Мари Шарон (Jean-Marie Charon). — Позднее состоялись дебаты на законодательном уровне, но они так ни к чему и не привели. Может быть, журналисты перестали обсуждать этот вопрос из фатализма, или же просто смирились с тем, что такая концентрация — неизбежное явление».

День независимости

Сложно представить себе, чтобы трейдеры стали критиковать финансовый сектор, который приносит им неплохие доходы. Таким же образом, владельцы СМИ и элита журналистики не собираются поднимать вопрос собственной зависимости от экономики (рекламодатели, инвесторы, бизнесмены...). Как считает главный редактор le Monde Diplomatique Пьер Рембер (Pierre Rimbert), в крупнейших изданиях нет радикальной критики СМИ, «потому что подобная критика подорвала бы экономическую и идеологическую основу доминирующей прессы. Сейчас главная мысль заключается в том, что информация — это товар, что законы рынка — "естественные" законы и, значит, применимы к прессе, точно также, как и к цветной капусте... Радикальная критика СМИ оспаривает этот посыл. Она ставит производство информации вне рынка, называет его служением обществу. Руководство таких изданий как Le Nouvel Observateur или Le Point, цель которых заключается скорее в продаже рекламы, а не предоставлении информации читателям, вряд ли может согласиться с чем-то подобным».

И здесь мы подходим к сути проблемы. Для полной свободы критике СМИ нужно выйти за пределы классической схемы. Дело в том, что приняв логику и последствия зависимости от рекламодателей и инвесторов, СМИ лишают себя столь необходимой им самокритики.

В условиях давления руководства, неустойчивого положения журналистов и влияния корпоративной этики для критики финансовой зависимости СМИ просто не находится места. «Журналистам нужно найти независимую экономическую структуру для этой работы», — считает Жан-Мари Шарон. По такому пути решили пойти сайты Mediapart et @rret sur images, которые финансируются только их читателями. Такая независимость предоставляет им недоступную большинству газет свободу критики, что наглядно демонстрирует тональность статей.

Осознание

Такое стремление к независимости со стороны журналистов, которые долгое время работали на подконтрольные государству или частным инвесторам издания (и отчаянно боролись с радикальной критикой СМИ), свидетельствует об осознании ситуации. Хотя в крупнейших изданиях критика СМИ до сих пор редкость, «большинство журналистов все равно поражаются вмешательству руководства в редакционную политику», — полагает Огюстен Скальбер. «Наша работа была очень хорошо принята профсоюзами журналистов. Многие из них ждут только одного, избавления от этой клики, которая заняла все ключевые позиции для защиты главенствующей уже 15 лет неолиберальной идеологии», — согласен с ним Серж Алими.

Возможно, именно у читателей получится подтолкнуть СМИ к более открытой критике своих отклонений. Вообще, французская аудитория проявляет живой интерес к вопросам независимости прессы. Об этом свидетельствуют 250 тысяч проданных экземпляров книги Сержа Алими, более 10 тысяч посетителей в день на сайте Acrimed и более 100 тысяч зрителей фильма «Новые сторожевые псы». Руководство СМИ не может до бесконечности игнорировать поднимаемые их читателями вопросы. В противном случае оно попросту может их потерять. Как считает Янник Кергоа, надежды на перемены есть: «Школы журналистики связались с нами для проведения показа фильма и дискуссии с учащимися».

Критика СМИ набирает обороты, пусть пока за пределами крупнейших изданий и без их поддержки. Тем не менее, осознание ситуации среди журналистов и населения может подтолкнуть руководство СМИ к тому, чтобы задуматься о принятой в информационной среде практике и, может быть, даже поставить ее под сомнение. Ведь речь идет, ни много ни мало, о легитимности четвертого столпа нашей демократии.