Россия для Европы – загадочный сфинкс, написал в конце XIX века Федор Достоевский. «Скорее будет изобретен вечный двигатель или эликсир жизни, чем западный человек поймет русскую действительность, русский дух, русский характер и пути его развития».
Французский писатель Эммануил Каррер не имел четко выраженного намерения понять русскую действительность и русский дух, когда обратился к Эдуарду Лимонову с просьбой об интервью для статьи. В общем-то, у него и не было такого намерения. Его мать, Элен Каррер д’Энкосс (Hélène Carrère d’Encausse), имеющая грузинские корни, является авторитетным специалистом по России. Уже в 1978 года она предсказала распад СССР, когда многие даже не могли такого предположить. Она также принадлежит к числу тех немногих женщин, которые имеют честь быть членами Французской академии. Среди огромного количества книг, которые она получала в качестве отклика на свои исследования, была и такая, которая называлась «Русский поэт предпочитает чернуху» и имела странную памятную надпись: «Каррер д’Энкосс – от Джона Роттена литературы». Эммануил Каррер, которому тогда было около 20-ти лет, в отличие от своей матери, прекрасно знал, кто такой Джонни Роттен (Johnny Rotten), и с увлечением прочитал эту книгу. Элен, которая ее лишь пролистала, сказала, что она «скучная и похабная».
Автором книги был украинец Эдуард Вениаминович Савенко, взявший себе в качестве литературного псевдонима фамилию Лимонов. Он рассказывает о своей бесшабашной жизни в Нью-Йорке с 1975 по 1980 годы, где он общался с представителями культурной элиты, работал в навевавшей тоску русской газете и прислуживал в доме миллионера. Все это сопровождается звездными вечеринками, нуждой, беспорядочными связями с мужчинами и женщинами и недолгим сближением с американскими троцкистами. Эммануилу Карреру книга вовсе не показалась скучной. Он лично познакомился с ним в литературных кругах Парижа, где Лимонов пользовался репутацией писателя-диссидента, весельчака и смутьяна, весьма отличавшегося от сформировавшегося в умах парижан образа русских интеллигентов: бородатых, нелюдимых и весьма мрачных.
Лимонов интеллигентом не был и быть им не стремился. Его книги в Париже ожидаемого успеха не достигали, читатели были скупы на похвалу, и ему пришлось смириться со статусом второразрядного автора. Он вернулся в Москву в 1989 году, и вскоре до Парижа докатились слухи о том, что Лимонов активно выступил в поддержку сербов во время войны в Боснии. Стало известно также и том, что он основал в Москве Национал-большевистскую партию, чьи последователи, вскидывая вверх руки со сжатыми кулаками, без зазрения совести выкрикивали «Сталин!» и «Гулаг!». Все, в том числе и Каррер, посчитали его ненормальным и фашистом.
Но наступил 2006 год, и известная журналистка Анна Политковская, одна из немногих, которые расследовали преступления федеральных войск в Чечне, была убита четырьмя выстрелами в упор. Поскольку Каррер кое-что знал о России (помимо сведений, полученных от матери, в 2003 году он снял документальный фильм в небольшом городе Котельничи, а вскоре опубликовал «Русский роман» (Una novela rusa), в котором пытался отыскать следы своего деда по материнской линии, обвиненного в сотрудничестве с нацистами и пропавшего без вести в Бордо в 1940 году), один из журналов обратился к нему с предложением написать статью о жизни и работе Политковской. Его пребывание в Москве совпало с демонстрацией у театрального центра на Дубровке, чьи участники требовали проведения объективного расследования трагических событий 2002 года, когда чеченские террористы взяли в заложники зрителей во время представления, а администрация Путина приняла решение о штурме здания, применив при этом боевой газ, хотя нападавшие находились в зале вперемежку с заложниками. Во время этой демонстрации Каррер впервые за последние 15 лет увидел Эдуарда Лимонова. Он решил не подходить к нему, поскольку не знал, с каким человеком встретится, тем более учитывая последние факты его биографии. Однако, в ходе написания статьи про Анну Политковскую он с удивлением обнаружил, что она считала Лимонова и его последователей людьми смелыми, цельными, идеалистами. Той же точки зрения придерживалась и Елена Боннер, вдова Нобелевского лауреата Андрея Сахарова.
Тогда Каррер решил сам выяснить, что же из себя представляет этот человек. И то, что начиналось в качестве более или менее обширного репортажа, вылилось в книгу объемом 400 страниц, которая уже является бестселлером и получила множество наград. Лимонов выведен в ней не только как сложный и исключительно привлекательный человек, но и как персонаж последних лет существования СССР и первых постсоветских лет. Это рассказ о личных и исторических издержках, о неудачах в личной и общественной жизни, о безудержном стремлении кем-то стать и странных плодах, которые приносят контроль и бесконтрольность.
Каррер использует фактологический материал применительно к данному конкретному человеку, что для него является столь же естественным, сколь и неизбежным, хотя другие авторы могли мы посчитать такой прием неудобным да и просто неприемлемым. Он работает в этом ключе, начиная с 2000 года, когда Каррер приобрел известность как состоявшийся автор своего жанра. «Неприятель», захватывающая и трагичная история объемом менее 200 страниц про Жана-Клода Романа, который, оказавшись загнанным в угол в результате 18 лет лжи, решает убить тех, чьи взгляды станут совсем невыносимым, когда всплывет вся правда: свою жену, двух маленьких детей и своих родителей. В «Рассказе о чужих жизнях» (2009) через людей, имена которых были неизвестны до тех пор, пока Каррер не решил рассказать о них, писатель анализирует самые тяжелые личные потери и мощную силу любви и человеческого участия. Создается ощущение, что Каррер может взяться за любую тему при условии, что охватит ее во всей глубине, причем не как репортер или исследователь, а как человек.
- Чтобы взять интервью у Лимонова, Вам практически пришлось прожить с ним бок о бок в течение двух недель. Трудно было удерживать разумную дистанцию по отношению к Вашему будущему герою?
- Нет, это в общем-то не было сложно. В тот момент в мои намерения входило написание статьи для журнала. Что обескураживало и одновременно было интересным, так это то, что я не знал, как его воспринимать. И проведя две недели почти все время вместе с Лимоновым, я стал знать больше, чем вначале. Думаю, именно по этой причине я и решил написать книгу.
- Чтобы понять его...
- Не столько, чтобы понять, сколько для того, чтобы еще более усугубить свое собственное замешательство.
- Наиболее шокирующее впечатление на Вас произвело пребывание Лимонова на Балканах.
- Да. В интернете все еще можно отыскать документальный фильм, снятый операторами BBC, в котором Лимонов стреляет в Сараево под одобрительным взглядом Радована Караджича. Меня смутило не только то, что он воевал не за тех, сколько ощущение, что Лимонов сам себя выставлял на посмешище. И это еще больше усложняет написание книги о ком-либо. Поэтому я отложил работу на год.
Каррер имеет в виду документальный фильм «Сербские хроники» (Serbian Epics) польского режиссера Павла Павликовского (Pawel Pawlikowski), и действительно, сцену, где писатель стоит у пулемета, можно увидеть в Youtube. Когда через несколько лет его попросили дать этому объяснение, Лимонов сказал, что стрелял в воздух. И хотя создается ощущение того, что действие происходит в горах, вдали от потенциальных жертв, она насыщена насилием и действует угнетающе.
- Что больше всего Вам нравится в Лимонове?
- Наверное, его храбрость, жизненная сила, напор, а также его вера в некий идеал, хотя это и идеал ребенка. Он может оказаться незрелым, неразумным, но при этом может и вызывать восхищение. Больше всего меня восхищает тот этап его жизни, который он провел в заключении, где он вел себя, как герой, каковым он стремился быть всю свою жизнь.
Лимонову был 58 лет, когда ФСБ задержала его в 2001 году по обвинению в терроризме, организации вооруженной банды, незаконном владении огнестрельным оружием и подстрекательству к экстремистским действиям. Следует отметить, что Национал-большевистская партия, хотя и выступавшая активно против действующей власти, отнюдь не представляла собой угрозы ее стабильности и не собиралась организовывать теракты. Один из самых сложных тезисов, выдвигаемых Каррером, заключается в схожести его персонажа, как будто бы сошедшего со страниц произведений Данте, и трижды президентом России Путиным: тяжелое детство, отец - военнослужащий невысокого звания, ностальгия по коммунизму и презрение к слабости. Каррер уверен в том, что, приди Лимонов к власти, он остался бы верен своим убеждениям. Другое дело, что мы не сможем это проверить.
- Что сказал Лимонов по поводу Вашей книги?
- Он сказал, что не будет ее комментировать, и, как мне кажется, это вполне разумная позиция. А что ему говорить? Что какие-то действия были неправильными, что совершались ошибки? Конечно, ошибки совершались, но, в конце концов, говорить о них не очень интересно. Он мог также заявить о своем несогласии с определенными положениями и мыслями, которые я высказал относительно его жизни. Мне кажется, он правильно поступил, решив не говорить ничего, но при этом не скрывал своей радости по поводу успеха книги во Франции и других странах. Он считает это как бы своим воскресением и очень мне благодарен.
- Помимо истории незаурядной личности, книга о Лимонове – это еще и рассказ о последних годах Советского Союза, и о том, что наступило потом. Почему Вы решили сделать это именно через подобного персонажа?
- У меня появилась мысль, что он - прекрасный герой для романа. Во-первых, если посмотреть на все события его жизни и на его склонность ко всякого рода приключениям, он, действительно, похож на персонажей романов Александра Дюма. Но при этом он мог бы также стать и персонажем исторического исследования о последних 20 годах Советской власти и о том, что произошло после ее крушения. Это малоисследованный, хаотичный период, который еще продолжается. В этот период произошли многие события, которые люди моего возраста и более молодые пережили лично. Эти события – часть нашей сегодняшней жизни, мы читали о них в газетах, и мне показалось весьма интересным совершить путешествие в ту эпоху с помощью столь необычного персонажа. В моей книге я пытался погрузиться в непостижимую идеологию Лимонова, где смешаны Ленин, Муссолини, Гитлер, Мао Цзе Дун и Роза Люксембург. Когда его спросили, почему несгибаемый писатель-бунтарь ностальгирует по коммунизму и даже восхваляет КГБ в одной из своих книг, Лимонов ответил: «Я - не диссидент, а всего лишь преступник». Создается ощущение, что в какие-то тайники русского духа, который, по мнению Достоевского, непостижим для западного человека, можно проникнуть лишь с помощью персонажей, что называется, не от мира сего, подобных тем, что он вывел в своих романах «Бесы» и «Братья Карамазовы».
- Принято считать, что «Лимонов» - это биография, но Вы только что обозначили ее как историческое исследование. Как бы Вы определили ее жанр?
- Я бы не стал никак его определять, можете называть книгу, как хотите. Для меня это не имеет большого значения, и я соглашусь с любым определением. Это книга, вот и все.
- До публикации «Неприятеля» Вы были, в основном, романистом. Каковы, по Вашему мнению, главные различия между документальной и художественной прозой?
- В обсуждаемой книге я ничего не придумываю. Если есть что-то, чего я не знаю, то я это и не изобретаю, а просто ставлю читателя в известность о своем неведении. С другой стороны, «Лимонова» можно рассматривать как роман. Хотя это и не художественное произведение, в нем используются все приемы и средства, присущие роману. Соответственно, от его чтения можно получить такое же удовольствие, как и от романа. Но, кроме того, и в этом как раз и состоит одно из главных различий, когда ты пишешь о реально существующих людях, - ты должен думать о том, какова будет их реакция. В некоторых книгах я очень от этого зависел, но не слишком беспокоился, когда писал о Лимонове. Он – публичный деятель. Я рад, что книга ему понравилась, но если бы и нет, то тоже ничего страшного. Лимонов сам в весьма резких выражениях писал о других, так что я не считал себя обязанным любезничать с ним. Но в любом случае, раз книга ему понравилась, тем лучше.
- Во время одной из рекламных кампаний книги «Лимонов» в Аргентине утверждалось, что рассказ о жизни этой незаурядной личности является предлогом для того, чтобы Вы и дальше «рассказывали о его судьбе». Что Вы можете сказать по этому поводу?
- У меня нет необходимости в каких-либо «предлогах». Я не верю в объективность, и мною скорее движут честность, чем самолюбование, когда я сообщаю читателю, по какой причине и при каких обстоятельствах я взялся за перо.
- О ком было сложнее писать: о Лимонове или о Жане-Клоде Романе, убийце из Вашей книги «Неприятель»?
- Если брать навскидку, то о Жане-Клоде Романе. Это жуткий персонаж. В течение семи лет работы над ним я как будто погрузился в яму депрессии. При работе над Лимоновым этого не произошло. Как я указывал выше, в какой-то момент я его возненавидел, потому что он уже встал мне поперек горла. Надо признать, это не самый добропорядочный и благопристойный человек, но чем-то он мне нравится. И вдвоем с ним было неплохо.
