Новое поколение саудовских лидеров

Хотя Саудовская Аравия и сохраняет за собой место крупнейшей экономики арабского мира, на региональной арене она все же постепенно сдает позиции под напором соседнего Катара. Нужно сказать, что немолодые правители королевства явно страдают от недостатка лидерских качеств, который отражается на эффективности и убедительности политики Эр-Рияда.

Так, кто же сегодня руководит Саудовской Аравией?

Это потомки скончавшегося в 1953 году завоевателя и основателя страны Абдул-Азиза ибн Абду-Рахмана ибн Фейсал Аль Сауда.

Абдул-Азиз расчертил границы своего королевства ударами сабли. Тем не менее, он понимал, что этого было недостаточно, чтобы сделать новое государство устойчивым. Поэтому он постарался объединить его с помощью брачных союзов с крупнейшими племенами на его территории.

Такая политическая стратегия принесла плоды, но в то же время породила слишком много наследников. Основой династической системы стала передача королевского титула от брата к брату. Кроме того, множеству кланов внутри правящей семьи приходится делить между собой власть в министерствах, армии, нефтяном секторе и руководстве провинций.

На бумаге король Абдалла правит Саудовской Аравией с 2005 года. На самом деле он взял в руки бразды правления еще в 1995 году в качестве регента после инсульта его предшественника Фадха. Абдалла — прагматичный лидер, но сегодня ему уже почти 90 лет... Реальной власти у него больше нет.

Таким образом, в официальной роли главы государства его все больше и больше заменяет нынешний министр обороны и наследный принц Салман. Этот статус достался ему после кончины наследных принцев Султана и Найефа в 2011 и 2012 годах. Проблема в том, что в свои 77 лет Салман выглядит довольно блекло...

Далее в цепи наследования стоит бывший глава разведслужбы принц Мукрин, которого в феврале назначили вторым вице-премьером. 67-летний Мукрин — это младший из поныне живущих сыновей основателя государства. Тем не менее, его мать была йеменкой (то есть, из младшего клана), и смерть короля Абдаллы, которому он обязан своим возвышением, может поставить крест на его перспективах.

В отсутствии бесспорного лидера королевство переживает переходный период. Реальная расстановка сил во власти вовсе не обязательно следует установленной по протоколу. Оставшиеся дети основателя все больше дряхлеют, и на первый план выходят представители нового поколения.

Готовы ли внуки Абдул-Азиза взять власть в свои руки?

Главный вопрос может звучать следующим образом: согласны ли дети первого монарха поступиться своим положением? Государство, без сомнения, заинтересовано в этом, пока молодежь еще сама не успела состариться. Так, например, губернатор Мекки недавно отпраздновал 73 день рождения...

Кроме того, клановые проблемы никто не отменял. Кому предложить трон, не оскорбив при этом других? Уважение, которым пользуется король, не имеет значения, его близким определенно не хватает влияния.

Как бы то ни было, за последние несколько месяцев ситуация прояснилась. В ноябре прошлого года 54-летний Мохаммед бин Найеф унаследовал от своего отца, покойного наследного принца, кресло министра внутренних дел, чьи реальные возможности выходят далеко за пределы официальных.

За несколько месяцев Мохаммед, засучив рукава, принялся за решение острого для страны вопроса иммиграции, а также проблем Йемена и Бахрейна, в которых с 2011 года идут народные волнения. Недавно он поставил своего собственного брата во главе стратегической восточной провинции, где находится большая часть запасов углеводородов и саудовских шиитов...

В июле 2012 года пост начальника разведслужбы достался 64-летнему Бандару бин Султану, который в прошлом активно поддерживал американских неоконсерваторов. Он играет активную роль в развитии ситуации в Сирии и недавно встречался в Эр-Рияде с ливанским премьер-министром Таммамом Саламом. Это событие значительно склонило чашу весов в Ливане в пользу Саудовской Аравии и пошатнуло позиции Ирана.

Кроме того, после кончины губернатора Эр-Рияда в марте этого года сыновья Абдул-Азиза больше не возглавляют ни одну из провинций страны. Второе поколение все сильнее проявляет нетерпение: с одной стороны их (уже немногочисленные) предшественники становятся все старее, с другой стороны «арабская весна» продемонстрировала, насколько саудовская геронтократия отстала от реального положения дел в регионе.

Саудовская Аравия движется к большей политической открытости?

Не считая Северной Кореи, Саудовская Аравия — это, без сомнения, самая ретроградная страна в мире. Стать еще более закрытой ей будет уже очень непросто.

Король Абдалла выбрал политику постепенного движения к реформам, чтобы не настроить против себя консервативный истеблишмент. Тем не менее, в условиях растущего общественного недовольства он попытался повернуть политические требования (интеграция шиитского меньшинства, конституционная монархия...) в социальную сферу, которая считается не столь опасной.

Что символично, вопрос прав женщин сегодня обсуждается особенно активно. С февраля этого года пятая часть мест в консультативном совете Меджлис аш-Шура (нечто вроде зачаточного парламента) занимают женщины. В 2011 году они получили право голоса, и для них стали открыты многие профессии.

Тем не менее, даже такие скромные меры вызывают ярость у консерваторов, которых всколыхнул нашумевший вопрос выдачи женщинам водительских прав. И все возможные преемники «либерала» Абдаллы относятся к лагерю консерваторов. Наследный принц, министр внутренних дел и глава разведслужбы входят во влиятельный консервативный клан Судаири.

Мохаммед бин Найеф много времени посвятил решению оборонных вопросов (борьба с терроризмом и Ираном). В то же время это реалистично настроенный политик и первый высокопоставленный государственный деятель, который появился на свет уже после смерти Абдул-Азиза. Если он должным образом проявит себя на посту министра внутренних дел, то сможет добиться достаточного влияния, чтобы прорваться к трону и дать ход реформам.

В любом случае, рассчитывать на скорую либерализацию, пожалуй, не стоит. Однако второе поколение лидеров все же способно вернуть Саудовскую Аравию на первый план на Ближнем Востоке, причем, возможно, не в таком уж отдаленном будущем.