Жюльен Шеверни (Julien Cheverny), он же Ален Гурдон (Alain Gourdon), выпустил 640-страничный двухтомник под названием «Сексуальный запрет, игры относительного и изменчивого» (L’Interdit sexuel, les jeux du relatif et du variable). В первой части описываются 4,5 тысячи лет человеческой истории: от Древнего Египта до еврейского народа его Торой, Индии с ее философией «варн» или определяемых кармой четырех общественных сословий, и, наконец, ислама. Каждая из этих великих религиозных семей становится предметом детального рассмотрения от давних времен до наших дней. Древней Греции также отводится большое место в первых главах (почти 100 страниц, то есть примерно треть первого тома). Многое говорится о Риме и Африке, хотя Китай, к сожалению, остался за бортом.
Как существовал и менялся сексуальный запрет на протяжении столетий в различных традициях семитского и европейского мира? Вот главный вопрос, который ставит в своей работе автор.
Первая глава под названием «По ту сторону себя и другого» рассказывает нам о сексуальной жизни в Древнем Египте, где был в порядке вещей инцест отца с дочерью и тем более брата с сестрой. В обществе древних египтян извращением считалась разве что зоофилия.
В предисловии к своему двухтомнику Жюльен Шеверни четко излагает поставленную им проблематику: «Все цивилизации пытались регулировать сексуальные нравы и устанавливали запреты, чтобы контролировать и упорядочить жизнь человека. В данном труде рассматриваются основные запреты и устанавливается их смысл. Как понимать запрет инцеста на Западе? В чем цель запрета гомосексуализма в исламе?» Вот некоторые из поставленных вопросов в этой книге, которая предстает как сравнительное и критическое исследование через призму работ Фуко и Леви-Стросса.
Далее евреи и греки также внесли жесткие правила в сексуальную жизнь и нормы в средиземноморском регионе, а затем и на территории Европы. Платон последовал примеру Моисея и запретил прелюбодеяние, однако тот впервые назвал недопустимым самый широкий спектр сексуальных практик от гомосексуализма до совокупления людей с определенной степенью родства (например, племянника с тетей и т.д.). Много веков спустя на территории христианской Европы к этим запретам добавили и (по крайней мере, открытую) полигамию. Как бы то ни было, в этом критическом анализе сексуальных запретов нужно соотнести законы с их эпохой, когда они выступали как основополагающие принципы жизни в обществе, которое стремилось к трансцендентности, ориентировалось на некий высший, божественный порядок. Таким образом, мы можем убедиться в прогрессе морали, который принес с собой каждый сексуальный запрет.
Так, например, мы видим, что лишь немногие религиозные законы вводили запрет на педофилию, за исключением, разумеется, семейной среды.
В Греции инцест был запрещен, а Платон говорил даже, что тот ненавистен богам и является «наибольшим злом изо всех зол». В то же время гомосексуализм и сопряженная с ним содомия не казались ему чем-то из ряда вон выходящим. Как отмечает Шеверни, отсутствие любовника у молодого философа рассматривалось как своего рода позор или невезение и могло даже считаться признаком или результатом плохого воспитания.
В целом все библейские запреты, так или иначе, нашли отражение в христианской и мусульманской морали. Ислам добавил к ним несколько новых (причем зачастую в ущерб правам женщин), а католицизм (за ним также последовало и православие) ввел обет безбрачия для священников при Папе Григории VII (1074 год) и воздержание для монахов и монахинь (хотя чем конкретно одно отличается от другого никому так и не ясно). Тем не менее, нужно отметить, что священники в восточных католических церквях все же нередко женились.
Посвященная библейским запретам глава стоит по соседству с главами о сексуальной этике в Израиле и исламе. Что касается мусульманского мира, в первую очередь стоит обратить внимание на информацию насчет обрезания и статуса женщины в целом. Кроме того, можно много сказать о совершенно неприемлемой позиции по вопросу женщин в радикальном иудаизме. Об этом говорили сотни раз. Вот, что пишет Шеверни по поводу обрезания:
«Мужчина стремится вызвать восхищение у сексуально искалеченной женщины, чтобы тем самым успокоить ее, заставить забыть о собственной неполноценности».
Автор этих строк не просто так приводит слова Жермен Тийон (Germaine Tillion): «Средиземноморская женщина, которую похищают, несмотря на все законы, неоднократно продают, нередко избивают, заставляют работать и могут почти безнаказанно убить, это один из рабов современного мира». Более того, это касается женщин далеко не только на одном Средиземном море!
Вывод Шеверни о реформах как внутри, так и снаружи арабо-мусульманского мира (Пакистан, Бангладеш, Афганистан, а также Индия с подавляющим индуистским большинством) в очередной раз говорит о том, что многие страны переступили границу, которая пролегает между сексуальным запретом и дискриминационным отношением к женщине.
Сексуальные запреты в первую очередь ударяют по женщинам в теократических странах и сообществах, хотя именно там они и так угнетаются сильнее всего, в независимости от религии, культуры и экономики стран и народов. Несладко приходится также и детям, хотя в любой религиозной и светской морали четко прописаны уважение к ним и их человеческому достоинству.
Шеверни приводит также ужасающие слова Лоуренса Даррелла (Lawrence Durrel) по поводу судьбы женщин в истории: «В течение столетий их ставили в стойло со скотом, клеймили, делали обрезание, кормили сладостями и прогорклым жиром, сделали из них сосуды для удовольствия, которые с трудом ковыляют на бледных ногах, усеянных синими венами».
С древних времен до наших дней изменение концепции запрета неразрывно связано с показателем женской свободы, так как во всех обществах принимали законы и устанавливали религиозные порядки именно мужчины.
Шеверни описывает интереснейший пример того, как принципиальный запрет при определенных условиях становится позитивным принципом. Он и относится непосредственно к иудейской духовности, однако просматривается и в других традициях этнических меньшинств. Хотя женщина не может спать с братом своего мужа, так как это является одновременно изменой и инцестом, этот двойной запрет теряет силу в случае смерти супруга, и женщина в таком случае может выйти замуж за одного из братьев. Речь идет о принципе левирата в иудаизме, где рождение детей является священным долгом даже для покойного мужа.
По всем этим и многим другим вопросам автор предлагает сравнительный анализ работ Фрейда и Мердока, а также Фуко и Леви-Стросса. В то же время у читателя может вызвать удивление то, как мало внимания уделяется в этой книге изнасилованию, особенно по сравнению с инцестом и прелюбодеянием, не говоря уже о гомосексуализме. Ведь в конечном итоге изнасилование - это одна из худших форм притеснения женщин, которая была вне закона во всех цивилизациях, пусть даже некоторые суды в отдельных странах слишком часто накрывают глаза на обращения жертв, особенно если они женщины.
Кроме того, у сексуальных запретов есть и иные следствия. Так, во многих религиях женщины не могут становиться священниками, раввинами, эпископами или брахманами (за исключением разве что либеральных течений). В некоторых религиях их все же могут возвести в лик святых, подобно «богоматери». Но любой духовный сан для них все равно не доступен.
Женщина в одеяниях великого раввина или Папы римского стала бы настоящим чудом… Остается лишь возмущаться фаллической властью, которой так активно пользуются мужчины в религии (да и вообще повсюду) на протяжение многих тысячелетий.
Ближе к концу своей книги Жюльен Шеверни предлагает читателю глубокие размышления по поводу законности или незаконности проституции и абортов, доходя даже до «права на неконтролируемое размножение инвалидов». Один из выводов автора говорит о том, что мы с вами живем не в «эротическом», а «убивающем всякую эротику» обществе: «Прежде всего это связано с разрушением запретов (…), а также тем, что чем меньше остается запретных отношений и воспрещенных поступков, тем меньше шансов на то, что подтверждение любовного чувства выльется в сексуальную связь».
Такой мрачный вывод, без сомнения, лишь подкрепляет значимость жесткой позиции религиозных деятелей. Но разве это извиняет мужчин, которые много тысяч лет тому назад единолично объявили себя хранителями власти, навязав женщине приниженную роль? Она, кстати, отнюдь не является неким уготованным свыше предписанием и совершенно неприемлема как с точки зрения истинной веры, так и с точки зрения высшей светской морали, которая по своей сути совершенно беспристрастна и ни в коем случае не может отталкиваться от пола человека в распределении власти.
Таким образом, книга Жюльен Шеверни поднимает один из важнейших вопросов - вопрос будущего нашей цивилизации.
