Разве неудачники кому-то интересны? Учитывая огромное количество пригородных обитателей, которые заполнили наши книжные полки, издатели скорее всего так не считают. Вы можете с легкостью представить себе, как они пишут «несимпатичный!» на каждой странице потемневших манускриптов, откладывая в сторону рассказы о самодовольных работниках дошкольных учреждений, в которых поднимаются вопросы гнева и неудовлетворенности, или о погрязших в депрессии мужчинах, ввязавшихся в любовные связи со своими тещами, в пользу еще одной истории об измене в рядах разумных и полезных членов общества.
Так давайте же поблагодарим Бога за то, что у нас есть Сэм Липсайт (Sam Lipsyte), в чьих закрученных историях разумные и полезные члены общества выглядят сумрачным проклятьем человечества. В своем новом сборнике рассказов под названием «The Fun Parts» Липсайт показывает, что разумность и полезность на самом деле не являются разумной и полезной реакцией на мир, который сошел с ума. Презрение, отчуждение и уход – в фантазии, пророчества, героин или смузи с папайей – должны быть естественной реакцией людей на наш позднекапиталистический кошмар.
В этом сборнике, как и в других его книгах – трех романах и еще одном сборнике рассказов – Липсайт повествует о том, как экономические колебания и социальная неопределенность делают из нас десперадо. Он рассказывает о стене отчуждения, которая выстраивается вокруг несбывшихся надежд и нереализованных планов. Возьмем, к примеру, Гандерсона (Gunderson), самопровозглашенного пророка из рассказа «The Real-Ass Jumbo», человека, который, кажется, с нетерпением ждет апокалипсиса. Когда жизнь Гандерсона разваливается на куски – его попытка попасть в реалити-шоу обречена на провал, и он вынужден самовольно поселиться в дуплексе своей бывшей жены, пока она находится в отъезде – он с головой уходит в предсказания о конце света и в беседы с воображаемым золотым гуру. Тем не менее, он видит во всем этом не приближение сумасшествия, а единственный шанс на спасение. Заставляя сознательные заблуждения и объективно неправильные решения казаться абсолютно рациональным выбором, Липсайт делает так, что мы полностью принимаем сторону его главных героев, будь то Гандерсон, который умоляет своего золотого гуру дать ему ответы, пока отведенное ему время подходит к концу, или Мич (Mitch) из рассказа «The Wisdom of the Doulas», замахивающийся нунчаками на деловых и влиятельных родителей младенца по имени Прага (Prague).
Подобно Мэри Гейтскилл (Mary Gaitskill) и Дэвиду Фостеру Уоллесу (David Foster Wallace), Липсайт питает ощутимую слабость к людям, рано ставшим неудачниками, которые, вместо того чтобы развивать свои таланты и пользоваться своим преимуществом, в какой-то момент поскальзываются, падают и никогда больше не поднимаются. Главные герои рассказов сборника «The Fun Parts» снова и снова пытаются начать все сначала, испытывая унижения, и опускаются все ниже, постепенно перемещаясь от унижения к безнадежности. Читатели, которым повезло познакомиться с Мило (Milo), бедолагой из яркого сатирического романа под названием «The Ask», хорошо знают эту траекторию. Однако в отличие от писателей, которые представляют истории саморазрушения в романтическом свете, таких как Чарльз Буковски (Charles Bukowski) или Чак Паланюк (Chuck Palahniuk), Липсайт рассказывает о самых диких заблуждениях и самых отвратительных и разрушительных судорогах своих персонажей, не возвеличивая и не осуждая их. Возьмем, к примеру, рассказ под названием «This Appointment Occurs in the Past», в котором бывшие друзья по колледжу принимают решение вспомнить о старых ранах и, возможно, нанести несколько новых. Главный герой, рассказав о своем восхищении грандиозными идеями своего старого друга, признается: «Я не был одним из тех самовлюбленных людей, которые считали, что я должен сначала понять нечто, чтобы оно приобрело значимость. Кроме того, он вовсе не заблуждался насчет того, что он имел в виду».
Умение раскрыть подобное абсурдное самодовольство – эго, парящее в облаках горячего воздуха, горечь, переодетую в застенчивость, срежиссированную развязность – является удивительным даром Липсайта. Замечательно то, что ему удается вызвать в читателях сочувствие к этим жалким негодяям и заставить нас понять их. «Мы были позерами, - размышляет главный герой, - но как вы думаете, почему позеры встают в позу? Потому что они хотят, чтоб их пригласили во владения реальной, почти волшебной области обезличенного восприятия, и они знают, что уже это их желание дисквалифицирует их. Человек просто хочет чувствовать». Психосоциальные проекции пронизывают весь рассказ и находят отражение даже в самых обыденных деталях. «Компьютер на приборной панели Мазды призывал к действию. За его официозным тоном я почувствовал смятение, геопозиционную рану. Может быть, какой-нибудь язвительный папаша-робот лишил его направления в жизни?» Позже мы узнаем, что отец нашего безымянного героя однажды прочитал лимерик, который начинался со слов «There once was a dumb fucking boy/ who was never his daddy’s joy» («Жил однажды мальчик тупой /для отца он был как чужой»).
Между тем Липсайт никогда не ищет утешения в персонажах, которые слишком много знают или считают себя героями. В рассказе «Nate’s Pain Is Now» автор мемуаров о борьбе с наркозависимостью – «Bang the Dope Slowly» и их продолжения « I Shoot Horse, Don’t I?» - понимает, что он уже вышел из моды. «У мира появились более стоящие жертвы, - объясняет он. – Работорговцы надели на сирот войны гробы, обитые пожеванным крысами бархатом. Младенцы умирали от голода на полу». В одном забавном эпизоде подавленный автор мемуаров делает признание, касающееся его отца: «Он никогда меня не бил, это правда. Отцу не обязательно бить. Его ударами были его кашель и насмешки. Даже в его объятьях была заключена некая жестокость». Несмотря на его гипертрофированную жалость к самому себе, этот человек вызывает в нас сочувствие. Посредством абсурдов и преувеличений Липсайт демонстрирует, как переменчивые рынки и переменчивые вкусы сменяют друг друга с головокружительной скоростью: все, что в какой-то момент превозносится и ценится, потом вдруг становится объектом насмешек (а затем и темой для карикатур в журнале New York). «Когда-то ты многое для меня значил», - говорит герою незнакомка на автобусной остановке. «Что же произошло?» - спрашивает автор мемуаров. «Ты стал значить для меня все меньше и меньше», - отвечает она, как будто ее меняющиеся вкусы не только не требуют оправданий, но и каким-то образом являются следствием поступков автора. Эго главного героя сдувается, подобно воздушному шарику, и мы понимаем причину всего этого: в наши капризные времена никто не застрахован от подобных резких поворотов фортуны.
Даже когда персонажи Липсайта находятся на грани социопатии, ему все равно удается пробудить в читателях сострадание по отношению к ним. В этом сборнике в одном из лучших рассказов под названием «The Dungeon Master» речь идет о группе подростков, потакающих капризам их мастера подземелий. С Марко, младшим братом мастера подземелий, обходятся самым жестоким образом. «Марко – паладин. Он сражается во славу Христа. С зимних каникул Марко много раз был паладином. Рыцарей всегда зовут Валентинами, и Мастер Подземелий следит за тем, чтобы все они умирали самой унизительной смертью». Мать повелителя подземелий, очевидно, просто не хочет наблюдать эту сцену, а его отец «просовывает свою густую шевелюру в дверь и говорит: «Играйте хорошо, мои дорогие щеночки». Подобно своему отцу и брату, мастер подземелий кажется относительно безобидным, пока он не превращает умирающего людоеда в призрак настоящей, когда-то утонувшей сестры одного из игроков. Мальчик начинает плакать, и наш юный рассказчик встает на его защиту. Начинается драка. Когда она заканчивается, рассказчик подползает к окну. «Во дворе соседнего дома дети пинают мячик. Это выглядит замечательно». Дезориентация, одиночество детей, отсутствие границ, страстное желание, которое берет начало в ощущении того, что вы находитесь не в том месте и не с теми людьми – Липсайт связывает эти разрозненные ощущения с одним меланхолическим образом.
В неудачниках Липсайта на самом деле есть нечто мужественное, даже в их невежестве, их тщеславии и отчаянных попытках добиться внимания. И Липсайт показывает нам, насколько мы – с нашими хрупкими и изголодавшимися эго – похожи на одинокого ребенка, на чрезвычайно неумелую акушерку или на наркомана, решительно настроенного написать детскую книгу о боксере в среднем весе по имени Марвин Хаглер (рассказ «The Worm in Philly»). Возможно, именно поэтому эти печальные истории вызывают такое чувство головокружения: ставя под сомнение настоящие достижения так называемых победителей и подчеркивая разрушительность поступков так называемых неудачников, Липсайт освобождает нас из-под власти ложных богов. Его герои-неудачники - не просто жертвы несправедливости, они - нигилистически настроенные пророки, которые, осознав свое тяжелое положение и приняв свое падение, уже встали на путь спасения. В отчаянной попытке добиться экзистенциального спасения они, наконец, отказываются служить голодному брюху своего эго и подчиняются «сладкой нежности абсолютного ничего». Если в этих рассказах есть мораль, то она звучит так: какие бы банальности и мелкие обиды ни управляли нами, все они исчезнут перед лицом нашей судьбы. В конце мы все обречены. Так почему бы нам не избавиться от тщеты и не насладиться теми тривиальными радостями, которые нам доступны?
Некоторые намеки на эту мораль можно найти в рассказе «Ode to Oldcorn», в котором группа толкателей ядра потерпела поражение в состязании с вундеркиндом по имени Баки Шмидт (Bucky Schmidt) из школы противников. Как объясняет молодой рассказчик, мир разделился на «тех, кто уже встречался с их Баки Шмидтом, и тех, кому еще предстоит встретиться с их Баки».
«Я уже встречался со своим Баки Шмидтом, поэтому происходящее меня уже не разочаровывает. Я не хочу и хочу. Хорошие деньги, благополучные времена, я счастлив тем, что у меня есть. Вы перестаете беспокоиться обо всех этих вещах, если знаете, что где-то есть кто-то, кто, подобно ужасному богу, может в один миг лишить вас всего».
Давайте позволим Липсайту сделать так, чтобы унижения и поражения не просто вдохновляли, но и побуждали к изменениям. А современным сатирикам стоит пожелать, чтобы они встретили своего Баки Шмидта.
