У меня нет столь хороших связей с Кадриоргом (резиденция президента Эстонии – прим. перевод.), чтобы поделиться с читателями размышлениями президента о том, что он считает важнее – встречу в Эстонии с Патриархом Кириллом или пребывание в Братиславе на саммите государств Центральной Европы с участием лидеров более 20 государств, а позже и в Словении.
С точки зрения интересов Эстонии я ни мгновение не сомневался, что президент принял правильное решение. И я бы тоже предпочел посещение Братиславы, а затем и Словении, если бы была возможность выбора. Особенно если учесть, что встреча президента с Кириллом явно была бы простой формальностью. Путь к действительно лучшим и справедливым отношениям с Россией не проходит через Храм Христа Спасителя в Москве.
И если нынешнее руководство нашего государства состояло бы из людей с такой же хорошей подготовкой и столь же непоколебимых, как Антс Пиип, Яан Посква, Арнольд Суси, Отто Тиеф, Отто Страндман и Яан Тыниссон (сюда можно было бы добавить еще некоторых людей) (политические и государственные деятели довоенной и военной Эстонии – прим. перевод.), это еще не означало бы, что малые государства Балтии были бы способны добиться своей воли – такой воли, которая привела бы к настоящей перезагрузке между нами и нашим восточным соседом. Я не опускаюсь в детали подобного рода размышлений, считаю достаточным отметить, что Вилли Брант в присутствии журналистов публично опустился на колени при посещении Варшаву в 1970 году, ища примирения с перенесшим многие страдания польским народом, одновременно посыпав пеплом головы немцев.
Отвечая на заданный мне недавно вопрос: «а не русофоб или Тоомас Хендрик Ильвес? (президент Эстонии – прим. перевод.)», напомню, что три года назад президент вместе с другими глава государства смотрел на парад в Москве на Красной площади по случаю 65-летия завершения Второй мировой войны, где звучало по-прежнему вызывающее чувства неудобства «ур-ра-а» российских солдат.
Обращаю внимание, например, и на то, что в статусе действующего под эгидой президента института Памяти Эстонии, расследующего преступления против человечности, говорится: «Из обнаруженного институтом … не следует никаких юридических последствий».
Если бы я был Владимиром Путиным, то от радости потер руки. И вообще – если бы я был Путиным, то вынул бы в политических целях из шкатулки старый список, который ЧеКа и его прислужники в государствах Балтии начиная с 1991 года хотели сберечь и воспользоваться им и приказал бы горничной тут же принести из кладовки бутылочку лучшего крымского шампанского. Так что Тоомас Ильвес с русской бабушкой русофоб? Наверное, все же нет.
И вообще, слова, оканчивающиеся на «фоб» сомнительны, за исключением, если находишься на приеме у психиатра. В мой лексикон они не входят, как и им подобные произвольно присваиваемые и неточные выражения вроде «евроскептик», «нетерпимый», «бандит» и многие другие субъективно навешиваемые ярлыки. Суффикс «фоб» означает необоснованный страх перед чем-либо. Фобия – это отклонение, или изменение, встречающееся как болезненный рефлекс. Меня невозможно убедить в том, что наш Президент русофоб. Дромофоб, например, это человек, который панически боится пересекать дорогу, даже у светофора или на зебре. Хотелось бы знать: разве проявляющий осторожность в условиях «дорожной культуры» Рима, Мумбаи или Стамбула пешеход является дромофобом или же он просто разумный человек?
Продолжим неуклюже на тему «где заканчивается религия и где начинается политика». Читатель, надеюсь, понимает, что моей целью не является анализ всего недавнего визита в Эстонию патриарха Московского и всея Руси и я не ставлю целью оскорбление чувств глубоко верующих и иных посещающих церковь людей. Как бы то ни было, но поднявшиеся на высокие должности военнослужащие время от времени вынуждены заниматься, кроме оборонных вопросов, еще и политикой. Очевидно, и все священнослужители вынуждены обращать внимание и на светские дела, а не только исключительно пастырские.
Даже ныне покойный архиепископ Эстонской Евангелической Лютеранской церкви (нашей церкви в изгнании) Конрад Веэм до конца своей жизни гордился тем, что церковь эстонского времени была отделена от государства, он постоянно подчеркивал этот факт. Конраду Веэму было бы, наверное, неуютно в современной Эстонии, и даже было бы плохо, если бы он подчинялся Московскому патриархату. Было бы странным, если бы, например, высказавшийся на эту тему Евгений Осиновский, (депутат парламента Эстонии – прим. перевод.) не имел адекватного представления, сколь большой, мощный и блестящий инструмент представляет из себя Русская православная церковь в инструментарии органов безопасности России. Задумайтесь вместо этого на мгновение о том, каким было отношение к гегемонии больших государств также посетивших Эстонию Папы Иоанна Павла Второго или его святейшества Далай-ламы.
И возложение венка к скульптуре Линды (памятник героине народного эпоса в Таллине, к подножью которого Патриарх Кирилл возложил венок в память о безвинно пострадавших в ходе сталинских депортаций - прим. перевод.) не представляет собой ничего существенно нового. Еще Никита Хрущев провозгласил в 1956 году, в какой мере все народности многонационального Советского союза пострадали от НКВД и КГБ. Это риторический вопрос, но я все же его задам, чтобы заставить задуматься: в какой мере патриарх Московский и всея Кирилл посетил здесь Эстонию, а в какой мере просто экстерриториальную Россию?
Каждый читающий газеты не мог не заместить, что на чиновников Эстонии оказывают давление в целях «нормализации отношений» с Россией, чего бы это ни стоило. Откуда исходит это давление, можно только догадываться, но оно исходит явно больше, чем из одной и даже больше, чем из двух частей света.
Я не понимаю, что происходит у нас в Эстонии. Откуда исходит постоянный дрейф в сторону советской ностальгии, а также России. Словно стокгольмский синдром хочет вернуть нас в объятия матери – похитительницы заложников. Или дело в том, что у значительно части эстонцев нет привычки вести в Интернете поиск, что пишет остальной мир на английском и других языках? Приведу только один пример из Stratfor. В подготовленном его редакцией в Техасе геостратегическом анализе 18 июня была опубликована статья под заголовком: «До тех пор, пока длится фурор в связи с Сирией, Россия будет претворять в жизнь свои планы в Европе». Если кратко резюмировать ее содержание, то оно выглядит примерно так: «Восклицая «Смотри, свинья летит», и указывая на ситуацию в Сирии, Россия одновременно усиливает свою позицию в Восточной Европе и улучшает отношения с такими государствами, как Германия и Великобритания.» Например, на саммите «большой восьмерки».
По мнению Stratfor, Европа политически разваливается на части и Москва этим умело пользуется. Козырным тузом России является ее инвестиционная способность, а также технические возможности. Особенно Кремль сконцентрировался на Центральной и Восточной Европе, купив, например, здесь ряд компаний. Но не остались без внимания и страны, способные изменить динамику в остальной Европе. Все это проводится тихо-тихо. Перед встречей G8 Владимир Путин пробыл два дня «по делам» в Лондоне и Statfor перечисляет еще четыре крупных сделки, которые Россия готовит с Западной Европой.
Неужели эстонцы и в самом деле не замечают или не озабочены, в чью сферу влияния мы вновь соскальзываем? Эстония находится в кризисе и эстонство само, похоже, остается почти беззащитным. Должно быть, так оно и есть, поскольку радиодяди из передачи «полуденный час» говорят о партиях, которые «больше не заняты улучшением жизни, а только штопанием своих ран и трескающейся кожи». Или же речь идет о «тотальной безответственности», которую якобы демонстрирует партия Реформ. Или, как недавно сказал Индрек Таранд (депутат Европарламента от Эстонии – прим.перевод.): Люди, входившие в коммунистическую номенклатуру, получили возможность принимать участие в политической деятельности и результаты этого мы все можем увидеть сейчас». Я бы не сказал, что не предостерегал об этом 20 лет назад.
По моему мнению, эстонство было в последний раз в столь бедственном положении и столь же политически беспомощно в 1944-1955 годах. Агония выглядит следующим образом: Эдгар Сависаар (мэр Таллина – прим. перевод.), прежде всем ему стало плохо, завещал нам большую новую церковь на возвышенности Ласнамяэ, а завещанием Урмаса Паэта (министр иностранных дел – прим. перевод.) стал договор о границе и лишь небеса знают, что его реально стимулировало. Возможно, у поведения президента есть простое объяснение. Эстонский народ, будучи против договора о границе, в будущем не запишет имена прибивавших договор сторонников золотыми буквами в книгу истории (в отличие от Тыниссона и Тиефа, о которых я уже упоминал выше). Возможно, дело все же в том, что умение предвидеть у Тоомаса Хендрика Ильвеса по-прежнему хорошее. Он не желает, чтобы его в будущем в одной увязке с людьми, которые активно стараются, чтобы плоды советской гегемонии смогли необратимо прорастать на другом берегу реки Нарва и в Печорах, которые совсем еще недавно были эстонском краем. Каждый из нас способен отдать кусочек Эстонии. Но для того, чтобы доставать каштаны из огня, нам нужны умельцы, как мужчины, так и женщины.
Юри Эстам - консультант по коммуникациям, бывший спецназовец США.
Перевод: Алексей Архипов.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
У меня нет столь хороших связей с Кадриоргом, чтобы поделиться с читателями размышлениями президента о том, что он считает важнее – встречу в Эстонии с Патриархом Кириллом или пребывание в Братиславе на саммите государств Центральной Европы с участием лидеров более 20 государств, а позже и в Словении.
