Военный историк Марк Солонин закончил работу над новой книгой «Июнь 41-го. Окончательный диагноз». Книги Солонина «22 июня. Анатомия катастрофы», «Мозгоимение. Фальшивая история Великой войны», «23 июня: "День М"», в которых анализируются последствия пакта Молотова – Риббентропа, советско-финская война, причины отступления Красной армии в 1941 году и «пир победителей» в Восточной Пруссии, пользуются успехом у читателей, неизменно порождают споры и вызывают негодование ура-патриотов.
Марк Солонин отправил новую книгу в издательство как раз в те дни, когда депутат Думы Ирина Яровая и ее единомышленники предложили законопроект, вводящий уголовное наказание в виде штрафа или лишения свободы до 5 лет за «отрицание вынесенного Международным военным трибуналом приговора, отрицание деятельности армий стран антигитлеровской коалиции по поддержанию международного мира и безопасности во время Второй мировой войны, распространение заведомо ложных сведений о деятельности армий стран антигитлеровской коалиции во время Второй мировой войны, соединенных с обвинением в совершении преступлений, в том числе с искусственным созданием доказательств обвинения». Хотя сама Яровая утверждает, что ученых преследовать никто не собирается, возникли опасения, что закон может загнать в тупик развитие военно-исторической науки.
В интервью РС Марк Солонин рассказал о новой книге и о своем отношении к законопроекту Ирины Яровой.
– Главное отличие от других исследований на эту тему заключается в том, что книга полностью построена на первичных документах и советских, и немецких архивов. Логика такая: вот есть некий эпизод июня 41-го, вот он отражен в советских документах – оперативные сводки, приказы, донесения, вот он отражен в немецких документах, вот мы на одно и то же событие смотрим с двух сторон линии фронта, причем смотрим по первичным документам, еще не искаженным всей последующей политикой, Яровыми и прочими. Имею нахальство утверждать, что подобного исследования по первым дням и неделям войны, насколько мне известно, еще не было. Таким образом, читатель получает, на мой взгляд, исчерпывающую энциклопедию. Поэтому и называется книга «Окончательный диагноз»: все, что произошло в первые дни войны, там изложено по самым первичным документам, первичнее некуда.
Книга завершена, отправлена в издательство, и все. Таким образом, законотворческие телодвижения нашей Думы уже никак ко мне не относятся. Если же говорить не только про меня, то ведь именно с вами я беседовал несколько лет назад, когда появилась учрежденная Медведевым комиссия по борьбе с фальсификациями, и тогда у меня ничего, кроме смеха, это дело не вызывало, хотя многие журналисты считали, что здесь надо добавить какого-то трепета и трагизма. Я думаю, что и на этот раз абсолютно ничего, что могло бы изменить и без того достаточно сложную и неблагоприятную ситуацию, не произойдет.
– И все же у государства есть много возможностей отравить жизнь историку и затруднить его работу. Стало ли в последнее время сложнее заниматься темами, которые вас интересуют?
– На меня надавить очень сложно, и добиться такой замечательной, полностью защищенной позиции достаточно просто. Для этого просто надо перестать ходить к ним и не пытаться бочком-бочком подлезть к государственному корыту. Если к государственному корыту с финансированием всякого рода историко-пропагандистских вещей ты не пытаешься протиснуться, то никто на тебя в современной России надавить не может. Можно вспомнить анекдот про неуловимого Джо, которого никто и не ловит. Поэтому ничего ровным счетом не изменится в моей работе ни от того, что появился этот законопроект, ни от того, что появится закон - на мой взгляд, с вероятностью 99,9% ничего из этого законопроекта не выйдет. Это личный персональный пиар госпожи Яровой и, может быть, еще каких-то людей, которые стоят рядом с ней. Для политика совершенно все равно, скандально он известен или просто известен, в политике разницы нет между этими категориями. С каждым таким безумным законопроектом госпожа Яровая превращается в известного российского политика. Вот и все.
– Очевидно, что один из сюжетов, вдохновивших эту законодательную инициативу, – спор о СМЕРШе и СС, возникший после высказывания Леонида Гозмана и статьи Скойбеды в «Комсомольской правде». Какое у вас отношение к этой истории?
– К этой истории у меня отношение неоднозначное. На мой взгляд, не следует смешивать разные блюда и разные занятия. Изучение истории Второй мировой войны и публикация результатов этих исследований – это одно, а демонстративные оскорбительные для значительной части граждан Российской Федерации высказывания на 9 Мая – это другое. Накануне 9 Мая у меня достаточно много было звонков всякого рода СМИ, которые хотели услышать, что я могу сказать по поводу 9 Мая. Я всем вежливо отказал. Потому что 9 Мая – это праздник для значительной части населения нашей страны, праздник со слезами на глазах, и это не тот момент, когда надо рассказать все, что ты думаешь по поводу СМЕРШа и того, чем Красная армия занималась в разные периоды Второй мировой войны. Есть приличия, которые желательно соблюдать. Что касается позиции Скойбеды и абсолютно желтой газеты «Комсомольская правда», то здесь, по-моему, комментарии излишни. Я хотел бы обратить внимание не на эти злосчастные абажуры, на которые все накинулись, а на то, что во втором отредактированном и измененном редакцией газеты варианте целиком и полностью остался замечательный пассаж (я по памяти, конечно, цитирую), что между Советском Союзом и гитлеровской Германией есть разница, и эта разница в том, что мы победили. Вот это совершенно замечательная людоедская логика. Если мы угнали чужой скот, то это хорошо, а если у нас угнали корову, то это грабеж и разбой. И эта замечательная логика не вызвала никакого протеста у редакции «Комсомольской правды», и полностью этот посыл остался. Вот, собственно, все, что можно сказать по поводу не стоящей такого шума истории.
– Инициатива Яровой не совсем уж беспрецедентна. Есть страны, где закон запрещает отрицание Холокоста, и историки-ревизионисты привлекались к ответственности. Нужно ли в России какое-то законодательство в этой области?
– Я весьма скептически отношусь к любым попыткам законодательно в каких-то формальных категориях ограничить свободу научного исследования, свободу мысли и слова. Другое дело, что в той же Германии, стране со вполне сложившейся демократической традицией, такие законы не могут нанести большого вреда. Но не в нашей стране, которая полностью пропитана нетерпимостью, взаимной враждой. Загляните в русский интернет – это же холодная гражданская война. Я уже не говорю о том, в каком виде находится вся наша правовая система с замечательными «позвоночными» судьями. Разумеется, в такой стране, как современная Россия, принимать такие законы – это заведомо создавать площадку для беззакония. Подобные законопроекты – это попытка создать дубину, которую в нужной ситуации можно будет применить. Самый простой пример – недавно принятый закон об уголовном наказании за оскорбление чувств верующих. Только ленивый не высказался по поводу того, что если этот закон понимать так, как он написан, все суды будут завалены исками, потому что у нас многоконфессиональная страна, кого-то оскорбляет вид мечети, а кого-то – вид православного креста на куполе церкви. Однако всем прекрасно понятно, зачем закон приняли: чтобы, когда произойдут следующие Pussy Riot, можно было сажать, не усложняя себя поиском статьи. То же самое и здесь. Понятно, что защита репутации антигитлеровской коалиции – это последнее, что может интересовать госпожу Яровую. По-моему, делается некая попытка – очень грубая, нелепая, неприличная попытка, в нарушение все еще действующей конституции Российской Федерации, слепить законодательную основу, которая позволит наказывать неугодных историков, неугодных публицистов, вообще людей, которые высказывают что-то, не совпадающее с текущим курсом партии. Именно потому, что это так грубо, так нелепо, так вызывающе противоречит конституции, я говорю, что с вероятностью 99% не решится нынешнее российское руководство (все мы знаем, как его зовут) превращать подобные законопроекты в принятые законы.
