Невероятные приключения чернокожего американца Фредерика Брюса Томаса, в Москве превратившегося в Федора Федоровича Томаса, легли в основу книги «Черный русский», опубликованной в американском издательстве Atlantic Monthly Press. Эта история описана американским литературоведом и историком, профессором Йельского университета Владимиром Александровым.
Фредерик Томас родился в 1872 году в штате Миссисипи в семье, члены которой стали фермерами после отмены рабства. Но вскоре после этих событий ферма его родителей снова оказалась в собственности белого плантатора, и Томас отправляется искать работу в Чикаго, оттуда едет в нью-йоркский Бруклин, где работает официантом, затем – в Лондон, по городам Франции, Италии, в Вену, Будапешт, Санкт-Петербург и, наконец, он оказывается в Москве. Здесь он сумел разбогатеть и стать одним из московских предпринимателей – владельцем нескольких площадок для театральных и эстрадных представлений. Об этом необыкновенном человеке рассказывает Владимир Александров:
– Томас попал в Россию накануне Первой мировой войны. Население Москвы тогда составляло более миллиона человек, и, по моим подсчетам, там проживало около десятка чернокожих жителей. Фредерик Томас был одним из них. Он пустил в Москве корни.
– Означает ли успех, который сопутствовал Томасу в Москве, что в дореволюционной России не было расизма?
– На основании цвета кожи в дореволюционной России дискриминации не было. Сведения такого рода есть и в других источниках, не только тех, что касаются Томаса. Если я не ошибаюсь, даже в Смольном институте благородных девиц учились девушки из Сиама и Эфиопии. Среди бесконечных статей и заметок о чернокожем предпринимателе в российских дореволюционных театральных журналах я встретил два упоминания о цвете кожи Томаса. Причем это было отмечено не как отрицательная черта, а просто как часть описания его облика.
– Почему Фредерик Томас бежал после прихода к власти большевиков, а не стал директором основанного им театра? Ведь так, например, поступил фабрикант и совладелец Московского Художественного театра Константин Станиславский.
– Потому что Томасу не позволили этого сделать. После Февральской революции он постарался приспособиться, изменил репертуар в принадлежащих ему заведениях. Но когда власть взяли большевики, им было не важно, что в Соединенных Штатах Томас был угнетаемым чернокожим. Им было важно то, что в Москве он стал богатым человеком. Они национализировали его театральные площадки, отняли его недвижимое имущество. Ему было разрешено в полуподвальном помещении на Большой Дмитровке, где раньше находилось его увеселительное заведение «Максим», организовать маленькую столовую для театральных рабочих, которую он вообще с трудом мог содержать. А потом, как он позже вспоминал, через знакомых, Томас узнал, что его имя – в списке на арест. Это заставило его бежать на юг, на оккупированную немцами после подписания Брест-Литовского договора 1918 года территорию рядом с Одессой. Он боялся, что его арестуют, но в то время его могли расстрелять просто потому, что он был богатым.
– Что произошло с его американским гражданством?
– В этом деле Томас сыграл в очень интересную своего рода игру. После того, как началась Первая мировая война, он подал заявление на российское гражданство и получил его в 1915 году. В архиве в Санкт-Петербурге я нашел ходатайство Томаса и его сторонников с просьбой разрешить ему переменить подданство: на этом документе император Николай Второй написал синим карандашом «Согласен». Для получения гражданства Томас должен был сдать свой американский паспорт. Любопытно в этом деле то (и я подозреваю, что кроме Томаса, его жены и, может быть, старшей дочери, только я знаю об этом факте), что он не сообщил американцам о смене гражданства – ни в консульство в Москве, ни в посольство в Петрограде, ни в Госдепартамент в Вашингтоне. Он это скрыл. И в результате, когда он должен был бежать от большевиков из Одессы в Константинополь в апреле 1919 года, он смог попасть на судно, которое было передано консулам западных держав, включая американцев.
– Почему вы начали изучать историю жизни Фредерика Брюса Томаса?
– Я читал воспоминания певца Александра Вертинского... Я, как многие, Вертинского очень люблю. В книге есть такая фраза: «Я начал выступать в пригородном саду известного московского негра Федора Федоровича Томаса, владельца известного "Максима" в Москве». Я помню, что, когда я прочитал эту фразу, то от удивления отложил книгу, потому что никогда ни о каких известных московских неграх не слышал, кроме, конечно, Абрама Ганнибала. И это было началом всего проекта, которым я начал заниматься шесть лет тому назад. Информацию я искал в американских, российских, французских, английских и даже в турецких архивах.
– Вы недавно были в России – в Петербурге и в Москве. Как вы думаете, мог бы разбогатеть чернокожий Томас в сегодняшней России так, как он разбогател в Москве начала XX века?
– В современной России нетерпимо относятся к темнокожим: не только к людям африканского происхождения, но ко всем, у кого смуглая кожа. Я преподаю в американском университете и знаю, что когда американские студенты едут в Россию заниматься русским языком, и среди них есть чернокожие, то их предупреждают, что нужно быть осторожными, что есть районы в крупных городах, где могут словесно и даже физически напасть просто потому, что речь идет о чернокожем. Я не знаю, распространено ли это отношение во всех слоях современного российского общества, однако в дореволюционной России такого, как мне кажется, не было, особенно в коммерческих кругах. В качестве факта, подтверждающего мое высказывание, – членство Фредерика Томаса в первой московской гильдии купечества, куда он был принят накануне Февральской революции. Причем вместе с ним в купеческую гильдию была введена и его старшая дочь Ольга.
