Хиральное угорание по сатане

Есть наивное представление, распространяемое, как ни странно, лингвистами, что всякий мелкий мусор, который иной раз нагоняет в словарь или речевые повадки молодежи, собственно к языку никакого отношения не имеет. Мол, есть langue, язык, великий и могучий, со своими неколебимыми правилами и со всех сторон совершенным словарем, а есть parole, всякий речевой вздор — вроде пены и мусора на поверхности волнующегося моря. Поэтому, говорят нам, даже если у вас речь неважная и замусоренная, не надо волноваться за langue. Язык, мол, и не такое выдерживал.

Этот взгляд не выдерживает критики, как только нам надо объяснить значение того или иного выражения человеку, который изучает язык здесь и теперь. Например, тайные агенты обязательно должны учить язык страны, в которой они этими тайными агентами работают.

Предположим, готовится такой агент к поездке в страну высокой духовности — Российскую Федерацию. Осваивая литературу, обнаруживает, что помимо слова «духовность» и нескольких возвышенных слов, образуемых от слова «дух» — «духоподъемный», например, или «духовник», его ждет в подворотне малопонятное слово «духовка» и даже совсем уж гнусное словцо «духосрач», обозначающее вышедший на неприличные обороты спор о высоком.

Всякому ясно, что обидным слово становится не потому, что изначально имело снижающее значение. Даже наоборот. Как прекрасны гуси! А с легкой руки писателя за словом «гусак», если его применить к человеку, закрепилось нехорошее значение. Значит, каким бы неподвижным, точным и невинным ни было семантическое ядро, в живом узусе, в речевой практике с его мякотью могут случаться какие-то чудеса.

Иногда, ныряя в живую речь, попросту не догадываешься, куда попадешь. Что гусак! Например, на жаргоне работников юстиции судей в России называют «судаками». Понятное дело, что это только привычная аналогия. Если следователь — «следак», то как же судье не быть «судаком». И все же слышится в этом слове некоторое, мягко говоря, отсутствие уважения. Какое-то плохо прикрытое оценочное суждение о судье — и нем, как рыба, и спесив, как судак.

Если сравнить язык с набором лекарств от непонимания жизни, то можно уверенно сказать: некоторые из этих лекарств оказывают тяжелый побочный эффект.

Поскольку слово — серебро, а молчание — золото, люди инстинктивно понимают, что о некоторых вещах, причем важнейших, лучше помалкивать. Особенно о таких, которые описывают и обсуждают все таинственное. Потому что начнешь говорить — и не сможешь остановиться, не забравшись в противоположном желаемому направлении.

Например, агент, попавший в Россию, быстро поймет, что многие люди в этой стране верят в существование невидимой высшей силы. Но что это за высшая сила? Например, добрая она или злая? Сама по себе такая вера может не представлять никакой угрозы ни данной личности, ни ее окружению.

Но язык, как и вся живая жизнь, устроен, говорят ученые, хирально. Если перевести это греческое слово на более понятный язык, то это надо понимать так — почти симметрично. Примерно так, как правая рука похожа на левую, а левая ноздря — на правую. Они почти зеркально отражаются друг в друге, но не совпадают. А вот чтобы понять одно, нужно держать в голове и другое.

Эта хиральность проявляется и по отношению к высшей силе. Когда люди говорят, что существует не только бог, но и черт, им приходится этого самого черта додумывать до конца. Если бог — седой, полноватый и светлый старец на прохладных облаках, то черт будет черным, тощим и злобным парнем. Хиральность будет проявляться тут во взаимозависимости и несовпадении: зачем бог создал черта, мы так и не узнаем.

Со времен эпохи Просвещения поэты, музыканты, архитекторы, скульпторы, карикатуристы и иконописцы соревновались за право изобразить черта то в возможно более ужасающем облике, то, наоборот, как друга человечества. Сатана в плаще потихоньку превращался в полезного и местами симпатичного Бэтмена или Супермена.

«Посоны, — читаю я в твиттере, — хотите тату?» «Колитесь по сатане!»
— Это как? Изображение врага рода человеческого на тело?
— Да нет, — отвечает мой юный эксперт. — Просто наделай побольше татушек покруче, чтоб глядеть жарко было!

Неужели, думаю, наряду с возрождением православия, ислама, иудаизма и буддизма, кое-где угнездился и страшный и ужасный «сатанизм»?

Оказыватся, нет. Незлобивые представители этой децентрализованной субкультуры — молодые и не очень люди, которых просто немного угнетает «духовка». Вот почему хиральность их реакции на религиозное возрождение проявляется тоже под видом религиозного культа. Только не настоящего.

Читаем сообщение в социальной сети ВКонтакте:

«Если что, мы здесь просто развлекаемся, да-да, никакого сатанизма всерьёз. А то уже задрали с обвинениями. Если честно, я вообще мало разбираюсь во всех этих варраксах и лавеях, они мне не интересны (хотя последнего читал пару книжек). Просто инверснутые по вертикали пентяхи и кресты — это стильно. "Сатанизм" давно уже просто модная хрень, так что не загоняйтесь. Пэгээмнутые — уходите к сектантам...! Забаньте мой паблик в новостной ленте и не заходите сюда вообще».

Или вот признание из дневника незнакомки:

«Ночь с понедельника на вторник я провела в компании К... и Т... Мы бухали, смотрели порнуху и упарывались по сатане НО ЭТО ПРЕДЛОЖЕНИЕ ЗАЧЕРКНУТО, И ВМЕСТО НЕГО НАДО ЧИТАТЬ наслаждались культурным досугом и делились друг с другом прекрасным».

Что же это за чертовщина такая? Дай, думаю, узнаю, что все это значит. Почему девушке нравится «упарываться по сатане»?

Поиск завел меня далеко и глубоко. Оказывается, в зависимости от контекста выражение «по сатане» приобретает все новые и новые значения. Например, по сатане можно «угореть» и «упороться». По сатане можно дерзко проехать ночной окраиной, не без опасности для жизни слушая музыку.

«Влюбилась я в это музло. На велике очень круто по путепроводу в туман одной возвращаться домой. По сатане».

По сатане можно, наконец, просто жить. Интенсивно, на полную катушку. Демонстрируя толерантность, т.е. терпимость буквально ко всякой твари.

На лицо ужасные, добрые внутри, все эти посоны, у которых «глаза в линзах пекут по сотоне», не плачут, но угорают. Они чувствуют хиральность своего положения, и легко переходят на язык светского общества. Но главные свои мысли высказывают все же «по сатане». Крепко, очень, чтоб мало не показалось.