Применение военной силы всегда является не самоцелью, а способом достижения поставленных политических задач. Таким образом, вероятность успеха военного вмешательства за границей зависит в первую очередь от ясности и выполнимости этой задачи, а также направленных на ее достижение средств и методов действий.
Защитить и наказать
Первый вопрос, который стоит поставить перед собой в перспективе вероятного военного вмешательства Запада в Сирии, касается поставленной перед операцией задачи. В ближайшем будущем она, по всей видимости, приобретает гуманитарную окраску: речь идет о том, чтобы остановить массовые убийства и защитить мирное население от новых ударов, которые в любом случае являются незаконными и аморальными.
Наименее ресурсоемким способом достижения такой цели может быть устранение орудия преступлений. Так, например, в октябре 2004 года Франция уничтожила военно-воздушные силы Кот-д’Ивуара после нападения на ее военных, но не стала наказывать отдавшие этот приказ политические власти. Другими словами, операция может быть нацелена на ликвидацию складов боеприпасов и химических веществ. Это предполагает знание их месторасположения и способность не навредить при этом мирному населению, добиться чего весьма непросто, когда речь идет об обычных боеприпасах.
Читайте также: Среди французских политиков нет единства по Сирии
Справиться с этой трудностью может помочь наземная операция спецподразделений по захвату складов, однако она (или скорее они, потому что упоминалось по меньшей мере о семи обнаруженных складах) связана с немалыми рисками. Уничтожение систем противовоздушной обороны с помощью крылатых ракет может упростить проведение дальнейших воздушных операций. В то же время это может свидетельствовать о намерении зайти несколько дальше во вмешательстве, потому что подобные цели не являются тем, что послужило причиной для начала операции. Таким образом, под ударом могут оказаться символические цели, например, Министерство обороны, и базы ВВС, с которых могут начаться новые удары по мирному населению.
Несмотря на ограниченные масштабы, авиаудары могут позволить достичь определенного равновесия. Сирийский режим может согласиться умерить применение силы, что удовлетворит западную коалицию. Гражданская война продолжит идти своим чередом, но обязательство «что-то сделать» будет выполнено. Как бы то ни было, уверенности в таком развитии событий нет, потому что Асад может отказаться и пойти на эскалацию конфликта, а коалиция в свою очередь может расширить задачи по защите мирного населения и назвать режим Асада врагом.
Гипотеза открытой войны в Сирии воспринимается чрезвычайно прохладно в дипломатических кругах и не пользуется поддержкой общественного мнения, в связи с чем у военных будет крайне ограниченное поле для маневра для достижения задач.
Первым вариантом может стать воздушная кампания с опорой на морскую группировку у побережья Кипра или Турции. За ответными ударами последует формирование бесполетной зоны и точечные обстрелы сирийской армии, которые с течением времени будет все сложнее оправдать необходимостью защиты мирного населения. С такой операцией связан целый ряд рисков. В отличие от Ливии, сирийские лагеря тесно соседствуют с поселениями. Таким образом, удары по ним нужно наносить с высочайшей точностью, потому что иначе они повлекут за собой гибель мирного населения и тем самым перечеркнут главную цель всего вмешательства. Кроме того, системы ПВО сирийской армии намного превосходят то, что имелось в распоряжении Муаммара Каддафи. Наконец, ослабление Асада укрепит позиции всех лагерей мятежников, в том числе и тех, кто настроен к нам откровенно враждебно.
Также по теме: Германия не желает слепо идти за Францией в сирийской политике
Второй вариант (он представляет собой расширение первого) касается объединения сил с несколькими повстанческими группами, Иорданией, Иракским Курдистаном, Турцией и Саудовской Аравией. У него есть сразу три преимущества по сравнению с изолированной воздушной кампанией: меньшие финансовые затраты, меньшая дипломатическая агрессивность и возможность отступить с минимальным уроном для имиджа в случае неудачи.
Наконец, всегда остается возможность масштабной военной операции. Только она способна окончательно положить конец конфликту, однако нельзя исключать того, что она может затянуться на долгие годы. США явно не готовы пуститься в авантюру такого рода, а у их союзников нет достаточно средств, чтобы разобраться со всем в одиночку. Даже не говоря о дипломатических препятствиях для такого варианта, он сейчас просто немыслим, за исключением, пожалуй, развертывания стабилизационных сил после достижения мира.
Наконец, не стоит забывать, что сирийский режим и его иранские и ливанские союзники имеют возможность нанести чувствительный удар по коалиции, как это было во времена их противостояния с западными нациями в 1980-х годах. Как уже было в Бейруте в 1983 году, «Хезболла» может легко направить оружие на 670 французских солдат, которые до сих пор находятся в Ливане в рамках ЮНИФИЛ.
Начать военную операцию в Сирии означает вмешаться в конфликт, который по своей сложности сравним с войной в Ливане после 1975 года. Это не означает, что от нее нужно отказываться, однако нужно понимать, что нерешительность в ее проведении может грозить серьезными унижениями в будущем.
Мишель Гойя, военный стратег и историк
