Интервью с основателем школы генетики в Иране

Профессор Дарьюш Фархуд (Dariush Farhud) убежден, что вместо термина «утечка мозгов» надо говорить «утечка генов», потому что серьезной опасностью, угрожающей отдельно взятому обществу, является именно утрата «умных» генов. Одним летним утром мы отправились в клинику этого 75-летнего профессора генетики по случаю выхода в свет его книги «Культурный Иран» и взяли у него интервью. Профессор Фархуд защитил кандидатскую диссертацию по генетике и антропологии в Майнцском университете в Германии и получил звание доктора медицинской генетики в университете Мюнхена. Тридцать лет назад он основал кафедру человеческой генетики на факультете здравоохранения Тегеранского медицинского университета, которую возглавляет и по сей день. Помимо занятий по специальности, профессор Фархуд посвящает много времени этической работе, являясь членом Этического комитета при Всемирной организации здравоохранения, занимающегося вопросами медицинской генетики. Ученый также пишет монументальную работу по культуре, литературе и истории Ирана. Первый том этого труда недавно вышел под названием «Культурный Иран».

Etemaad: Вас считают не только крупным специалистом по генетике, но и серьезным исследователем вопросов этики, в том числе и профессиональной. Вышедшая недавно книга «Культурный Иран» раскрыла и другую область ваших интересов. Что вас заставило написать исследование по культуре Ирана?

Дарьюш Фархуд: Я занимаюсь вопросами этики долгие годы. Побудила меня заняться этим мысль о том, что для морального исправления общества необходимо найти некую первооснову, общую для всех людей нашей страны. Если взять за нее какой-то отдельный народ или религию, определенный аспект или группу людей, то получится, что кто-то останется неучтенным. Поэтому я решил начать с этики, нашей литературы и истории, которые составляют связующее звено между разными социальными и культурными группами нашего общества. Иранская литература насквозь пропитана этикой. В сочинениях наших поэтов и писателей, начиная от Саади, Хафиза, Фердуси, Мулави и заканчивая Хакани, везде затрагиваются вопросы нравственности. По этой причине мы с коллегами начали собирать данные о биографии иранских поэтов. Однако в процессе работы я понял, что каждый автор находился под воздействием культурной среды, в которой ему приходилось жить. Так на первый план вышла задача познать специфику этой обстановки, сформировавшейся в процессе исторического развития, поэтому я принял решение взяться за написание труда по истории культуры.

– Какие интересные факты вы обнаружили в ходе работы над книгой?

– Я понял, что многие концепции древней истории основаны на предрассудках и узости взглядов. Например, многие убеждены, что древние цари были тиранами, но это не так. В те времена не было современных общественных институтов. Самой важной инстанцией являлся царский двор. Там проживало множество ученых, математиков, астрономов и зодчих. Иногда доходило даже до того, что по приказам царей этих мудрецов похищали. Некоторые иранские правители, к примеру, Амир Нух из династии Саманидов IX-X вв., стали известным благодаря своим придворным ученым. Конечно, многие шахи поступали дурно и были жестокими людьми.  Что же касается Надир-шаха, основателя династии Афшаридов в  первой половине XVIII века, то в начальном периоде своего правления этого прославленного завоевателя он казался весьма благоразумным правителем. После своих военных походов он основал в Азербайджане своего рода парламент, члены которого и выбрали его шахов. Примерно то же самое можно сказать и о других персидских шахах, в частности, Кире и Дарии из древнейшей династии Ахеменидов, правившей в VI – IV вв. до н.э.

– Изучая историческое прошлое Ирана, вы уделяете основное внимание культурным, а не, скажем, политическим, экономическим или социальным процессам. Чем можно объяснить ваш выбор?

– Иран в его современных границах сложился в правление Фатх-Али-шахе и Насреддин-шаха в XIX веке. Во времена династии Каджаров, правшей с конца XVIII до начала XX веков, Иран лишился двух третьей части своих территорий. До этого большая часть Армении, Грузии и Азербайджана входила в состав Ирана. Великобритания, оказывая давление на каджарских шахов, постепенно отделила эти земли от Ирана, чтобы включить их в состав России. Современный Иран в три раза меньше, чем во времена основателя династии Каждаров Ага-Мухаммеда. До этого Иран, конечно, был еще больше. Так, во времена Ахеменидов иранскими территориями на западе были Египет и Эфиопия, а также части Судана, Алжира и Ливии, а на востоке  границы державы достигали центральных районов Индостана. Я понял, что, занимаясь исследованием Ирана, нужно акцентировать внимание на нечто общее, объединяющее людей всей этой обширной территории. В своей книге я дал определение тому, что такое «культурный Иран». Культурный Иран, или иранский культурный континент, охватывающий территорию Ирана, Закавказья, Центральной Азии, Афганистана и Пакистана, представляет собой огромную территорию, на которой в ходе долгой истории сложились такие феномены культуры, как литература, традиции, обычаи и язык. Нельзя найти лучшую основу для объединения всех народов, проживающих на этой обширной территории, чем культура. Культуру необходимо понимать в самом общем смысле, не ограничиваясь только одним ее компонентом, будь то язык, религия или обычаи, потому что это будет явно сужать ореол ее распространения. Культурный Иран – это та сила, которая питает изнутри. Если лидеры государств, находящихся сейчас на территории Иранского культурного континента, отбросят свои предрассудки и вспомнят о существовании Культурного Ирана, мы сможем создать объединение наподобие Европейского Союза. К сожалению на этому пути существует много преград. Мне помнится, что в 90-е годы в период президентства Алиакбара Хашеми-Рафсанджани для этого предпринимались многие усилия. Тогда по случаю открытия Шелкового пути и Керманской железнодорожной ветки в Иран были приглашены президенты нескольких региональных государств. Президент Таджикистана Эмомали Рахмон сказал Хашеми-Рафсанджани, что иранского лидера следует избрать президентом всех региональных республик. Другими словами, есть доказательства того, что народы этих территорий любят Иран, верят в существование иранского культурного субконтинента и проявляют к нему большой интерес. В принципе, термин «Культурный Иран» соответствует в концепции «диалога цивилизаций» бывшего президента Исламской республики Мохаммада Хатами, хотя сам он воздерживался от его употребления. Все же между этими понятиями существует много общего.

– При написании истории культуры Ирана вы использовали материалы о специфических особенностях этого региона в таких сферах, как литература, история, политика?

– В гуманитарных науках дискуссии крайне затруднительны. По этой причине я отправил первый том своего сочинения ряду экспертов, чтобы они изучили его и написали свой комментарий. Его мы планируем использовать при работе над следующими томами. Естественно, в ходе работы над первым томом мы опирались на помощь многих специалистов, в том числе и по персидской литературе. В книге литература и история излагаются с точки зрения не ученого-гуманитария, а специалиста по естественным наукам. Отличие этих точек зрения состоит в том, что в естественных науках точность исследования имеет большую важность. Именно по этой причине в изданной труде нет той многословности, которая принята в гуманитарных науках. К примеру, видный специалист по персидскому языку и литературе профессор Джалаледдин Кязази, высоко оценив достоинства этой книги, сказал, что в ней впервые клинописная надпись с цилиндра Кира Великого, повествующая о правах завоеванных народов, переведена полностью на современный персидский язык.

– Одной из любопытных деталей является как раз то, что вы считаетесь представителем естественных наук. В древности врачи, помимо занятий непосредственно медициной, часто обращались к гуманитарным наукам, таким как философия, история и литература. Сейчас, к сожалению, современные врачи делают это все реже и реже. Не думаете ли вы, что генетика мало сочетается с изучением гуманитарных наук?

– Вовсе нет. В наше время стало очень популярным узко специализироваться на чем-то одном и тем самым сильно ограничивать сферу исследования. Немцы говорят, что специализация – то это, что позволяет с малого участка видеть большую глубину. Крайняя степень такого подхода выливается в убеждение о том, что из ниоткуда можно узнать все, но на самом деле это означает отсутствие какого-либо знания! Такую же опасность представляет и универсализм в том смысле, что он позволяет на большом участке видеть лишь малую глубину, а это опять означает отсутствие знания! Вы видите, как сходятся две крайности? В обоих случаях человек не может получить никакого знания, поэтому таких ситуаций нельзя допускать. Я не придерживаюсь этих двух крайностей и убежден, что если ученый работает строго в рамках своей специализации, он не добьется никакого успеха и скорее будет напоминать робота. На мой взгляд, любой специалист, оставаясь преданным своей работе, должен открыть для себя и другие области. Любой врач обязан работать по своей специализации, но при этом также хорошо разбираться в поэзии, суфизме, литературе, философии, истории и других сферах духовной культуры. Врач, лишенный моральных ценностей, ни на что не годен. Излечивает больного не лекарства и не хирургические операции, а та духовная связь, которая возникает между ним и врачом. Эта связь дает больному силы встать на ноги. К сожалению, сейчас принято заниматься исключительно своей специализацией и это беда нашего времени.

– Как среагировали коллеги-врачи на эту книгу и ваше изучение культуры?

– Они все были крайне удивлены, но сказали мне много теплых слов.

– Под конец мне хотелось бы спросить, что вы думаете о культурной обстановке в Иране с учетом последних политических изменений. Каких перемен вы ждете от властей?

– Я по натуре человек оптимистического склада ума и смотрю в будущее с надеждой. Между тем, я убежден, что в своей профессии человек должен быть последовательным. Последовательность – это то качество, которое должно быть присуще каждому человеку. В ходе последних президентских выборов в Иране много говорилось о том, что участие в голосовании – есть долг по закону, обычаю и совести каждого из нас. Я как простой гражданин жду от властей последовательности действий после того, как народ исполнил свой долг. Нельзя допускать того, чтобы после выборов народ был лишен власти. По-моему, общество всегда должно оставаться активным и лицом к лицу бороться с текущими трудностями, принимая участие в судьбе страны. Когда в Европе правительство из исключительно правым становится исключительно левым, в его составе меняются всего около 150 человек. Однако в Иране, к сожалению, со сменой президента меняются 25 тысяч чиновников, такого нельзя допускать. Кроме того, следует доверять внутренней оппозиции и не вешать на нее ярлык врага. Культурная обстановка в Иране должна соответствовать повелению имама Али, который наставлял: «Твой друг тот, кто честен с тобой, а не тот, кто соглашается со всем, что ты говоришь». Нельзя устранять каждого, кто выступает с критикой.