«Делайте так, как в России» - таков был лозунг коммунистов. Спустя полвека он стал лозунгом наиболее консервативного крыла правых, восхищающихся Путиным. К единичным голосам диссидентов-демократов как тогда, так и теперь никто не прислушивается. Денис Билунов на этой неделе был в Милане по приглашению Радикальной партии по случаю годовщины убийства журналистки Анны Политковской, ставшей символом российского диссидентства. Она была убита неизвестным 7 октября 2006 года из-за расследований преступлений в Чечне.
Конечно, Билунов не предлагает «делать так, как в России». Он является одним из непримиримых оппозиционеров власти Владимира Путина и одним из основателей движения «Солидарность», созданного по примеру движения сопротивления Леха Валенсы в Польше. Изначально это движение было представлено шахматистом Гарри Каспаровым. Сейчас журналист, историк и активист-демократ Билунов является соучредителем оппозиционной Партии 5 декабря. Он участвовал в организации выступлений оппозиции сначала в сети на сайте Kasparov.ru, потом на площадях во время марша диссидентов в 2006-2008 годах. Многочисленные демонстрации в декабре 2011 года, давшие название его партии, были организованы в знак протеста против махинаций на выборах и спорной победы партии «Единая Россия» Путина и Медведева.
Они до сих пор остаются самыми многочисленными акциями протеста в постсоветской России. Сотни тысяч людей с готовностью бросили вызов холоду и насилию полиции на площадях Москвы. История современного российского диссидентства свидетельствует о том, что мало что изменилось после распада СССР. Сам тот факт, что инакомыслящие по-прежнему считаются диссидентами, а не оппозиционерами или партиями меньшинства, говорит о многом. Движение, названное «Солидарность», намекало на прямую связь с антикоммунистическим сопротивлением в Польше. Сегодняшним противником по-прежнему является КГБ, представляемый Путиным. Все та же борьба против того же противника.
L'Opinione: Но сможет ли сегодняшняя Россия освободиться, как освободилась Польша? Визит Иоанна Павла II в Гданьск и Варшаву в 1979 году дал толчок движению сопротивления. Религия, больше чем польский национализм, скрепляла это противостояние коммунистическому режиму. Насколько можно рассчитывать на религиозный фактор в России?
Билунов: Я сказал бы, что мы не можем рассчитывать на этот фактор. Русская православная церковь была полностью разрушена в семидесятые годы советским режимом, потом воссоздана и преобразована в верную союзницу КГБ. Люди по традиции продолжают уважать православные обычаи. В церковь ходят в основном пожилые люди. В последние годы стало модно крестить своих детей. Но религиозное чувство, как в Польше, в России практически отсутствует.
-90% советских граждан считали себя атеистами. Через 22 года после распада СССР только 30% россиян называли себя атеистами и агностиками, остальные 70% считали себя православными, мусульманами, евреями (их становится все меньше) и буддистами.
-Это факт культуры и вопрос идентичности. Люди нуждаются в культурной привязке. Я тоже, думая о Матушке-России, вспоминаю Русскую православную церковь. Но чувство идентичности отличается от религиозного чувства в духовном значении этого термина. Может быть, в будущем оно возродится, а пока этого не заметно.
-Последняя ужасная новость, пришедшая на этой неделе из России, касается диссидента Михаила Косенко, осужденного на принудительное лечение в психиатрической лечебнице, как это было во времена Хрущева, Брежнева, Андропова и Черненко. Но если российский режим унаследовал все характеристики советского режима, то насколько сохранился у обычных людей старый менталитет времен реального социализма?
-У обычных людей осталось желание и нужда в государстве, которое заботится обо всех и обо всем. Я назвал бы это формой социального инфантилизма. Именно по этой причине люди из провинции легко влезают в долги, забывая о том, что деньги надо возвращать. Многие попадают в беду, лишь бы насладиться роскошью, которую они не могут себе позволить. Это именно советское наследие: люди привыкли рассчитывать на государство, а не принимать на себя ответственность. Нет даже чувства ответственности по отношению к своей собственной семье. Немногие понимают, что они должны рассчитывать только на свои силы и способности.
-Однако, мы видим, что все больше россиян приезжает в Италию в отпуск, что является показателем благосостояния. Это не единичные супербогатые олигархи, они производят впечатление людей, принадлежащих к средней буржуазии.
-Мы надеемся, что рано или поздно будет создан настоящий класс средней буржуазии, но пока его нет. Люди, приезжающие в Италию, принадлежат к этому социальному слою. Но следует отдавать себе отчет в том, что из 140 миллионов россиян только 3-5 миллионов могут позволить себе путешествие за границу. Они и производят впечатление большого потока туристов. Число шведских туристов сопоставимо с количеством российских, но численность населения Швеции гораздо меньше числа жителей России. Поэтому я не хочу, чтобы в Римини или в Виареджо люди строили себе иллюзии: приезжающие к ним туристы не отражают социальную реальность в России.
-За плечами России ужасная история советского режима: 20 миллионов погибших только за период правления Сталина (1924-1953). Как сегодня эти сталинские убийства самых широких слоев населения отражаются в книгах по истории?
-Очень банально. Современная историография превозносит сильное государство и пытается провести линию преемственности во всей российской истории от Ивана Грозного и Петра Великого до Сталина. О демократических деятелях и движениях почти ничего не рассказывается. Цифры жертв сталинских репрессий занижаются, а сами репрессии замалчиваются. Были «некоторые нарушения законности» в тридцатые годы, но Сталин был прав в главной линии; такова основная мысль наших учебников по истории.
-Итак, если религиозное чувство пока очень поверхностно, средний класс не очень многочислен, и сильна тоска по реальному социализму, то на кого же может рассчитывать оппозиция?
-Нашим непосредственным полем деятельности является Москва, где средний класс более многочислен по сравнению с остальными регионами страны. Будем надеяться, что этот класс вырастет, по крайней мере, в других больших городах России.